30 ноября 1812г. г. Вильно (Россия)
В камине маленького флигеля, разорённого поместья весело плясал огонь. Около часа фельдмаршал Кутузов сидел перед камином в глубоком кресле, не шевельнувшись и не издав ни единого распоряжения, кроме того, что велел не принимать, кого бы то ни было. Наконец потянувшись, разминая затёкшее грузное тело, он дотянулся до колокольчика и прозвонил в него. На пороге тут же появился адъютант. Кряхтя, главнокомандующий обернулся к нему и попросил:
- Вот что, любезный, ты принеси-ка мне чайку, да сахар на блюдечке и чтобы непременно кусочками.
- Будет исполнено, господин….
- Да постой ты…. Постой каблуками-то щёлкать,- перебил его Кутузов,- Доложи- ка приходил кто?
- Точно так, господин фельдмаршал! Приходили, но пускать было не велено….
- Так кто приходил-то?
- Только что был генерал Ермолов, так, что снег ещё не растаял, а до него интендант….
- Быстро верни мне Ермолова,- замахал руками Кутузов.
Адъютант тут же направился к выходу, но остановившись, спросил:
- А когда чай подавать?
- Ты мне Ермолова прежде подай, а чай посля, как скажу.
Вскоре на пороге появился генерал Ермолов. Осторожно приблизившись к креслу, он наклонился и спросил:
- Как вы себя чувствуете, Ваша светлость?
- Ты уж прости старика, вначале не принял, затем вернул. То не прихоть, хочу просить тебя, генерал прогуляться со мной, если у тебя нет иной надобности по твоим делам.
Ермолов склонил голову и ответил:
- Почту за честь, господин фельдмаршал!
- А скажи мне прежде, что французы?
Помогая надеть шинель, Ермолов ответил:
- Так лазутчики сообщают, что ползут в Польшу…. Бежать-то у них уж и сил нет. А иные выказывают стремленье в плен, это как благодать для них, что может, покормят да обогреют.
Они вышли из флигеля и, задержавшись на крыльце, Кутузов осмотрелся. В импровизированной кузне были слышны голоса и ржанье лошадей, у многочисленных костров располагались солдаты, и казалось, что сама природа, смягчив свой нрав, усмирила первые морозы и метели, делая климат мягким. Сойдя ступенями с крыльца, они не торопясь направились по аллее, окружённой высокими и ровными деревьями.
- Ну что, Алексей Петрович, мне до сих пор не верится, что таки сломали мы хребет этому злому гению…. Кто бы ранее сказал мне, что именно я смогу согнуть этого Наполеона, так если б в рожу не плюнул, то рассмеялся бы, а тут так и получилось…. А, как думаешь, генерал?
Ермолов усмехнулся и, выдержав паузу, произнёс:
- Не принижайте своих достоинств, Ваша Светлость, вы сохранили боеспособную армию, к тому же враг бежит.
- Вот и гонят нас теперь в ту Европу своими реляциями, словно мы семижильные,- Кутузов осёкся, очевидно, решив не называть имён,- А ведь как и тогда, в первой компании ни австрийцы ни прусаки не горят особым желанием воевать. Всё бы кто-то за них…. Да не кто-то, а мы. Уж я- то знаю этих союзничков, верно говорят, с такими и врагов не надоть.
Не торопясь, они шли какое-то время молча, утопая сапогами в рыхлом снегу аллеи. Окончательно замедлив шаг, фельдмаршал оперся на плечо Ермолова и, переводя дыхание, произнёс:
- Устал я что-то, голубчик Алексей Петрович.
- Так возраст почтенный у вас, князь, возраст, тут ничего не поделаешь,- согласился генерал, накрыв своей ладонью руку Кутузова.
- Эх, если бы только возраст, дорогой, если бы возраст. Лизоблюды придворные тому причина, только всё ножками шаркать по коврам, да в парады рядиться словом павлины. Им бы не на противника наступать, а всё бы лагерем стоять у дверей Его Величества. Ну да Бог с ними, с этими шаркунами…. Прошу вас, генерал.
Кутузов жестом предложил продолжить прогулку и произнёс:
- По моему разумению нам бы сейчас подвести итог компании и не переходить Неман. Я так думаю, даже собрав новую армию, Бонапарт вряд ли решится на реванш. Война с Россией несколько подорвала его политический капитал, но он по-прежнему силён и он всё ещё Бонапарт Наполеон. Мне кажется, что он сможет убедить свою армию и народ, что войны не только выигрываются, но и проигрываются. К тому же Польша, где достаточно сильны антирусские настроения и остальные короли, шатающиеся то в одну сторону, то в другую…. Однако этот англичанин Вильсон, так и он настаивает и даже берёт на себя смелость советовать мне быть решительней и, не останавливаясь, преследовать Наполеона. Ну так я указал ему, что моя задача изгнать Бонапарта из России, а победоносные войны во имя европейской политики и её независимости меня совершенно не интересуют. Россия патриархальная страна, тем и крепки наши устои и не след пускать к нам сюда все эти европейские шарканья ножками. Чуждо всё это русскому человеку, да и ненужно вовсе. Мы же для них, как лопух для задницы, а как подотрутся, так и надобность в нас и отпадёт. Возьмём Париж, накидают нам своих орденов, да и попросят до дому подаваться. Вот тут-то и появятся настоящие победители…. Это я про Англию, да и в остальной Европе мы своими никогда не будем. Нам придётся согласиться на свою роль медведя, но надо дать им понять, что в случае чего, медведь вылезет из своей берлоги и сломает шею любому Наполеону. И чтобы ни какой орёл, лев и другая живность даже и пасть не вздумала раззявить. Так я думаю, Алексей Петрович. В общем, нам не надо переходить Неман, но к сожалению, у государя другое мнение.
- Позвольте, господин фельдмаршал?- спросил Ермолов.
Кутузов кивнул головой.
- Ваш авторитет в армии велик и государю придётся считаться с вашим мнением. Ну а интриганы были всегда и при любом дворе.
- Тут, твоя правда, Алексей Петрович. Тогда, ещё в Тарутино, мне стало известно о содержании письма к императору от генерала Беннигсена, где он упрекает меня в нерешительности, бездействии и чуть ли не в несостоятельности вести боевые действия. Вменил мне в вину гибель генерала Багговута на Чернише, где якобы была возможность покончить с корпусом Мюрата, но я не стану жертвовать своей армией гоняясь за единственным маршалом. К тому же нерасторопность некоторых военачальников, вынудила меня перенести срок операции и как итог, разлад в группировке и несогласованность в действиях. А казаки? Они прямо таки удивили меня и довольно неприятно. Увидев французский обоз, они принялись грабить его…. Мюрат отступил и укрепился в Спас - Купле, ну не в осаду же мне брать эту глухомань. И это мой начальник штаба, который не мог не знать всего этого, однако…. Как ты думаешь, можно ли с подобными людьми выигрывать компании?
Ермолов молчал. Видя это, Кутузов, вздохнув, заключил:
- Так я отвечу тебе, что можно, но очень трудно. Вот то-то и оно, голубчик…. То-то и оно…. Он буквально продал меня, получив от государя сто тысяч рублей, ну а мне в утешение император пожаловал золотую шпагу, которую я в свою очередь предложил графу Беннигсену в довесок к деньгам, так не взял же, стервец. Видел бы ты его лицо….
- Позвольте, могу ли я узнать, как стало известно о сим проступке?- осторожно поинтересовался Ермолов.
Кутузов усмехнулся и ответил:
- Так император сам переслал мне этот чёртов донос, а я дал его прочесть адъютанту, да в присутствии самого графа, а потом вдруг жалко мне его стало…. А посля Красного, так и вовсе услал его в Калугу, пущай там командует….
Достав платок, Кутузов вытер слёзы выступившие из глаз то ли от переживания, то ли от яркого солнца и ослепительного снега, и продолжил:
- М-да уж, Алексей Петрович, как душу тебе излил, словно исповедался, вот от того и нет у меня сил, потому и жалюсь тебе, друг мой. Знаешь, сплю я плохо, и всё чаще мне кажется, что с этой войны я уже не вернусь. И вроде гоню их от себя, а где так и водочки бы выпить, да всё как-то не то. Возраст, генерал, а что поделать, дорогой друг.
- Что…, что же вы такое говорите, Ваша светлость?- воскликнул Ермолов.
Подобрав полы шинели, Кутузов перешагнул через небольшой снежный перемёт и ответил:
- Да будя, бу-у-удя тебе причитать, я стар, и с этим нельзя не согласиться. Что уж поделать. Мои войны кончились. Одному благодарен, что дал мне Бог соратников, а с тем и уйти не жалко. Спокойно мне после трудов оставить армию на тебя, а есть Барклай, Чичагов, Витгенштейн, Платов, Сеславин, Тормасов…. А Раевский, Остерман- Толстой, Коновницын, а…? Всех…, всех помню, всех знаю, кто на что способен, орлы, герои! Фамилии, гордость державы, а кого уж нет с нами сейчас, так помнить их в русской земле будут веками и сию войну помнить надобно, иначе нет будущего ни нам, ни потомкам. Вот такие мысли более овладевают мной на склоне лет и будут в утешенье мне, нежели планы военных операций.
Они остановились. Кутузов поднял руки вверх, словно ловя ладонями крупные хлопья снега и взглянув на Ермолова, произнёс:
- Вот она, природа- матушка, словно саваном кроет страдалицу нашу земельку. А то ведь с октября и мороз тебе и снег и метели, нам конечно на руку супротив француза-то, но тож не сахар. Ну теперь покойно всё в государстве, а наша с тобой обязанность дальше идти.
Дойдя почти до конца аллеи, они повернули обратно, но тут их привлёк громкий смех от ближайшего костра. Присмотревшись, Кутузов обернулся к Ермолову, указывая пальцем в сторону бивака.
Генерал пожал плечами и произнёс:
- Лицедействуют….
Фельдмаршал махнул рукой увлекая за собой Ермолова, и они приблизились, насколько позволял глубокий снег. Один из солдат держал на пальцах деревянные фигурки, одна из которых изображала Наполеона в двууголке, а другая Кутузова, на голове которого была узнаваемая фуражка - бескозырка и длинные седые волосы.
- Кесь ке се, кесь ке се?- повторял «Наполеон» поворачиваясь спиной выставляя зад.
- А вот тебе мусью кесю ке се Смолэнськ, Москуа, Малоаруслав да Борисоф,- отвечал «Кутузов» при этом ударяя маленькой дубинкой то по спине, то по заду «Наполеона».
- Ай, ай, Москуа, Борисоф, ф-ф, куси хатет, хлеб хатет, cher ami,- не унимался «Наполеон» барахтаясь в снегу.
- Платов - атаман,- обратился «Кутузов» к одному из сидевших.
- Я здесь, Ваш Светлость,- козырнул один из солдат, подкрутив ус под хохот остальных.
- А ну- ка подними- ка сего шаромыжника, а то глядишь, обморозит себе….
Что мог себе обморозить деревянный «Наполеон» солдат не уточнил, потому что, увидев самого Кутузова и генерала Ермолова, все как один поднялись на ноги и встали по стойке смирно, при этом убрав за спину «Кутузова».
- Здарова, ребята!
- Здравия желаем, господин фельдмарша!- дружно ответили солдаты.
Кутузов протянул руки к костру и, потерев их, спросил:
- Ну что, дали всё ж таки пенделя этому французу?
Все одобрительно загалдели.
- А не жалко ли вам их? Ведь до чего ж довели себя, смотреть не на что. И это Великая Армия? И где она сейчас? А? Так в заднице!
- А чего ту шваль жалеть? Поделом им знать,- ответил один из «артистов»,- А с другой стороны всё же немного, а жаль.
Кутузов нахмурил брови и спросил:
- Поделом, поделом! А от чего же шваль?
- Ну а как же, это ж надо так? Коней едят…. Рази ж так можно?
Фельдмаршал улыбнулся и ответил:
- Понимаю, понимаю…. Cheval- это ж лошадь по- ихнему будет.
Солдат смутился и ответил:
- Ваша светлость, по- ихнему мы не обучены. Шарамыжники они, в общем, и всё тут.
Ермолов наклонился к Кутузову и произнёс тихо:
- Французы по лесам набродились в голоде да в других лишениях, а наши костры увидят, бегом бегут и орут cher ami- дорогой друг значит мы теперь для них, а солдаты по- своему и перевели. Что тут скажешь? Я эту байку уже слышал.
Кутузов рассмеялся и вновь спросил солдата:
- Анекдотец однако…. Ну…, а от чего же ты прячешь за спину своего главнокомандующего? Эт где ты такое видел, что бы я да за спинами хоронился или убегал? Отходил, было дело, ну так на то нужда была, а вот что бы бегать да прятаться, тут неправда твоя, воин! Почто позоришь меня перед товарищами?- по-доброму произнёс Михаил Илларионович, обращаясь к солдату.
Солдат огляделся и, кивнув головой, вытащил фигурку из-за спины, но увидев, как утопая в сугробах к ним спешно приближается унтер- офицер снова убрал фигурку.
- Эка смотри, так он унтера боится более чем фельдмаршала с генералом!
Все рассмеялись, и Кутузов добавил, разведя смешно руки:
- И как с такими войсками можна баталии да компании проигрывать? Это ж какой надо быть бездарностью….
Приблизившись, унтер перешёл было на строевой бег, приставив руку к киверу для приветствия, и прокричал:
- Господин фельдмаршал….
- Да что ж ты так партуешь-то громко?- перебил его Кутузов и кивнув на запад добавил,- Дайте уже тем несчастным через Неман перейти, а то как бы не подавили друг дружку от твоего рапорта. Как братец будет твоя фамилия?
- Должиков, унтер….
Кутузов замахал руками:
- Вот что, голубчик Должиков, я уж понял что унтер…. Передай интенданту, пусть водки выдаст молодцам. Лично проследи. Сегодня мы воевать не будем!
- Будет сполнено, господин фельдмаршал!- звонко выкрикнул унтер-офицер и добавил,- Позвольте?
Кутузов в недоумении посмотрел на Ермолова, затем вновь на унтера и кивнул головой:
- Валяй, чего там у тебя?
Должиков поправил шинель, кивер, затем широкие белые ремни схваченные крестом на груди и спине и, оглядев своих солдат, скомандовал:
- Ура фельдмаршалу Кутузову!
- Ура-а-а! Ура-а-а! Ура-а-а!- подхватили негромко солдаты.
Кутузов приставил ладонь к бескозырке и, улыбнувшись, отправился в сторону аллеи.
Проводив взглядом офицеров, Должиков повернулся к солдату - артисту и, натянув ему на лоб кивер, спросил:
- Что, и тут уже прославился? Тюха!
- Да не-е-е, он герой,- под хохот вступились за артиста товарищи,- Самого фельдмаршала, князя Кутузова позабавил!
- Ух, смотрите у меня, шарамыжники!- пригрозил унтер и рассмеялся вместе со всеми и направился было по своим дела.
- А водки?- понеслось ему вдогонку.
- Да будет вам водка, бражники! Будет…, да смотрите, вдруг, кто ещё нагрянет, соблюдайте уж себя!- оглянувшись, ответил унтер и продолжил свой путь.
- Ага, теперь если тока сам Бонапартий,- понеслось ему вслед.
- Бонапартий, Бонапартий,- пыхтел пробираясь по глубокому снегу Должиков,- Водки им теперь вот…. А где я её сейчас возьму? Обозы тока вот подошли…. А ведь сам Главнокомандующий приказал, значит, хоть вывернись, а достань!
- Ну вот вы уже и легенда, даже народный фольклор, Ваша Светлость,- с удовольствием произнёс Ермолов.
- Всё так, всё так,- согласился Кутузов,- Поверь мне, дорогой Алексей Петрович, недалёк тот час, когда и тебе станет честь изобразиться вот в таких куклах, а это поверь, дорогого стоит, это есть высшая награда моим трудам. Это покрепче памятника, это уже не сломать, ни сбросить, ни тем более завоевать, ни какому Бонапарту.