Опыт и мудрость позволяют Игорю Николаевичу ставить точный диагноз времени и обществу. В этом мы убедились во время интервью.
– Игорь Николаевич, когда мы договаривались об интервью, вы сначала сверились со своим расписанием: спектакли, съемки, занятия со студентами... Прямо как в песне: ни минуты покоя!
– Я всегда так жил.
– Мы встретились даже раньше назначенного вами времени. Не привыкли опаздывать?
– Когда мы с вами уже договорились, мне позвонили с телевидения, попросили об интервью: скончался Алексей Николаевич Ботян – советский разведчик, прототип главного героя фильма «Майор Вихрь». Поэтому я приехал пораньше... Рассказал что мог. Конечно, если бы были живы Евгений Иванович Ташкова и Вадим Бероев, интервью брали бы у них. Я ведь с ним не был знаком, да и роль в фильме у меня не главная.
– Вы скромничаете...
– В советском кинематографе я был на периферии. В этих словах нет самоуничижения. Просто нужны были другие герои, такие как Николай Рыбников, например. А я как-то не вписывался... Конечно, в молодости расстраивался: почему не я? Но с возрастом стал спокойнее к этому относиться. Во многом потому, что в моей жизни всегда был театр. Еще во ВГИКе я увлекся пантомимой. Нам преподавали пластическую культуру, и я помню, какое сильное впечатление на меня, семнадцатилетнего, произвел экзамен по этому предмету студентов третьего курса. К тому же это было время «оттепели». В Москву приехали такие гении пантомимы, как Марсель Марсо, Жан-Луи Барро. Мы с ребятами мечтали о своем театре, тем более перед глазами был пример «Современника», созданного молодыми. И благодаря Ивану Александровичу Пырьеву у нас появился театр пантомимы. Объехали с гастролями весь Советский Союз, и всюду, к слову, встречали наших выпускников. Особенно тепло нас принимали в Грузии. Не случайно ВГИК тогда называли Военно-грузинский институт кинематографии.
– Ностальгируете по тому времени?
– Однозначного ответа нет. Не могу сказать, что наступил рай. Но в тот период в стране стало легче дышать, тиски разжались, атмосфера во ВГИКе была довольно свободной. Мы дневали и ночевали в институте, веселились, влюблялись – словом, чувствовали себя счастливыми.
– Нынешние молодые актеры отличаются от вашего поколения?
– Это довольно опасный вопрос. Не хочу ворчать, мол, сейчас молодежь не та... Но она действительно другая. Они все время сидят уткнувшись в смартфоны. Легкодоступной информации много, а что толку! Они совсем перестали писать. А, как известно, мелкая моторика способствует развитию мозга. Я их заставляю текст роли переписывать в тетрадочку и всегда держать рядом с собой. Если ночью осенит – записать, потому что утром забудешь. А игры?! Как-то спросил: ребята, вы в шарады играете? Мы-то постоянно играли – в институте, дома с родителями. А они даже не знают, что это такое. Шарады – это полет фантазии, тренировка ума, радость от точного ответа. А какой азарт! Ребята, играйте в шарады!
– Актеры старшего поколения часто говорят, что они не из этого времени. А вам в нем уютно?
– А что в этом времени хорошего?
– Прогресс, технологии...
– Ах, прогресс... А как объяснить, почему Китай, который еще лет десять назад нам уступал, вдруг стал второй экономикой мира? Мы его просто вежливо пропустили вперед?
– Возможно, у нового правительства что-то получится...
– Возможно. Пусть себя покажут. Но обычному человеку не важно, кто сидит в правительстве. Ему важно, как меняется его жизнь. Наша вечная беда – чиновничество. Недавно пытался своего студента-первокурсника перевести на бюджет – освободилось место. Обратился с этим вопросом к руководству. Нельзя. Почему? Никто не может объяснить. Поехал в Министерство образования. На входе полицейский меня не пускает: надо позвонить, чтобы встретили. Звоню, никто не подходит. Но, видно, кто-то из посетителей меня узнал, потому что через какое-то время вышла девица и забрала у меня бумаги: «Через неделю ответим». Разумеется, не ответили. Звоню сам. Перевести нельзя. Почему – не понятно. Просто тайна за семью печатями! Потом говорят: обратитесь в Министерство культуры... Чиновничество расплодилось! Они сейчас главные. И еще – эффективные менеджеры! Но что они знают? Что умеют? Ничего! Даже в Роскосмос пробрались! А главным там должен быть специалист, мастер, такой, как Сергей Павлович Королев. Знаете, мой папа был морским офицером, воевал на торпедных катерах. Вернувшись с задания, экипаж шел отдыхать, а батюшка заделывал пробоины, приводил судно в порядок, чтоб наутро можно было выходить в море. Работать надо, чтобы был результат. А решение обязательно найдется – причем самое неординарное.
– В этом году мы отмечаем 75-летие Победы. У вас за плечами много военных картин. Помню, в детстве мне очень нравился ваш Бертолет в фильме «Обратной дороги нет»...
– Честно говоря, я побаивался – получится ли фильм? Тогда ведь только начинали снимать многосерийные телевизионные ленты. Но команда была замечательная и сценарий хороший. Когда вышли первые серии, меня все спрашивали: а что дальше будет? Фильм смотрят до сих пор. Думаю, потому, что он честный. Война еще недалеко ушла. Например, снимаем сцену у минного поля. На площадке обязательно находится консультант, который рассказывает, как из подручных средств сделать щуп, как в шахматном порядке прокалывать почву. Чтобы никаких ляпов! Это было делом чести. Мы с огромным уважением относились к людям, которых играли.
– Вас не смущает, что для нашего кинематографа тема войны в последние годы стала неким трендом? На зрителя обрушился поток довольно пошлых, конъюнктурных фильмов. Может быть, уже достаточно?
– Почему «может быть»? Просто достаточно. Что они об этом знают? Ничего! Ах, денег хотят заработать? Вы можете себе представить, чтобы Григорий Наумович Чухрай снял «Балладу о солдате» ради денег? Где новые герои? Где новый взгляд? Вот когда Тарантино снимает «Бесславных ублюдков», он точно знает, зачем он это делает.
Читайте также:
Звездный стиль с Татьяной Колгановой
Еще больше интервью со звездами на Панорама ТВ.
Подписывайтесь и оставайтесь с нами!
#игорьясулович #актер #кино #знаменитости