Сегодняшнего клиента нужно было забирать из больницы, это был шестидесятипятилетний пенсионер, который курил всю жизнь, и, судя по всему, фотографию его сердца уже можно печатать на пачках сигарет для устрашения всех курящих. Больницы мне не нравились, обстановка там и так была не самая жизнерадостная, так еще и множество моих коллег толпились и буквально стояли в очереди за пациентами, особенно около реанимации. Более того, все были в бахилах, поэтому мне тоже пришлось их взять, не хочу разносить грязь.
Мой клиент лежал в обычной палате кардиологического отделения и, судя по всему, готовился к выписке. По крайней мере, настроение у него было отличным, он рассказывал своим соседям анекдоты, в основном они были на тему попадания немца, англичанина и русского в различные ситуации. Чаще всего мой же клиент сам над ними и смеялся, его соседи по палате либо обладали менее патриотичным настроем, либо же просто не лучшим образом себя чувствовали. Особенно человек на койке у стены, по его болезненному виду у меня возникло ощущение, что забирать нужно его, но он был далеко не шестидесятипятилетним, как было написано в моем журнале, а журнал никогда не врал.
Дедушка собрал свои вещи, и начал прощаться с соседями по палате. Он подошел к каждому, пожал руку и пожелал здоровья. Только человеку у стены он лишь легонько похлопал по плечу и прошептал про себя, что не хотел бы оказаться на его месте. Затем вышел в коридор и бодрой походкой двинулся к выходу, по пути прощаясь с медсестрами, врачами и всеми остальными людьми, которые попадались ему на пути.
Подойдя к лифту, он, по-видимому, решил, что достаточно бодр и здоров, чтобы спуститься с четвертого этажа пешком. Поиск лестницы занял у него какое-то время, она не пользовалась особой популярностью среди других пациентов и врачей; найти её было непросто. Выйдя на лестницу и вдохновившись тем, что рядом с ним никого нет, он начал напевать себе под нос какую-то песню. Я не запомнил слов, но песня была, судя по всему, из какого-то советского фильма, и она настолько нравилась моему клиенту, что на последних слогах каждой строчки он даже слегка подпрыгивал.
Как вдруг, будучи уже между первым и вторым этажом, мой клиент вдруг схватился за грудь, несколько раз повторил слово «ой» и упал с лестницы, так и не дойдя до припева песни.
Он был ещё жив, и я чувствовал себя неловко, потому что никак не мог ему помочь. Он лежал, тяжело дыша, все ещё держался за сердце и пытался встать, но у него ничего не получалось: по-видимому, он сильно ударился ногой. Дедушка постоянно смотрел по сторонам и ждал, когда по лестнице кто-то пройдёт, но за последние полчаса его жизни никого так и не появилось. Получить сердечный приступ в лифте в его ситуации было бы куда более перспективно.
Когда он наконец меня заметил, я был уже совсем грустным. Он очень удивился: по его словам, он представлял, что смерть должна выглядеть зловещей, а не подавленной. Весь обратный путь он пытался меня приободрить: он рассказал мне много анекдотов и все также они были связаны с англичанином, немцем и русским. Когда мы уже были около офиса, я спросил его, что за песню он напевал. Он ответил, что названия ее не помнит, но мне точно нужно посмотреть фильм «Гардемарины, вперед!».
