Я прослужил в комендатуре железнодорожной станции четыре года. За это время приобрёл необходимый опыт, во время призыва, успешно справлялся с обязанностями военного коменданта станции и руководил отправлением эшелонов с призывниками, пережил несколько инспекторских проверок, стал отличником.
Меня перевели в Управление ВОСО на железной дороге, в технический отдел. Доверили довольно ответственный участок работы, я постепенно, в течение двух лет осваивал все премудрости на этом новом, для меня, поприще, стал справляться самостоятельно. Приехавшая из Центрального управления ВОСО комиссия, проверяла мою работу, не нашла серьёзных нарушений. Правда, в акте проверки указали, что, делопроизводство ведётся без достаточной штабной культуры. Поводом к такому выводу послужил один документ, вшитый в дело вниз головой. Если учесть, что в моём делопроизводстве, которое я вёл лично, было два больших сейфа с важными документами, проступок незначительный, на взыскание не тянет.
По должностным обязанностям, я был непосредственно подчинён одному из заместителей начальника управления, хотя, формально числился в составе технического отдела. Многие вопросы, которыми я занимался, контролировал сам начальник управления.
Отношения с начальником управления не сложились. Он категорически был против моего поступления в военную академию. Мой первый рапорт о желании поступить в военную академию, после двух лет службы в управлении, он вернул мне без резолюции и без объяснения причин. На следующий год, я снова написал рапорт и отказался забирать его обратно, как первый раз, попросив написать резолюцию, по какой причине мне отказано. Начальник написал: «Поедут более достойные».
В следующем 1979 году у меня была последняя возможность поступать в академию, по возрасту. В 1978 году в Министерстве обороны проводили аттестацию офицерского состава и, впервые, были сформированы аттестационные комиссии, которые, по замыслу руководителей министерства, были призваны исправлять предвзятое отношение начальников к подчинённым им офицерам, которым грешили некоторые несправедливые начальники.
Начальник технического отдела, которому я был формально подчинён, написал мне аттестацию, с которой меня можно было рекомендовать на вышестоящую должность или представлять к правительственной награде. В частности, в ней была фраза, что я на критику реагирую правильно, очень хорошо умею исправлять свои недостатки. Я, к этому времени, уже, не один год был отличником, успешно исполнял должностные обязанности, не имел взысканий.
Я прочитал, подготовленный начальником отдела, проект аттестации, которую должен был подписать начальник управления и аттестационная комиссия и подумал, что у меня не будет препятствий, стать кандидатом для поступления в военную академию.
Я сильно ошибался. У начальника управления было другое мнение. Он дал указание своему заместителю, который непосредственно руководил моей работой, добавить ложку дёгтя, в ту бочку мёда, проект моей аттестации. Это добавление, дословно, звучало так: «Плохо ориентируется в сложной обстановке. Требует постоянного контроля». Взысканий я не имел, никаких пояснений, в какой сложной обстановке я не ориентируюсь, по какой причине за мной нужен контроль, указано не было. Но, у любого, кто это прочитает, возникнут вопросы, как можно доверять такому офицеру, который требует постоянного контроля.
Когда аттестационная комиссия ознакомила меня с этим вариантом аттестации, я не спал всю ночь, думал, как я скатился до такой характеристики и, что теперь делать. В выводах было написано, что должности я вполне соответствую, что подразумевало, что, ни на какое повышение по службе, ни на какую академию я рассчитывать не в праве.
В беседе с председателем аттестационной комиссии, я напомнил, что уже три года подряд, я являюсь отличником, не имею взысканий, и просил учесть, что, по возрасту, могу попытаться поступить в военную академия только в 1979 году, и просил дать мне такую возможность. Председатель аттестационной комиссии отнёсся к моей просьбе с пониманием, и в выводах к аттестации появился второй пункт: «Целесообразно в 1979 году направить в Военную академию тыла и транспорта». Начальник управления не стал оспаривать этот пункт выводов к аттестации, он был уверен, что я не поступлю.
Когда я собирался в Ленинград, поступать в академию, начальник управления мне сказал: «Если я позвоню генералу, начальнику факультета, с которым я учился в академии, тебя не возьмут. Но, я звонить не буду, ты и так не поступишь».
В академию я поступил. Когда приехал за семьёй, зашёл в управление, сдал начальнику ключи от квартиры и вернул ордер, он не сразу поверил, что я поступил. При поступлении, начальник факультета и начальник курса беседовали с каждым кандидатом. Прочитав мою аттестацию, начальник факультета задавал каверзные вопросы. Спрашивал, были ли у меня взыскания, кто проверял мою работу, были ли у меня проблемы при вступлении в КПСС. Ложка дёгтя давала повод для подозрений.
Учился я хорошо, получил звание майора, на втором курсе, за успехи в учёбе. Активно занимался спортом, играл в гандбол за сборную академии, защищал честь факультета по лыжам, волейболу, стрельбе, шахматам и гандболу. По волейболу и шахматам, наша команда была чемпионом академии все три года учёбы.
Перед выпуском из академии, начальник курса писал, на каждого выпускника, аттестацию. Ещё раз, прочитав мою аттестацию с места службы, он спросил у меня: «Кто тебе это написал? Это же не про тебя». Были такие люди, ответил я.
Я получил назначение, после выпуска, в то же управление, в свой отдел, теперь, уже, начальником. К моему счастью, начальник, с которым у меня не сложились отношения, закончил службу. С новым начальником никаких проблем не было. Я никогда не претендовал, чтобы начальник меня любил, достаточно, объективно оценивать мою работу.
На этом я, пока, своё повествование прерываю. Вам надо от меня отдохнуть, а мне надо собраться с мыслями.
До следующих встреч, мои внимательные читатели.
Если вам понравилось, ставьте «лайк», пишите комментарии, задавайте вопросы, подписывайтесь на мой канал.