Номен Нескио "Бетельгейзе" (военный приключенческий роман в 2-х частях).
- Ну и дела, - подумал Коля, осматривая автомат. На пороге появилась Айза, - Ну что же ты так долго. Держи пистолет. Сможешь?
Айза с некоторым укором посмотрела на Колю, произнеся:
- Пошли уже…, чего там Пересвет тебе говорил…, куда мы сейчас?
- Значит так…, у него в чуме раненый, я, стало быть, сейчас к нему, и там ещё Саване….
- Саване у Пересвета…? - изумилась Айза, чуть не выронив пистолет.
Коля подхватил оружие, и опять вложил ей в руку, крепко сжав ладонь в кулак, фиксируя рукоять пистолета.
- Да, да, Айза…, Саване…, у Пересвета она…, а ты давай в администрацию, поднимай власть. Только ползком, Айза, именно ползком…, ты должна дойти туда. Будь осторожна…, а то ж у нас свадьба не состоится…. И если что, то сразу в голову…. Ну ты понимаешь меня? Так надо, Айза.
- Дурак ты, Коля…. Ты вот что…, про осколок не забывай…. Так стой…!!! - в голос вскрикнула Айза, - Коля…, так они же это…, на волков травить пошли…, я же им сама провиант собирала. Ненцы говорили, что волки близко подошли, так они еще в пятницу, в ночь собрались и ушли, а сегодня воскресенье. Нет их в администрации, Коля, понимаешь, нет там власти нашей, на охоте они…, Саване разве что сторожит и печку топит.
- Ничего она там не топит…, говорю же тебе, у Пересвета она…. Не нравятся мне с некоторых пор эти воскресенья…. Давай-ка за мной!
- Ну да, ну, да…, у Пересвета…, - задыхаясь от волнения, произнесла Айза и, подобрав полы юбки, последовала за Колей.
Перебежками они двинулись к своей цели, разжалованный офицер медицинской службы Красной армии и к своему счастью, несостоявшийся боец штрафной роты Адольф Коль и советская гражданка татарской крови, буфетчица Айза, вооружённые трофейным оружием, встали на пути проекта под названием «Бетельгейзе», на который возлагал большие надежды фюрер Германии Адольф Гитлер.
И вот люди, от последнего смерда до государя пребывая в отчаянии, именно за надеждой бросаются к знахарям, гадалкам и колдунам, иногда предпочитая чудесные и просто невероятные доводы торжеству инженерной мысли либо гениальным стратегам. С большим упорством уговаривая себя, что какая-то неведомая сила, взявшаяся ни откуда, может переломить ход событий, усмирить, усыпить соперника и вот она надежда на победу, всё остальное бренно. Надежда становится той чудесной травой по имени Панацея.
Вскоре они добрались до жилища Пересвета и ещё около минуты наблюдали за ним из укрытия, после чего Коля осторожно приблизился к входу. Внизу шкуры, закрывающей вход, стояла дровина, как знак того, что после Пересвета в чум никто не входил. Коля осторожно отодвинул полог и произнёс:
- Саване…, Саване, это я, Коля…, со мной Айза. Не стреляй. Мы входим, - потом обернулся к Айзе и махнул ей рукой, - Давай сюда.
В чуме было темно, внезапный свет фонаря ударил вошедшим в глаза. Они инстинктивно прикрылись руками от яркого света:
- Саване, это мы. Пересвет отправил нас сюда. Опусти фонарь, - произнёс Коля.
- Заходите. Сейчас я зажгу лампу…. Осторожно, тут человек лежит, - ответила Саване, и зажгла керосиновую лампу отложив фонарь и нож.
Они осмотрелись.
- Сделай огня побольше, мне нужен свет,- попросил Коля, склонившись над раненым, - Айза, будь у выхода, понаблюдай за улицей.
Раненый лежал тихо и не подавал признаков жизни.
- Саване, иди сюда с лампой, - сказал Коля, ощупывая раненого и проверяя пульс, - А ну…, над лицом посвети мне.
Коля приоткрыл веки немцу и тяжело вздохнул:
- Ему конец. Он умер…. О, Господи! - вырвалось у фельдшера, когда осветилось лицо немца. Нижняя челюсть практически отсутствовала, лицо и грудь, обильно были залиты засохшей кровью, - Ну ещё бы, с таким ранением странно было надеяться на выживание, ну и орешки ему теперь уже противопоказаны.
- Он пришёл нас убить, - попыталась оправдаться Саване.
- Так это ты его так? - поинтересовался Коля, убирая приготовленные инструменты в чемоданчик.
Саване промолчала. Коля взял её за руку.
- Давай-ка его уберём в угол.
Саване кивнула и указала на дальний угол чума:
- Там еще один…, тоже убитый.
- Даже так? - изумился Коля, - Ну давай и этого туда же, только немного облегчу его, мне это нужнее, - согласился он, снимая амуницию с мёртвого.
- Коля, а где Пересвет, что с ним? - спросила осторожно Саване.
- Пересвет…? - как будто опомнившись, произнёс Коля, взглянув на Саване, - А ну-ка, дамочки поторопимся…. Пересвет отправился к интернату. Странно, что до сих пор тихо вокруг, даже собаки молчат. Мы идём туда…, а дальше по обстановке. У тебя есть оружие, Саване?
- У меня есть нож и ружьё…, но оно в администрации…, там, в моей сторожке.
- Эх ты…, святая простота…. Ну кто же во время войны без оружия ходит?
- Я к священнику шла, а не на охоту и уж тем более не на войну.
- Тоже верно…. Но тут так…, встретил-то тебя священник, а попрощался солдат.
- Со мной муж попрощался, - грустно ответила Саване.
- Ладно, об этом после, - сказал Коля, добродушно улыбнувшись, - Мне нужна верёвка.
Саване протянула ему свой нарядный пояс.
Коля удовлетворительно кивнул и, взяв дровину, обмотал её поясом, протянув своё изделие Саване:
- Значит так, это держи в руке. Ты пойдёшь последняя и тащи эту штуку за собой.
Тишину рванули взрыв, а затем два орудийных выстрела. Все трое переглянулись. Коля первый взял себя в руки и произнёс:
- А вот это совсем уже мне не понятно. Значит так, на землю лёг снег. Чужие не должны понять, что это наши следы и куда мы двигаемся. Они должны думать всё что угодно, но только не то, что это мы и сколько нас.
- Я понимаю, - кивнула Саване.
- Если придётся ползти, а нам придётся так передвигаться, то будь готова привязать эту волокушу к ноге, что бы были свободны руки. Айза, ну что там?
Айза обернулась, пожав плечами.
- Нам пора, - сказал Коля и задул лампу.
Они осторожно выбрались из чума, поставив на место дровяную полешку. Вокруг всё так же было тихо, разве что небо несколько прояснилось, позволив Луне осветить местность, и шел, не переставая, снег. Автоматная очередь заставила их лечь на землю.
-Что это, Коля, ты слышал? - спросила Айза.
- А это из автомата стреляют, Айза! - горячо зашептал Коля, - Что же ещё может быть-то? А теперь, бабочки, давайте-ка ползком за мной и головы не высовывать. Оружие к бою!
Где ползком, где перебежками, так они добрались до здания администрации Аламая, которое встретило их тёмными окнами, зияющими сквозь снежную пелену. Из всего живого развевался разве что красный флаг. И вот дело, сам барак как будто испуганно замер в ожидании того момента, когда его деревянное тело начнут терзать пули, выбивая щепки из брёвен, кроша стекла оконных рам. С первых выстрелов он начнёт погибать, погибать долго, укрывая своими стенами своих защитников, а потом обовьёт его пламя пожара от брошенной гранаты или попадания мины. Застонут перекрытия и стены, как прощальный крик вроде бы бездушного строения и закончит свой век этот дом. Ну а пока первые выстрелы ушли в зеплю, сопровождая шаткую походку женщины в сбившемся на бок платке, без верхней одежды, с перекошенным от страха или даже безумия лицом, Натальи Вячеславовны Мишиной, направляющейся в администрацию.
- Ой же, божешки мои, божешки! - не переставая повторяла Наталья Вячеславовна, взмахивая руками что бы удержать равновесие, когда она вдруг спотыкалась о неровность земли.
Холодный ветер окончательно сбил с головы платок, обнажив растрёпанные поседевшие волосы, а вскоре и вовсе сорвал с плеч унеся прочь. Теперь это была обезумевшая женщина. Она шла, не замечая окутывающего её холода, который беспощадно жалил всё тело сквозь лёгкую ситцевую блузку. Казалось, что сейчас она только и думала о том, чтобы не упасть и дойти до здания.
- Коля, Коля, куда она идёт? - зашептала Айза, указывая на Наталью Вячеславовну, за которой они втроём наблюдали из-за угла дома.
- Откуда я знаю…, хотя могу предположить самое худшее и теперь это парламентёр. Должно быть немцы в интернате, у них персонал и дети, ну а Наталья Вячеславовна никто иной, как посланник с требованиями или условиями сдачи в плен или прекращения сопротивления.
- Ну а идёт-то она куда, к нам что ли?
- К властям она идёт, в правление, куда же ещё ей идти? В общем, плохо дело. Знать бы ещё где Пересвет, знак какой ему подать.
- Надо спасти её, - сказала Айза.
- Нет, мы не можем пока её спасти, она выдаст нас. Ведь то, что мы здесь никто не знает и пока в этом наше преимущество. Как только немцы увидят, что их требования услышаны, они начнут действовать.
- А что говорил тебе Пересвет? Вспомни, Коля, - спросила Саване.
- Он говорил…, он говорил…, а он говорил, что пойдёт в администрацию…, а дальше по обстановке…, по обстановке, понимаете? Он где-то здесь, Пересвет рядом…. Мы должны двигаться к интернату, полагаю, что там Пересвет.
- А вдруг он тоже в плену? - предположила Саване.
- Пересвет в плену…? Ну тогда он должен быть без рук и без ног…, а ещё зубы ему все надо выбить.
- Ой…! Да что же это ты такое говоришь? - зашептала Айза.
- Тогда не задавайте глупых вопросов…. Тс-с-с…. Тихо…, замрите, - скомандовал Коля, и все замерли, прекратив дышать.
Наталья Вячеславовна, поднявшись по ступеням крыльца дошла до двери правления и силы окончательно оставили её. Она попробовала постучать в дверь закоченевшими руками, но навалившись всем телом, стала беспомощно сползать вниз.
- Божешки мои, божешки…. Всем… на площади…, дети…, божешки мои, - повторяла она посиневшими губами, и теперь, казалось, уже совсем, не обращала внимания на холод и ветер.
- Коля, надо делать что-то, ведь она погибнет, - зашептала Айза, - Может они не видят её?
Тишину опять нарушила автоматная очередь. Наталья Вячеславовна вздрогнула всем телом и попробовала подняться. Стоя на коленях, она скребла руками по двери как собака, просящая таким образом хозяина впустить её в дом.
- Да всё они видят…, скорее всего видят…, в бинокли наблюдают за её действиями.
- Коля, Коля, там от берега люди какие-то, - сообщила Саване, наблюдая за противоположным углом дома.
- Какие ещё люди? Этого еще только не хватало….
- Да откуда мне знать, перебежками двигаются и прямиком к нам.
Коля выглянул за угол. Три фигуры, а чуть поодаль и четвёртая, быстро приближались к тыльной стене здания администрации, стараясь остаться незамеченными и вскоре достигнув ее, укрылись в тени. Последним четвертым, бежал неуклюжий маленький человечек, путаясь в полах брезентового плаща. По всему было видно, что он даже отдалённо не был знаком с военным делом.
- Коля, ну что там? - спросила Айза.
- Так это ж…. По крайней мере, последний из бежавших, это, кажется, наш Капочкин…. Это наши. Вот и власть объявилась. Саване, наблюдай за крыльцом и интернатом, Айза ты прикрывай меня, попробую к ним подойти.
Коля осторожно выглянул из-за угла дома в ту сторону, куда прибежали люди и тихо позвал:
- Товарищ Ралья…. Товарищ Ерёмин…, не стреляйте, это я, Коля…, со мной Айза и Саване. Мы свои, не стреляйте.
Было видно, как три фигуры мгновенно подняли оружие и приготовились начать стрелять.
- Свои…, свои…, не стреляйте, это я, Коля, фельдшер, - продолжал Коля, стараясь быть услышанным и показался из-за угла.
Одна фигура развернулась с оружием в противоположную сторону, другая так и осталась держать Колю на прицеле, а третья стала приближаться к углу дома, где теперь находился Коля.
- Доктор? - спросил приблизившийся человек, в котором Коля узнал Ерёмина, - Что тут происходит? Что за стрельба?
- Да война у нас тут, Василий Андреич. Немцы….
- Кто-кто…? Немцы…? - недоумевая, спросил капитан, от неожиданности раскрыв рот, - Какие ещё немцы?
- Тут такое дело…, я думаю, что это десант, и они в интернате. Они отправили в правление учительницу, Мишину, она там, на крыльце, ей требуется помощь. И вот еще что…, Пересвет…, он где-то рядом или тоже в интернате, но не думаю, что в плену. Он вооружён…, два диверсанта убиты…, в общем, там долгая история…, надо что-то делать, товарищ капитан.
- Надо, доктор…, очень надо! - ответил Ерёмин, - Товарищи…, Ралья…, Коробкин…, давайте сюда, живо.
- А я? - в голос беспокойно зашептал Капочкин, - Меня не бросайте, товарищи дорогие.
- Ну и ты тоже, конечно. Нет, погубит нас этот мухомор.
- Так вы вечно меня бросаете, - ворчал себе под нос Сил Григорьевич, смешно пыхтя, передвигаясь на четвереньках, чтобы не отстать от остальных.
Вскоре все собрались в одном месте.
- Значит так…, сейчас мы зайдём в здание через запасный выход, далее через комнату истопника.
- А как быть с учительницей? - спросила Айза.
Все молча, переглянулись между собой.
- Мы должны вытащить её оттуда, - продолжала она, - Её нельзя оставлять…, она погибнет.
Первым нарушил непродолжительную тишину Ерёмин, как, будто не слыша о чём говорила Айза:
- Очень осторожно заходим в сторожку. Саване, что там с дверями?
- Двери не заперты, можно заходить, - ответила Саване.
Ерёмин толкнул дверь, она поддалась с трудом, но всё же открылась и вдруг в проёме входа, откуда-то сверху, перед входившими, свалился кусок деревяшки, привязанный бечёвкой к верху дверной коробки. На этот кусок дерева, всё той же веревочкой был примотан листок бумаги. Саване вскрикнула от неожиданности. Все как заворожённые уставились на необычное послание, а все тот же деревянный обрубок мерно раскачивался перед лицами людей, пока Ерёмин не ухватил его рукой и не оборвал шнурок.
- Так, быстро заходим, - произнёс он и первым скрылся в темноте сторожки дома администрации. Замыкавший группу Сергей Сергеевич Коробкин осторожно прикрыл за собой дверь.
- Ну что там, Вася? - нетерпеливо заговорил Ралья, - Что ты возишься с этой деревяшкой, читай быстрее.
Ерёмин размотал веревку и, развернув письмо, стал читать, подсвечивая себе фонариком:
Кто читает эту записку, знайте. Я веду группу немецкого десанта, я не обнаружен, следую за ними в сторону интерната. Я вооружён, готов вести бой. Ждите известий. Если вы в здании, привяжите обрубок на верёвку и выбросите как знак снаружи двери.
Пересвет.
- Ясно…, ох как я ошибался в тебе, чечен…, видно сильно ошибался, - произнёс Ерёмин и тут же обратился к Коробкину, - Сергеич, привяжи эту штуку и выбрось за дверь как сказано в письме. Айза, а ты, давай-ка по коридору, подойди к входной двери и попробуй поговорить с учительницей. Её нужно завести сюда через чёрный вход, как зашли мы. Остальные к окнам, вести наблюдение и занять оборону. Себя не обнаруживать. Я к себе в комнату, попробую выйти на связь со своими. Товарищ Ралья, ты давай тоже в свой кабинет, посмотри, что там и как, может какие секретные документы надо будет уничтожить. Саване, на тебе запасный выход. Коля и ты, Сергеич, держать периметр. По местам.
- А мне что делать? - опять, как будто некстати спросил Капочкин, стараясь не рассердить еще больше Ерёмина.
- А ты будешь ждать училку и в чувство её приводить. И помни, бумажный канцлер, что на тебе жизнь советского человека. Где твоя водка?
Капочкин похлопал по фляжке, висевшей на поясном ремне, - Да здеся она.
- Во-о-от…! И никому, ни глотка не давать, ты меня понял? «Здеся» …. Давай, Айза, попробуй сориентировать эту…, как её…, учительницу на запасный выход. А то замёрзнет она там, на крылечке или окончательно умом тронется.
- А как немцы увидят, что она пошла куда-то? - спросила Айза.
- Таки пусть видят, главное, что бы мы им пока на глаза не попались. А в таком виде Наталья Вячеславовна и за сумасшедшую сойдёт, - объяснил Ралья, - Сами довели человека до такого состояния. Давай уже, Айза, делай, что тебе велено.
Айза буквально молнией метнулась к входной двери и громко зашептала:
- Наташа, Наталья Вячеславовна, это я, Айза! Вы слышите меня?
- Божешки…, божешки, - доносился слабый голос учительницы с улицы, - Дети…, на площадь…, идти всем….
- Наташа, Наташа…, вам нужно дойти до угла дома, и вы в безопасности…, только не выдавайте нас. Прошу вас, уходите с крыльца, я встречу вас там. Мы не можем открыть эту дверь, поймите.
Слышала ли Наталья Вячеславовна голос Айзы, а если и так, то понимала ли она, что ей говорят, сказать уже нельзя. Но только она сделала неимоверное усилие, встав на колени, и дотянулась руками до петель, на которых висел большой замок, закрывший дверь главного входа в правление. Так и гладила окоченевшими руками этого железного сторожа пока в полном бессилии, наконец, не свалилась окончательно на пол крыльца, не издав более ни звука. Безжизненные глаза её смотрели в ту сторону, куда ей надо было пойти, чтобы спастись. А может и дальше, где была или должна была быть огромная снежно-каменная гора, вновь открытого доселе неизвестного острова, или еще какой земли, как результат успешной экспедиции пока еще не состоявшегося исследователя Арктики, Бориса Абрамовича Коткина. И вот там она бы самозабвенно читала стихи, стоя на пронизывающем ветру, перед кинокамерами, славя этот суровый край и своё Отечество, о чём была мечта её жизни…. А слёзы…, слёзы теперь уже не текли ручейками. Они застыли маленькими градинками и лицо этой женщины с посиневшими, мёртвыми губами превратилось в ужасную посмертную маску. Всё стихло. Всё кончено для Натальи Вячеславовны Мишиной.
- Наташа, - попробовала еще раз позвать учительницу Айза, но снаружи ей, никто не ответил. Она повернулась к расположившимся у неё за спиной Коле, Коробкину и Капочкину и, смотря сквозь них, произнесла, - Там всё…. Кажется….
- А что она там говорила? - спросил Коробкин.
-Я думаю, что это условия немцев. Надо полагать, что они захватили интернат и предлагают тем, кто в состоянии оказать сопротивление сложить оружие и собраться на площади, - ответил Коля.
- А на какой площади-то? - переспросил теперь уже Сил Григорьевич.
- Да откуда я знаю на какой…. Ну наверно они думают, что в каждом населённом пункте есть какая-нибудь площадь, где победители объявляют побежденным, что теперь у них новая жизнь и всё такое.
- Так нет у нас такой площади, - произнёс Капочкин.
Ерёмин тут же ответил
- Есть или нет…, никто ни на какую площадь не пойдёт. Даже не думайте. Застрелю без предупреждения!