Историки убеждены в том, что архивные хранилища заключают в своих стенах имущество куда более значимое, чем содержимое всех банков государства, вместе взятых. Это действительно так, ведь финансы можно потерять и приобрести вновь, тогда как утрата исторических памятников часто невосполнима.
«Собирание документальное»
Между тем первоначально Россия, как и другие страны, обзаводилась архивами вынужденно. Стремительно растущий объем разнообразных документов волей-неволей требовал не только систематизации, но и правильного хранения, и на Руси этот процесс начался уже в X веке.
На княжеских подворьях копилась политическая и деловая переписка, в монастырях сберегались летописи. Объем документов в каждом княжестве, видимо, хранился немалый, поскольку досмотр за ними осуществляли специально назначенные ларники (название должности происходило от слова «ларь» - ящика для хранения).
Служба у ларников была хлопотная: они отвечали не только за сохранность вверенных им бюрократических сокровищ, но еще и за их достоверность. О том, как вели себя первые архивисты в случаях резкой смены политического курса, когда одни бумаги переписывались, а другие просто уничтожались, история умалчивает.
Едва возникли первые российские приказы (предшественники современных министерств), как хранить и учитывать документы стали куда тщательнее. Эту работу обычно поручали приказным подъячим (служащим среднего звена), причем за нерадивость их серьезно карали: били батогами и урезали жалованье.
Архивные труды требовали от подъячих недюжинной физической силы, ведь в делопроизводстве до начала XVIII века использовалась столбцовая форма документов, а потому всякий государственный акт имел в длину не менее метра.
Знаменитое Соборное уложение от 1649 года, например, состояло из 309 метров более плотного и тяжелого, чем бумага, пергамена (специально выделанной для письма кожи).
В то же время большинство архивных материалов не имело в приказах постоянных мест хранения – по мере необходимости их постоянно перемещали с места на место.
Лишь в эпоху Петра Великого архивы начали приобретать вид, близкий к современному. В обиходе появился Генеральный регламент, учреждавший два архива: при Коллегии иностранных дел отныне хранились все завершенные дела, кроме финансовых, которые, в свою очередь, передавались в Ревизион-коллегию.
Чуть позже в отдельное подразделение выделился исторический архив, возглавленный асессором Курбатовым и получивший штат из целых шести служащих. Так Российская империя получила первое хранилище, где содержались не просто деловые бумаги, но документы, имеющие историческую ценность.
Невосполнимые потери
К несчастью, не смотря на развитие архивного дела в России, ценные исторические документы с давних пор по сей день находятся под постоянной угрозой уничтожения. Отчасти спасает своевременное копирование особо важных архивных единиц, однако те, что скопировать не успевают, в случае непредвиденных обстоятельств утрачиваются безвозвратно.
До начала XVIII столетия одной из самых частых причин исчезновения исторических свидетельств было обычное невнимание к утратившим практическую ценность документам. Так после присоединения в 1478 году Великого Новгорода к Московскому государству погиб архив Новгородской феодальной республики.
Первоначально считалось, что собрание ценнейшей информации было уничтожено намеренно. Но позже изыскания ученых раскрыли печальную правду: архив просто бросили за ненадобностью в одном из помещений на Ярославовом дворище, где за несколько лет документы сами собой рассыпались в прах.
Губительными для архивных материалов становятся также и любые исторические потрясения. Вскоре после Октябрьского переворота революционные толпы безжалостно разгромили Троицкую башню Московского Кремля, где находился архив канцелярии императорского двора.
Хранители не смогли противостоять новой власти. Они лишь с горечью описывали, как документы, ставшие основой для многих трудов российских историков, валялись в грязи, затоптанные и изгаженные (в буквальном смысле, поскольку «народные представители» использовали в качестве отхожих мест коридоры и некоторые помещения разоренного здания).
Не менее опасны для письменных исторических памятников войны. В московских пожарах 1812 года погибло множество единиц хранения Вотчинного и Разрядного архивов, а также Государственного архива старых дел.
Война не пощадила и некоторые частные собрания. Огонь уничтожил большую часть архива и библиотеки историка Карамзина. А от коллекции собирателя древнерусских рукописей профессора Баузе вообще остался один только перечень утраченных сокровищ из 460 пунктов.
Неожиданные находки
История архивного дела была бы не только печальной, но и скучной, если бы в ней порой не случались удивительные, неожиданные научные открытия. Отрадный факт: в последние годы их становится все больше.
Около десятилетия назад в петербургский филиал РАН вернулось письмо Чехова, случайно обнаруженное в одной из западных коллекций. Это ответ Антона Павловича искусствоведу Никодиму Кондакову, письмо посвящено рассуждениям об иконописном искусстве.
Однако петербургские архивисты, принимая новую единицу хранения, столкнулись с курьезом – точно такое же письмо уже числилось в чеховском фонде, причем было неоднократно опубликовано. Ученым пришлось прибегнуть к услугам криминалистов, которые быстро выяснили, что все предшествующие годы в архиве хранилась подделка.
Почерк не так уж и походил на чеховский, а водяные знаки и почтовый штамп на бумаге отсутствовали. В то время как экземпляр, выкупленный из зарубежной коллекции, успешно прошел почерковедческое исследование и проверку почтового штампа.
Случается, архивные открытия приводят к изменению оценки целого отрезка истории России. Так ученые Алтайского университета, проводя изыскания в Петербургском филиале Российского исторического архива, обнаружили статистические данные, полностью опровергающие представление об имперской политике нашего государства в Центральной Азии.
Устойчивое мнение ученых о колониальном произволе, творившемся на территориях теперешних Таджикистана, Киргизии, Казахстана и Туркмении пошатнулось под напором фактической информации. Оказывается, Туркестан и Степной край (так назывались полтора века назад эти регионы) были дотационными, то есть, в них постоянно вкладывались солидные бюджетные средства.
Кроме того, Российская империя развивала там горную и нефтяную отрасли, строила системы орошения и железные дороги, школы и больницы. Все это подтверждает неумолимая и сухая статистика, проанализированная алтайскими историками.
Но архивные материалы не всегда бывают сухими и однообразными – иногда они способны изрядно позабавить исследователя. Так в запасниках Орловского музея Тургенева сотрудники Пушкинского дома однажды обнаружили целый том стихов Блока с личными пометками Ивана Бунина.
Писатель оставил на полях книги ехидные замечания и оценки блоковским стихам. Самой высокой из отметок была тройка с минусом, вдобавок дополненная комментарием: «Это еще ничего себе».
Засекреченные файлы
В российских архивах, несомненно, прячется еще много неразгаданных покуда учеными загадок. Но есть и такие материалы, на которые наложен гриф секретности, не позволяющий предъявить их широкой общественности. Причин этому две: присутствие в документах государственных тайн или воля наследников известных персон, не желающих публичного обсуждения биографий предков.
По сей день полностью не рассекречен Новоромановский архив, содержащий материалы о царской семье. Интересно, что работа самого архива в Годы Советской власти была полностью под грифом секретности. О его существовании можно было судить лишь по косвенным признакам, таким, как личные дела работников архива или табели учета заработной платы.
До 2044 года продлен период секретности для любых документов органов НКВД, в том числе и для материалов за 1937-1937 годов, именуемых в советской истории временем Большого террора. Запрет на изучение этих документов действует не смотря на то, что они крайне востребованы и в научной среде и среди родственников жертв этой страшной эпохи.
Редко полностью рассекречиваются и материалы по деятельности советских разведслужб – даже давая разрешение на их использование, из них обычно изымают всякую сколько-нибудь конкретную информацию, используемую в работе на дату публикации документа. Однако часть секретов спецслужб все же увидела свет – бывший сотрудник архивного отдела КГБ Василий Митрохин вывез в Лондон и обнародовал около 25 тысяч страниц документов.
Перечень запрещенных к изучению документов велик. Но большинство исторических свидетельств разных эпох открыты для исследователей, а это означает, что обнаружение новых фактов, разгадки тайн и удаление «белых пятен» со страниц российской и мировой истории непременно состоятся в свой срок.
Екатерина Кравцова