Сначала пошел снег. Да, да, настоящий снег. Небо было темное, ярко светила луна и в ее сиянии отчетливо были видны хлопья медленно падающего снега. Через некоторое время, небо стало светлым, выглянуло солнышко и в снегу появились проталины. Робкие ручейки на глазах набирали силу и вот уже потоки воды искрясь на солнце и деловито журча потекли со всех склонов в центр не далеко от меня. Здесь, буквально у моих ног образовалось небольшое озерцо, из которого забил фонтанчик переливаясь всеми цветами радуги. Я любовался этим чудом, пока фонтан не стал уменьшаться в размере и наконец иссяк. Тут же быстро стало уменьшаться и озеро. И вот нет уже ничего. Все как было. Трава, мелкие кустарники и окружающие меня зеленые склоны. Стоит ли говорить, что то, что я сейчас описал не было даже и частью айсберга. То, что я почувствовал, увидел и пережил за эти мгновения едва ли удалось бы описать. Впрочем, мне и в голову не пришло сделать эту попытку. Уж и не помню точно сколько прошло времени как я стал подниматься по тропинке наверх. Должно быть не менее пары часов, ибо, когда я вышел к терпеливо ожидавшим меня провожатым, солнце уже стремительно неслось к горизонту.
Увидев внимательные взгляды, я лишь утвердительно кивнул головой и мои спутники явно с облегчением пошли со мной рядом. Когда мы в молчании дошли до первых домов я все же спросил:
- А что, не с каждым разговаривает гора?
- Далеко не с каждым. – ответил мне Астерлей – с родившимися на острове практически со всеми, с другими Сиргвидонцами лишь с единицами. С иностранцами – никогда.
Мы прошли еще несколько минут молча и Астерлей спросил
- Господин Кириллос. Никто и никогда не расспрашивает об этом. Не будем и мы. Только один вопрос. Вы видели осень?
- Осень? Нет.
Сопровождающие меня еще раз вздохнули с облегчением, и мы продолжили путь.
Попрощавшись с Джорезасом у таверны, я попросил прислать мне в дом немного еды и уже через десять минут раскланялся с Астерлеем. Это не было не вежливым с моей стороны. Было бы странно если я захотел бы какого-либо общения после того, что со мной произошло.
Войдя в дом, я уселся на диван и тупо уставился в экран выключенного телевизора. Жора заполз на меня явно радуясь моему приходу, но почувствовав что-то смылся куда-то в сторону веранды. Солнце, не останавливаясь не на минуту упорно катилось к горизонту. Вот уже огненный диск коснулся глади океана и без паузы стал погружаться в воду. Еще пара минут и все было кончено. Мгновенно, как будто кто-то включил рубильник, небо стало черным и еще через несколько минут на нем вспыхнули яркие звезды. Вот такое кино смотрел я в тот день. Блинькнул телефон, я нажал кнопку и услышал голос дяди Стафронье.
- Мой дорогой Кириллос. Я все сделал, как ты сказал. Дом теперь твой, вот только - он на секунду замешкался и продолжил – мне показалось, что это не совсем дом.
- Что вы имеете в виду, любезный?
- По моему мнению, это не менее чем дворец.
- А, вы о цене - протянул я
- Именно о цене, мой дорогой. Тебе не хотелось бы узнать эту цену.
- Не-а, в отчете месячном увижу. Поверьте, дядя, это совершенно не важно. Вы мне скажите лучше, бывали ли вы на Маркелио?
- Конечно, неоднократно.
- А ходили ли вы к центру острова?
- Ходил. Я понимаю, что ты имеешь в виду, но не хотел бы затрагивать эту тему. Тебе лучше поговорить об этом со своим братом.
Стафронье вежливо замолчал и я, поняв намек попрощался с ним, поблагодарив за помощь.
Следующий звонок прозвучал почти сразу.
- Привет, примэ! Как дела?
- Нормально. Любовался закатом только что.
- Хорошо тебе. Мне сказали ты на острове дом купил.
- Да, купил. – не удивляясь осведомленности брата ответил я.
- Так чего ж ты двери не открываешь? Я уже десять минут как у калитки торчу!
Поднявшись с дивана, я пошел к двери и недоверчиво отворил ее. От калитки к дому весело вышагивал Марше. Мы обнялись, и он шепнул мне: «знаю, знаю, потом расскажешь».
Костерок, который мы развели на пляже, использовав вместо дров остовы сухих пальмовых ветвей, стал затухать. Я оглянулся по сторонам, но сквозь экваториальную мглу мало что было видно. Марше был занят телефонным разговором и мне ничего не оставалось, как со вздохом направиться к пальмовой роще. Еще не остывший от дневного зноя песок приятно щекотал ступни. Я оглянулся и увидел человека, сидящего у догорающего костра, перед ним был океан, на глади которого, совсем как в кино начала проступать лунная дорожка. Вздохнув еще раз, теперь от сожаления что не родился художником, продолжил свой путь. Вот появились первые пальмы, практически на ощупь мне удалось собрать некоторое количество веток. Увы, этого было явно недостаточно и вздохнув в третий раз за прошедшие пять минут, я направился дальше в рощу. Тем временем, луна окончательно вышла из-за облака и стало вполне сносно видно. При таком освещении дело пошло быстрее и через каких ни будь десять минут я уже пер вполне приличную охапку. Уже на выходе из рощи, нога моя соскользнула в какую-то не то ямку, не то чью-то нору и чертыхнувшись я растянулся на песке. Собрав ветки, я было уже собрался идти дальше, как какой-то странный звук привлек мое внимание.
Здесь в песке под пальмами, буквально в паре метрах от меня, кто-то шуршал песком, при этом сопел и тяжело вздыхал. Осторожно, стараясь не шуметь, я положил ветки на песок и стал продвигаться на звук. Через несколько шагов я увидел большую морскую черепаху, которая рыла в песке яму усердно работая своими задними лапами. Знаете какие у черепахи лапы? Вот именно! Это две широкие ласты. В воде они служат и веслами, и стабилизаторами равновесия, но вот на земле. Да, не самые удобные приспособления для земляных работ. Тем не менее, черепаха, переползая по дну ямы, с силой выбрасывала все новые и новые порции песка. Рука брата легла на мое плечо, я, не поворачиваясь, сделал останавливающий жест. Мы присели на корточки и продолжали наблюдать. Посопев еще минут пять, черепаха выбралась из ямы и пристроилась на ее краю. Опять вышла луна. В ее свете было легко увидеть это прекрасное животное.
- Ты никогда этого не видел, примэ? – услышал я голос
- Нет. А что она делает.
- Откладывает яйца.
- Здесь, на земле? Но она же морская черепаха. Почему не на рифе?
- Наверное ей так кажется надежней.
Между тем черепаха открыла глаза и засопела. По пологому склону ямки, шурша песком стали скатываться яйца. Одно, два, пять. Они достигали дна ямы и уже образовывали горку. Я перевел взгляд на голову черепахи и увидел, как из ее глаз катятся огромные слезы. Иногда она прикрывала глаза, потом снова открывала их и процесс возобновлялся. Когда в очередной раз черепаха закрыла глаза мне показалось, что она умерла. Через некоторое время, придя в себя и собрав последние силы она обползла яму и сильными гребками ласт обрушила на кладку песок. Вскоре перед нами была такая же поверхность, как и вокруг.
Марше тронул меня за руку и подал знак уходить. Когда мы выбрались на пляж, принеся ветки, костер практически догорел.
- Почему мы ушли?
- Дальше не интересно. Выбившись из сил, она остаток ночи будет ползти к океану. Если ей повезет, то успеет до жары, если ей повезет еще раз, то не встретится акуле, заляжет, где ни будь под рифом и суток трое будет приходить в себя.
- А что будет с яйцами?
- Если повезет и их не разроют звери, то через некоторое время вылупятся маленькие черепашата. Они соберутся вместе и в одно утро, разрыв песок, устремятся к океану. На этом пути длинной каких-то сто двести метров им встретиться множество опасностей. Их будут пытаться схватить птицы, может поджидать зверье, в воде они лакомство для многих рыб, включая акул. Но самые сильные и верткие проскочат и через некоторое время станут взрослыми черепахами, чтобы, когда придет время, вернуться на этот остров и в муках, рискуя жизнью, заложить шанс на жизнь следующего поколения.
Послушай, примэ, извини что спрашиваю во второй раз, но все же скажи: Тебе действительно нужно что бы я сидел с этими надувощекиными в рандоме?
А что, ты уже выиграл выборы? – Марше засмеялся и приобнял меня за плечи.
Выборы?! Брателос, да эти выборы бред. Конечно же меня выберут. Да я, если хочешь знать, вполне мог бы стать президентом Сиргвидонии или главой правящей партии, на худой конец. Но, увы, не могу проявить свою силу, ибо, страна у нас монархическая. С выдохом закончил я и прилично отхлебнул из своего тяжелого стекла стакана, в котором было не менее чем на четыре пальца восемнадцатилетнего одно солодового виски.
Я немного запрокинул голову к верху и выстрелил взглядом. Вы умеете стрелять взглядом? Нет? Сейчас я вас постараюсь научить. Выпиваете за вечер граммов этак, впрочем, это в кого сколько укладывается, не перебарщивая, лишь до легкого раздваивания контура, на который смотрите. Не важно что это, может быть луна, собеседник, дверь, да все что угодно. Главное не хватить лишнего. Не столько что бы двоилось, а именно «до небольшого раздваивания». Затем чуть вздергиваете подбородок вверх, взглядом до поры все еще держите в фокусе свой стакан. Готовы? А теперь отрываете, не переводите, а именно отрываете взгляд от стакана и, в ночное небо. Вот это важно, именно в небо, в потолок или еще куда-то не прокатит именно в небо и именно в ночное. Звездное или нет, не важно. Также не важно в зимнее или в летнее. Просто чуть вздернули подбородок и в небо взгляд и не надо предметов искать для концентрации, небо вообще может быть в облаках. Никакой концентрации, просто вздернули так подбородок и взглядом в небо выстрелили. И именно выстрелили! Не стрельнули там взглядом, а выстрел нужен. И все так четко сразу. Уверенно. А вам на это не важно. Вы выстрелили, и вы же и пуля. Да что пуля? Снаряд. Летите, вроде все бескрайнее, и вдруг стоп! Препятствие? Нет. Просто нет уже смысла лететь, вы просто уже там, где все летят и каждый по своей траектории и по своим делам. И вот тут главное не суетиться. В конце концов, вы ведь здесь практически случайно, не правда ли? Какие у вас тут могут быть дела? Ну, сами посудите. Удалось случайно выстрелить, а дальше без суеты. Посмотрели по сторонам ради любопытства, ничего в этом зазорного нет. А затем время не теряйте и в себя, как в зеркало. Ой, только не надо этих всяких философий и прочих неуместных в данном моменте глупостей. Просто в себя, без тем и диспутов. Вы кладезь, поэтому через некоторое время будете вовлечены в такой космический диалог с умным человеком, что позабудете отхлебывать великий шотландский напиток. Но, не забывайте все-таки, а то можете и не договорить…
- Знаешь, примэ, я вчера перед сном думал о твоем монологе и вот что пришло мне в голову.
Я вопросительно поднял глаза на своего вечно жизнерадостного братца. Вот же здоровье. Я едва заставил себя сделать пару глотков сока гуаршимоу и то исключительно в надежде на его тонизирующие свойства. Теперь же сидел и посасывал веточку гравзирии, к слову сказать, последнюю надежду избавиться от похмелья. Жизнь в Сиргвидонии здорово изменила мои привычки. Вера, подкрепленная личным опытом, в местные средства растительного происхождения, давно заставила меня позабыть утренние стаканчики холодного пивка или таблетки advil. Но вот сегодня похмелье упиралось, цеплялось и не хотелось сдаваться. Ничего, так бывает, успокаивал себя, продолжая высасывать горький сок гравзирии. Вот в таком состоянии и застиг меня вопрос Марше, с шумом усаживающегося напротив меня с явным желанием плотно позавтракать.
- Да, да, о мой похмельный брат! – продолжал он все с той же улыбкой. – Только ты, кровь от крови нашей семьи, быль и не быль Сиргвидонии, не огранённый алмаз Океании, мог так тонко подметить то, что беспокоит ум правящей династии!
- Господи, Марше, к чему такой пафос? И, кстати, что это за УМ правящей династии? Коллективный разум по типу политбюро коммунистической партии? Или ты с похмелья о себе столь скромным слогом?
- Нет, старик, я говорю абсолютно серьезно. Что до разума правящей династии, то не мне тебе объяснять, что это не фигура речи, а самая что не на есть реальность. Вот сейчас мы разговариваем, тем самым активизируем ум правящей династии. Разве нет?
- Конечно же да, только все еще не пойму, к чему ты клонишь.
- А к тому, примэ мой, что нам пора заключать пари.
Я вопросительно посмотрел в глаза собеседнику и пробурчал.
- У тебя прыщ на носу вскочил, о сияние всех Дымбоу. Уж не влюбился ли ты часом?
Марше потер пальцем переносицу и как бы не заметив моего выпада продолжал.
- Да, да, именно пари. Иначе мы никогда не решимся на преобразования в нашей стране. Мы заключим пари о том, что если ты станешь первым президентом Сиргвидонии, то наша страна перестанет считаться монархическим государством!
- Вот это да! Глубоко копаешь, брат. В России есть много поговорок на эту тему. После дождичка в четверг. Или вот еще когда рак на горе свиснет. Продолжать?
- Ерунда! Ты скажешь, что ты не розовый, не местный, не женатый и так далее. Угадал?
- Ну, типа того.
- В этом то все и дело! – Марше подскочил со своего кресла и зашагал по террасе. – Если тебе удастся выиграть первые в истории Сиргвидонии президентские выборы, то это и будет означать, что нам, как правящей династии пора на покой.
- Ага, а кандидатов будет двое, ты и я?
- Нет! – Марше аж замотал головой – Не в коем случае! Я не только не буду поддерживать тебя, но и не буду выставлять кандидатуру. В этом то все и дело.
- Если честно, брат, я не понимаю в чем тут соль. Даже если предположить, что я выиграю эти выборы, то причем тут конец монархии. Не улавливаю я твоей логики.
- Ответственность! Да, да, именно ответственность перед своей страной и людьми ее населяющих толкает меня в этом направлении.
Я вопросительно посмотрел на брата, а тот продолжал не менее эмоционально.
- Монархия в государстве, где все идет не плохо действует убийственно на граждан. У людей атрофируется инстинкты самосохранения и выживания. Все решается в не их желания и вне их ответственности. Я это только сегодня понял, когда принимал душ. Наверное, именно это подтолкнула моего отца к созданию парламента. Но мы пойдем с тобой дальше. В один прекрасный день народ поймет, что за них никто ничего не решит. И в ту пору, когда для Сиргвидонии действительно наступят тяжелые времена, предпримут усилия к выживанию. Если же мы не сделаем этого, то максимально на что хватит сил у сиргвидонцев это на свержение правящей династии. А что они будут делать потом? Воевать между собой? Убивать друг друга ради реставрации монархии или за установления нового уклада? Именно! Другого пути нет, проблема в том, что, победив монархистов, пришедшие к власти будут не готовы к созиданию и все закончиться банальным разворовыванием активов. Ну, а так как все ликвидные активы в стране принадлежат нам, а наш минерал уже никому не будет нужен, то все это скатиться в какой ни будь дремучий феодализм, пиратство и бандитизм. И кстати, чтобы избавиться от похмелья совершенно не обязательно морщиться от боли, посасывая веточку. Достаточно скрестить руки на груди и громко сказать: «Керасмопоу ситруа тыкваро чинсескронтиха пысь пусромо чека». Главное в этот момент смотреть в небо, пытаясь унестись вслед за взглядом. Это каждый сиргвидонец знает, о великий кандидат в депутаты верховного рандома.
- Серьезно? – меня очень заинтересовала эта часть выступления Марше. Решив, что обсуждение государственного устройства подождет и возможно даже выиграет от этой паузы, я попытался тут же воплотить совет императора в жизнь. - Керасмопоу ситруа тыкваро чинсескронтиха пысь пусромо чека – произнес я и уставился своими зелками в небо. Сначала ничего не происходило, по-прежнему ломило правый висок от жуткой сверлящей боли, затем вспомнив о целеустремленности бренного тела за взглядом я стал как бы скользить по ментальному следу проделанному моими похмельновлажными глазами. Это было не просто, но постепенно скольжение становилось все быстрее и наконец превратилось во взлет реактивного истребителя. Я так разогнался, что не заметил, как проскочил свои глаза. Резко затормозив и совершив вираж, я замер. Ко мне приближалось сияние двух совершенно чистых сине-голубых глаз, невинных, трезвых, умных и внимательных. Подплыв к моему носу, эта парочка несколько кокетливо развернулась и устроилась на свое место слева и справа от переносицы. Такого со мной еще не случалось. Мир вокруг был умыт и ярок. В голове, вместо сверлящей боли пели лесные птички, даже лицо все еще смеющегося Марше казалась мне моложе и розовей чем обычно!
- Вот это да! – только и хватило сил протянуть мне.
- А ты как думал! Сиргвидония это тебе не какое ни будь алабанское княжество, с гражданами напичканными химией.
Марше вопросительно посмотрел на меня.
- Слушай, брат, мне кажется, ты все упрощаешь. Или как говорят у нас в России: «с жиру бесишься». Ну на фига нам все эти реформы. Управляли Дымбоу с незапамятных времен этими островами и пусть. Что это мы не с того не с сего начнем народ к трудностям готовить? А инстинкт самосохранения вообще невозможно утерять. Есть парламент и достаточно.
- Ишь ты какой боярин нашелся! Смотри ка ты как он все за всех решил.