Я воспитываю сына-дошкольника одна. Он контактный мальчик, у него есть друзья, когда-нибудь в его жизни появятся люди более значимые, чем я.
Как будут складываться важные во взрослой жизни отношения – во многом зависит от отношений с родителями в возрасте от пяти до семи лет, в котором сейчас и находится Матвей.
Психологическая привязанность – самая важная!
Недавно я прочла книгу канадского психотерапевта Гордона Ньюфельда «Не упускайте своих детей», где автор описывает шесть стадий формирования привязанности к родителям в разном возрасте.
Чем полноценнее проходит каждая стадия, тем глубже привязанность и больше шансов, что у выросшего ребенка не будет проблем в общении.
1. Чувства (до 1 года). Стремление быть рядом с любящими взрослыми.
2. Имитация (до 2 лет). Желание подражать значимым взрослым, отождествляя себя с ними.
3. Непохожесть (до 3 лет). Ребенок понимает, что он другой, чем его родители, но ему важно взаимодействовать с ними.
4. Значимость (до 4 лет). Дитя осознает, что его любят, и еще больше привязывается к взрослым.
5. Эмоциональная близость (до 5 лет). Полное доверие и открытость взрослым. Как раз в этом возрасте хотят жениться на маме или выйти замуж за папу, чтобы никогда с ними не расставаться.
6. Психологическая близость (до 7 лет). Сильное желание быть узнанным и понятым родителями, желание делиться с ними секретами.
Шестая стадия играет важнейшую роль, потому что маленький человек учится выражать свои чувства, не боясь, и понимать чувства другого человека. Не все взрослые обладают этим умением. А первыми «учителями» должен стать не кто иной, как родители.
Важно: даже если папе и маме кажется, что на какой-то из стадий формирования привязанности они вели себя неправильно, что-то упущено – до семи лет есть возможность исправить.
Потом станет сложнее.
Оранжевый «лизун»
Я вспомнила, как однажды забирала Матвея из сада. Вечером мы зашли в магазин, у меня был непростой рабочий день, и сын, как на грех, начал выпрашивать не помню какого по счету «лизуна», еще и со слезами.
Сорвалась на крик прямо посреди магазина, «припомнив» и придирки шефа, и головную боль, и противного неблагодарного ребенка, и общую несправедливость жизни.
Матвей, как ни странно, притих и долго молчал.
Вечером мне стало стыдно, и я попросила у своего мальчика прощения.
Потому что и взрослые бывают неправы, и признавать свою неправоту – совсем не признак слабости. (Жаль, что мои собственные родители это не всегда понимали.)
К удивлению, Матвей обрадовался моему поступку – «Да, да, мама, конечно, прощаю!» И тут же торопливо заговорил о том, что заметил мое плохое настроение сразу же.
А оранжевый «лизун», которого он выпрашивал, оказывается, предназначался… мне в подарок, чтобы развеселить! Как только я не поняла этого и не заметила.
У меня растет заботливый и добрый сын, и будет здорово, если ниточка доверия, которая сейчас между нами тянется, не прервется.