Сейчас иной раз кажется, что мир по-настоящему сошел с ума. Выйти замуж за пиццу или жениться на подушке… еще недавно это казалось смешным. Сейчас уже нет. Забавно, когда подобное творится для эпатажа. Страшно, когда на полном серьезе. Сейчас развернулись настоящие баталии вокруг поправок в конституцию, хотя, как мне видится, все поправки уже приняты и это будет просто очередной фарс. Но они навели меня на мысли о другом.
У меня есть знакомая Света (я лучше знала ее брата). Наши пути сходились и расходились. Мы могли не видеться и не знать ничего друг о друге годами. Прошлой осенью ее брат неожиданно умер. И на его похоронах мы встретились вновь. От ее брата я слышала, что у нее нет семьи, что она увлечена своей работой. На похороны она приехала со своей подругой, бывшей соседкой Наташей. Той самой Наташей, на которой мечтал жениться ее брат еще в школе, которая жила прямо над ними. На поминках Света напилась, хотя и не пила почти ничего. Наверное, сказались нервное напряжение и усталость. Мы с еще одной женщиной осторожно вывели ее на воздух продышаться. Света плакала, попросила закурить. Из нас никто не курил. Как оказалось, не курила и сама Света, потому что когда сигарету ей все-таки нашли, она затянулась и закашлялась. Кашляла долго, с надрывом, а потом просто мяла сигарету в пальцах.
- Мы же с ним так и не помирились, - сказала она то ли мне, то ли сама себе. – Мы пять лет назад с ним поругались и так и не помирились. Даже не виделись. Он меня не понял. Меня никто не понимает. И никто не любит, кроме Наташи.
И Света начала рассказывать мне путано и длинно свою историю, перебивая сама себя, отвлекаясь на разные мелочи, периодически начиная плакать. И мне становилось все печальнее, слушая ее.
Я вспомнила ее девушкой. Всегда в брюках (только на венчании брата она была в юбке). Широкоплечая. Сильная. С размашистой совсем не девичьей походкой. С короткой стрижкой. Простые отношения были не для нее. Тогда она все мечтала познакомиться с африканцем, потому что у нас в городе не было африканцев и никто с ними не встречался. Но африканца себе она так и не нашла. С местными ребятами она не встречалась ни с кем, хотя дружила со многими. Закончив институт, она уехала в Москву. От брата я слышала, что там она встречалась с каким-то арабом. Вся семья была в шоке от ее выбора. Но отношения сошли на нет как-то сами собой.
Потом спустя сколько-то лет я встретила ее в городе, когда она приезжала к родителям. Она работала дизайнером в крупной полиграфической компании. Купила себе квартиру, за которую планировала выплатить ипотеку в течение пяти лет. Правда, квартира была однушка в городе-спутнике, но на автобусе можно было добраться до Москвы за 15 минут. Света тогда говорила, что встречается с финном. Правда, финн жил в своей стране. И общались они в основном по скайпу. Но надежда на отношения обычные человеческие была. Внешне она практически не изменилась. Те же джинсы, свитера, мужские туфли, короткая стрижка, насмешливая речь. Может, морщинки только появились около глаз, и аккуратный неброский маникюр. Отношения с финном то же не сложились, что не очень удивительно: сложно быть вместе, когда вас ничего не связывает, а разделяют 1000 км.
Потом она уехала по работе на полгода в Мадрид. Там она встретила женщину, которая рассказала ей, что для того, чтобы стать счастливой не надо стараться соответствовать чужим требованиям. Надо просто стараться быть собой. Любить себя. Принимать себя такой, какая ты есть. Женщине было чуть больше 80.
Вернувшись в Москву, она нашла Наташу, ту самую, которая жила над ними когда-то в их детстве. Наташа успела побывать замужем дважды. Первый раз она вышла по большой любви сразу после школы, но тот брак рухнул меньше, чем через год. Второй раз она вышла замуж спустя несколько лет. Но муж начал гулять в браке, считая, что для мужчины измены в браке – это норма, и Наташа рассталась с ним. Детей родить она не успела. Света поняла, почему ее так бесили слова брата о том, что он женится на Наташе. Она сама хотела жить с ней. И пять лет назад они с Наташей решили, что они будут жить вместе. Наташа переехала жить к Свете. Когда об этом узнали родители Светы и ее брат, тогда и случился этот скандал, в результате которого она порвала общение с семьей, а вернее они порвали общение с ней. Они не поняли и не приняли ее.
Пять лет Наташа и Света живут вместе. Света продала свою квартиру в спутнике и купила другую, уже в Москве, кажется, в районе Кузьминок. И кажется, сейчас она счастлива. Просто по-человечески. Любому человеку надо, чтобы его любили и заботились о нем без всяких условий, любить и заботиться в ответ. Она получила это. Пусть и с Наташей. В тот момент Свету очень беспокоило, что если с ней что-то случится, то Наташа останется не только одна, но и без всяких прав, например, на ту же квартиру, в которой они живут.
В тот момент я была шокирована этой историей. Для меня семья всегда существовала в традиционном формате. Все остальное воспринималось либо как чудачество, либо как эпатаж. Но вот оказался человек, которого я знала много лет, который никого не собирается шокировать, не хочет никому навязывать свою систему ценностей, а хочет просто жить, не мешая окружающим, и быть счастливым. Она не выходит с транспарантами. Она не участвует в парадах. Никого не агитирует ни за что и ни к чему не привлекает. Она просто живет. Живет в своей семье. Работает. Спешит домой к любимому человеку. Проводит вечер в кругу семьи. Строит планы на будущее. Мечтает куда-то поехать или что-то купить. А разве остальные в большинстве своем живут как-то иначе? Так почему же те же самые люди, которые кричат на каждом углу о праве на жизнь эмбриона, который еще не известно сумеет ли развиться до момента своего естественного появления на свет, те же самые люди, которые агитируют рожать и принимать в свою семью детей-инвалидов, мотивируя это тем, что это люди, пусть и с ограниченными возможностями, пусть и с ментальными нарушениями, которые не позволят им чаще всего стать полноценными дееспособными гражданами и которые вряд ли начнут самостоятельно зарабатывать, платя налоги и оказывая помощь своим родителям, когда те состарятся, те же самые люди, которые призывают нас всех быть добрее и научиться принимать людей с нарушениями, категорически против, чтобы полноценный дееспособный гражданин, работающий и приносящий пользу государству, хотя бы оплатой тех же налогов, был счастлив и имел право сам решать с кем ему жить с Наташей или Андреем? Если вы так ратуете за то, что все люди и надо принимать всех без всяких условий, то почему вы так активно агитируете против таких вот Свет? Почему? Или потому что у них в семье нет такой Светы?