ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Про то, что кот — тоже человек
Выбирать имена для котят — занятие медитативное, требующее расслабленного состояния сознания. Это как живопись маслом. Рисуешь себе часик-другой, откладываешь на следующий день, потом опять берёшься за дело — и так потихоньку приходишь к результату. Мурыч с Егорычем сначала в этом деятельное участие принимали, но я их предложения браковала. Ну не могут же приличные сибирские котята иметь имена Ананас, Акула, Азкабан, Армагеддон, Ассасин — и тому подобные милые словечки.
Кошачье имя — это судьба. Был у меня как-то кот по имени Чайник. Как чайник свою жизнь и прожил. И ещё у него была жена по имени Йоко Оно, овдовевшая в очень раннем возрасте. Так что котеек надо называть правильно, чтобы не притянуть к их жизни чужих заморочек... Поэтому выбор имён для котят у нас затянулся на несколько дней, и дети, потеряв интерес к кошачьим кличкам, занялись своими излюбленными делами — Егор книжки читал и солдатиков раскрашивал, а Тимурыч присутствовал везде, где, по его мнению, было как-то слишком спокойно.
Прошла неделя. Котята уже открыли глаза и стали потихоньку ползать по коробке на трясущихся лапках. Тимофея решила, что единственный её долг по отношению к отпрыскам — это кормёжка, и всё. Как я её не увещевала, не хотела она в коробке сидеть. У неё был пунктик — нужно было Тимофее всегда со мной рядом находиться. Где я, там и она. Сеня, правда, тоже предпочитал моё общество, но котят одних не оставлял и нырял в коробку к детям, как только жена оттуда ретировалась, грел пискунов, попы им вылизывал и... мрачнел. И вот в один незабываемый вечер у кота сдали нервы — напрочь.
Мурычу нашему понадобилось выпустить попугаев — полетать. Мы так всегда делали по вечерам — кошек выгоняли, дверь закрывали и давали волю птичкам на полчасика для разминки крылышек. Мурчелло Кешу с Кирюшей выпустил, а вот дверь в гостиную неплотно закрыл. Сам же на минутку в свою комнату ушёл — что-то ему там взять надо было. А я в это время пельмени лепила и музыку громкую слушала. Вдруг — грохот, попугаичьи крики и Муркин вопль: «Сеня!!! Зараза!!! Сеня!!!».
Если бы можно было посмотреть на нашу квартиру сверху, то вы увидели бы вот что... Со всех концов пятикомнатной квартиры с места одновременно срываются и несутся в гостиную, в центр, так сказать, конфликта — женщина с кусками теста, прилипшего ко всем десяти пальцам рук, мужчина в клетчатых трусах и с мокрой головой, только что намыленной в душе, подросток с кисточкой в правой руке и солдатиком в левой и кошка с котёнком, слишком сильно присосавшемся к сиське и почему-то не оторвавшемся в полёте...
Картина предстала перед нами эпическая, на всю жизнь запоминающаяся. Посреди комнаты Мурыч дубасил Сэнсэя теннисной ракеткой. Сеня, распластавшись на полу, передними лапами пригвоздил когтями Кешу к паркету. Кира в клетке вопила и билась о железные прутья. По всей комнате летали жёлтые попугаичьи перья Кеши и зелёные — Кирюши. Черепахи безмолвствовали.
Ну, всё, — подумали мы. Кирдык попугайчику. Андрей поднял Кешу из лужицы крови и пошёл отмывать в ванну. Мурыч от шока потерял дар речи и ничего не мог объяснить. Сеня хмуро стоял посреди комнаты и смотрел на размазанную по полу кровь. «Ну что, убийца, делать будем?» — спросила я кота. На что он хмуро, исподлобья глянул на меня и понуро ушёл за диван.
Кешу отмыли. Уже в ванной он чирикнул и... очнулся. Андрей посадил его в клетку и сказал: «Вроде жить будет. А вот летать — не знаю...» А попугай встрепенулся на жёрдочке как ни в чём не бывало и боком-боком к жене подсел.
«Ма-а-ам, — пробурчал тихо Мурыч, — ты это, Сеню не ругай... Это я виноват — дверь не закрыл. А Сеня — он ведь тоже человек. У него нервы сдали. Потому что кто же выдержит неделю не спать и без конца детям попы мыть...»