Анна Константиновна из семейских. Из забайкальских старообрядцев, высланных в Сибирь ещё Екатериной Великой. Родилась в Бурятии, окончила Иркутский университет, программистка, математик. Накрывает гостям на стол и между делом рассказывая историю своего рода - как сибиряками стали.
- Так что по отцу мои все здесь с 18-го века. Сосланы после церковных реформ патриарха Никона. А по матери прапрадеда сослали в самом конце 18-го века. И не по вере. Из Тобольска он был, как в песне поётся, повезли из Сибири в Сибирь...
По домашним апокрифам так дело было. Служил молодой Тимофей возницей аж у самого Тобольского губернатора. Служил справно, по совести, разве что горяч был, вспыльчив зело. Справедливость любил и чтоб все ладно было. Однажды повёз он из Тобольска по деревням гостя губернаторского, а вернулся один. Рассказывает, дескать гость в каком-то селе загулялся, ждал его ждал Тимка, ждал, звал-звал, а тот зауросил, ни в какую не желал ещё уезжать, да ещё и послал его по матушке. Тимка развернулся, прыг в сани, стегнул лошадей да уехал один. Так и вернулся в Тобольск.
Гостя хватились, допрос Тимофею учинили, стали искать по округе, да не нашли. Ни в селе, где по словам Тимофея он гулял, ни в соседних деревнях. Как в воду канул. Тут и пало подозрение на ямщика, что повздорил, дескать, с человеком да и убил. И прикопал в снегу где-то. А где - ищи в Сибири...
И хоть расследование результатов не дало, а человек важный был, судили Тимку и пошёл он на каторгу. На Нерчинский заводы. Отбыл на рудниках срок, освободился, да там и остался. Обиделся и на Тобольск и на губернатора, которому верой и правдой служил, а тот не поверил.
И прошло уж много дет, как приезжает из Сибирской столицы в Забайкалье губернаторская жена. Старуха уже. Нашла она в посёлке при каторге Тимофея, пришла к нему в избушку и в ноги пала. Прости, говорит, Тимофей Селантьич, за напраслину, какую двадцать лет назад возвели на тебя. От себя и от покойного мужа прошу. Ещё жив был, как просил разыскать тебя и прощения просить, чтоб пред господом покаянным предстать.
В общем, всплыло со временем, куда тот человек делся. И точно не Тимофея вина в его смерти была.
А чтобы свои вины загладить, завещал Тимке губернатор одно из своих имений. С окладом денежным, со скотом, с лошадьми и пашнями. Просил, чтобы принял.
Тимофей Селантьич старуху выслушал, покивал и сказал: "Бог простит."
В Тобольск же, в имение своё новое, так и не поехал. И не то, чтобы по злой памяти, а чего уж было назад возвращаться: что было, то было, назад не вернёшь, а тут он и обжился, и семьёй обзавёлся, и хозяйством.
- Серьёзная история, - вернулся я из этого повествования. - Прямо не верится, неужто такие совестливые губернаторы на Руси бывали?..
- Совестливые, не совестливые, а только раньше люди Бога боялись, - поставила хлеб на стол Анна Константиновна. - Это нынче не боятся ни Бога, ни чёрта...
И перекрестилась двуперстием, по-старообрядчески.