Художник Риад Саттуф — уникальный человек. Будучи наполовину французом, всё детство он провёл на Ближнем Востоке. Его отец был доктором наук. Окончил Сорбонну, женился на француженке, был приглашён преподавать в Оксфорд. Неплохо для парня из маленькой сирийской деревушки, да?
Одна беда — не хотел он комфортной европейской жизни. Отец мечтал воспитать «араба будущего» — образованного, патриотичного. Того, кто сплотит арабские страны и сделает их великими. Поэтому отказался от престижной должности и поехал в коммунистическую Ливию. Прививать сыну любовь к арабской культуре.
Любви не случилось... Зато воспоминаний накопилось на целую серию графических романов, которые принесли Риаду известность.
Например, про то, как семью выселили из дома в первый же день в Ливии. Приехала семья Саттуф в свой новый дом, заселилась и пошла гулять. Вернувшись с прогулки, они обнаружили свои вещи выставленными за дверь. Их дом уже обживала другая семья.
Оказалось, дома в Ливии нельзя оставлять. Двери в них всегда делались без замков. Они запирались только изнутри, на щеколду. Таким образом, один из членов семьи всегда должен был оставаться дома, чтобы его не «увели».
Если кто-то видел пустой дом или квартиру, то имел полное право заселиться, ведь в стране всё общее.
При правлении Муаммара Каддафи Ливия из нищей страны превратилась в достаточно зажиточную. Бесплатная медицина, образование, жильё. Он привлекал высокообразованных специалистов из-за рубежа и не воровал нефтяные деньги. При этом сам жил очень скромно.
Но страной мечты Ливия не стала. Каддафи на плакатах, Каддафи по телевизору и радио. Странные законы, очереди и еда по талонам...
Положение женщин тоже было двойственное. С одной стороны, они могли получать высшее образование, работать, разводиться, владеть имуществом и иметь доход. Неплохо для арабской страны конца 70-х.
С другой — элементарно постоять в мужской очереди за пропитанием женщина не могла. В стране старались без надобности не смешивать разнополых людей.
Мать Риада какое-то время работала дикторшей на радио. Её уволили после того, как она не смогла сдержать смех, читая очередной пропагандистский текст. Отцу пришлось извиняться и врать руководителю радиостанции, что смех был не из-за слов вождя: «Это же женщина... Она немного нервная».