Очерк с заметными и неудачными сокращениями был напечатан в № 10 газеты «Пять охот» за 2003 год. Здесь очерк помещён ПОЛНОСТЬЮ. В переработанном виде он вошёл в книгу Сергея Матвеева "Борзые и охота с ними".
Островная езда[1] считается классикой старинной псовой охоты.
В лучшие времена такие охоты проводились с размахом, и в них одновременно могло участвовать не то что десятки — сотни собак. Вместе с тем, для правильной охоты в островах вполне достаточно десяток свор борзых и восемь-десять смычков гончих. Но даже в этом случае островная езда продолжает оставаться достаточно сложным способом охоты, требующим хорошо подготовленной стаи гончих, умелого руководства на всех её этапах и большого количества участников и прислуги.
Сама охота обставлялась исключительно основательно. Обычно при островной езде травили красного зверя: волка, лисицу. Зайцев добывали как бы попутно. Поэтому, прежде чем охотиться, нужно было загодя разведать волчьи выводки. В комплектных охотах этим занимался доезжачий. И как он это делал — очень красочно и точно описал Е.Э. Дриянский в своей повести “Записки мелкотравчатого”, назвав его почему-то ловчим. Выслеживание выводка — дело непростое: надобно хорошо знать повадки зверя и подходящие для этого места.
Обычно волчье логово устраивается в самых крепких местах у воды. Близ него держаться не только старики, но молодые члены семьи — переярки. Волчица устраивает логово под кустом, корнями, в неглубокой яме. Здесь она приносит потомство и выкармливает волчат. Но как только они немного подрастут, мать начинает менять место. А подросшие прибылые волчата ложатся на днёвку уже отдельно каждый, но поблизости от матёрых. Так до осени волки со щенятами и предпочитают держаться в одной местности.
Найти гнездо можно по следам, оставляемым в округе, недоеденным зверями остаткам добычи, а опытным глазом и набитые волчьи тропы удаётся обнаружить. Изучив окрестности и порасспросив пастухов и местных жителей, в начале лета можно предварительно установить наличие выводка в угодьях. Затем, когда в середине лета, после Петрова дня[2], волки начинают выть по вечерним зорям, можно уже точно определить нахождение логова и пересчитать их. По голосам можно определить и состав семьи. У матёрого самца голос очень грубый, у самки потоньше. Переярки воют тоньше волчицы и в конце взбрехивают, прибылые — с отрывистым лаем молодой собаки, взвизгивают и ворчат.
Чтобы точнее определить нахождение логова, охотнику желательно уметь подвывать волков и иметь одного-двух помощников, которые будут слушать их отзывы с разных точек. Начинают подвывку, или вабу, волков с наступлением сумерек, распределившись вокруг предполагаемого места нахождения волчьей стаи. Лучше всего подвывать голосом волчицы. Но при этом надо убедиться, что её нет поблизости. Молодые в таком случае сразу откликаются.
Сама техника подвывки волков сейчас почти утеряна. Тем более интересно ознакомиться с её описанием у Л.П. Сабанеева:
Общие правила подвывки следующие. Вабельщик идёт к тому месту, где должно быть волчье гнездо, стараясь не подходить слишком близко, лучше всего со стороны хода волков на добычу, не забираясь в чащу, а на полянке или опушке, садится за ветром и, не делая ни малейшего шума, выжидает наступления темноты. Часа через полтора после заката подвывало усаживается предварительно за кусты, за дерево, вообще за какое-нибудь прикрытие и выслушивает, всё ли тихо кругом; затем он припадает на колени, тихо откашливается в шапку, чтобы не испортить неуместной перхоткой колено подвыва, прижимает большими пальцами обеих рук слегка горло, а указательным сжимает нижнюю часть носа и начинает выть протяжно, сначала дико, гнусаво и скучливо и, постепенно давая волю груди, всё выше и громче.
Другие подвывалы (это название употребляется преимущественно псовыми охотниками) при вытье закрывают рот с обеих сторон ладонями рук, делая как бы рупор и соединяя и разъединяя ладони по мере надобности. Настоящие мастера вовсе не прибегают к помощи рук и подвывают волков просто ртом, но всегда тоже запрокидывая голову назад для большей интенсивности воя.
Вабить волков следует, естественно, в тихую погоду, а при небольшом ветре стараться подвывать по ветру. Если звери не отзовутся, тихо меняют место и вабят снова. И так несколько раз.
Во время подвывки охотники стараются получше осмотреться, определить загодя лазы, где поставить своры борзых, откуда лучше набрасывать гончих. Будет неплохо, если, вызвав вабой волчицу, удастся убить её. Тогда более вероятно, что до осени матёрый не уведёт молодых в другое место.
Но вот выводки разведаны, и подошла долгожданная пора охоты. Начинали же в былые времена всякую езду с борзыми с 14 сентября по новому стилю[3].
Ещё с вечера намечался план. Прикидывалось: сколько смычков гончих должно быть в напуску, сколько свор борзых поставить на лазах, какие острова и отъёмы брать. А с раннего утра вся охота, управляемая знающим ловчим и курируемая барином — знатоком и любителем псовой охоты, выступала на место. Впрочем, будет к месту привести классическое описание Сабанеева:
Чуть свет ловчий подаёт в башур (большой рог) сигнальный голос к седланию. По второму голосу доезжачий и выжлятники принимают гончих на смычки, а борзятники — своих собак на своры. По третьему все отправляются в следующем порядке: впереди всех — ловчий; за ним в трёх саженях — борзятники; за ними на таком же расстоянии — доезжачий; за доезжачим — гончие, а по бокам — их выжлятники. Идти без крика и без гаму; остановиться от острова в таком расстоянии, чтобы в нём не было слышно даже собачьего визгу, и слезть с лошадей. Ловчий в ожидании господина повторяет приказание, кому, как и где стать.
Подъехав к охотникам, господин после обычного наставления, как держать себя под островом, приказывает: “Садись! Занимай места!” Охотники садятся на лошадей, и два борзятника сейчас же отделяются от артели (один — направо, другой — налево) и идут шагистие прочих, поспешая на заезд. Это делается для того, что от малейшей неосторожности охотников, шума или визга собаки можно стронуть взводок, который удалится из острова, прежде чем борзятники займут места. По это причине, если острова, в которых держится красный зверь, в близком между собой расстоянии, т.е. не далее 200-300 сажен[4], то заездные становятся не только за первый остров, но даже за второй и третий.
Когда все борзятники заняли лазы, а доезжачий с выжлятниками стали против места напуска, господин подаёт сигналы в рог (или сам, или чрез стремянного), который означает: “Мечи собак!” Сигнал этот подхватывает ловчий и передаёт его в башур. Выжлятники немедленно размыкают гончих, а доезжачий, если ему известно самое место, где держатся волки постоянно, должен гончих насадить прямо на гнездо, не ожидая сигнала, накрыть его, чтоб разгромить, разбить во все стороны, врозь; в противном случае весь выводок может выйти на один лаз.
Каждый охотник, когда перевидит красного зверя, подаёт в рог сигнал…
…Если на борзятника, у которого в своре молодые или не совсем приёмистые собаки, вытечет старый волк, которого он надеется задержать, не давая ему хода, тогда он подаёт голос на драку, вызывая тем помощь.
В старину различали островную, вражистую (по оврагам) и болотную езду. Но в этих охотах настолько много общего, что вполне достаточно рассказать об островной езде, упомянув только некоторые особенности напуска гончих при охоте в других местах. Так же мало отличий и при организации травли из-под гончих лисиц, зайцев и волков. Тем более что из острова могут быть выставлены и те, и другие, и третьи. Существенно, пожалуй, что при серьёзной езде по волку накануне охоты ловчий с одним или двумя помощниками-вабильщиками отправлялся на проверку гнезда.
Предварительно осторожно изучив окрестности, осмотрев сам остров и по различным признакам определив, где находится стая, вся команда подвывал располагается в округе в разных точках на подслух и подвывку. Если волки стаи сами завоют — дело сделано. Если они мочат — один из вабильщиков разок может подвыть, чтобы вызвать ответ выводка. Убедившись в наличии зверя, разведчики стараются перевидеть и сосчитать волков на утренней заре, когда те возвращаются с охоты.
При островной езде борзятники должны занимать лазы вокруг острова, по краям оврага или болота, учитывая местность и сообразуясь с возможным ходом зверя. Тщательно выбирают лазы, стараясь отсечь остров от других островов или крепких мест. Особенно, если известно или подозревается, что в острове имеются волки. В этом случае, в зависимости от количества волков, характера местности и количества свор, прикидывается и необходимое количество сетей и где их растягивать. При необходимости, в особенности при лесной езде и неудобьях для травли борзыми, могли ставить на лазы и ружейных охотников.
В зависимости от прогнозов на наличие зверя, борзятники должны становиться для травли лисицы подальше от острова, а на зайца можно и поближе. Особенно осторожным надо быть при травле волков. Матёрых можно травить только злобными, сильными, проверенными в деле борзыми. И показывать их собакам надо как можно ближе. Травить матёрых желательно только встречных или, в крайнем случае, боковых: уж больно резв может быть этот зверь и при травле в угон, скорее всего, уйдет. На переярка можно пускать и не таких злобных собак и начинать травить его подальше; а прибылого можно травить с любого расстояния, лишь бы борзые его пометили.
Если лазом является лощина или овраг, то располагаются по их краю, укрывшись, чтобы не отпугнуть зверя. На открытом месте становятся или подальше в поле, чтобы осторожный красный зверь (лиса или волк) заметив опасность, не успел уйти обратно в остров, или же наоборот — прячутся в опушке. Во время охоты все охотники должны стоять строго на своих лазах и не покидать их до особого сигнала.
Наиболее тщательно к подбору свор и определению лаза следует подходить при травле волков. Как писал Сабанеев:
Лаз волков, т.е. направление бега волков из-под гончих, приблизительно определяется так: гнездари в раннюю пору осени, когда молодняк бывает ещё мал, никогда не уходят совсем от гнезда, а делают громадные круги в окрестности гнезда, возвращаясь очень часто (при плохих гончих) в местопребывание своего взводка, в то же поле и на виду охотников. В такое время гнездари ведут преимущественно за собою стаю гончих “ на полене”, преимущественно в сторону мест крепчайших; в позднюю же пору осени, когда молодняк заматереет, гнездари бегут в противоположную сторону от напуска (как бегут и холостяки волки) и по большей части в противоположную строну от настоящего лаза волков. Переярки волков, находящиеся при гнезде, бегут преимущественно к местам крепчайшим, придерживаясь направления к стороне ходов волка на добычу. Прибылые же волки в раннюю пору осени держатся преимущественно на кругах по излюбленным и изученным ими лазам в острову и, удаляясь от гоньбы гончих, лезут по возможности вражками, перелесками и т.п. скрытыми лазами; в позднюю же пору осени прибылые волки бегут преимущественно в сторону ходов волков на добычу и в первоначальное место гнезда и при этом бегут более открытыми лазами.
В зависимости от того, по какому зверю предполагается охота, действуют и доезжачий с выжлятниками. При травле лис и зайцев всю стаю гончих набрасывают в остров и следят, чтобы собаки не прорывались в поле. При езде по волку большую стаю гончих делят на несколько частей приблизительно по пять смычков. Тогда одна часть идёт на логово с доезжачим, а остальные, руководимые опытными выжлятниками, располагаются в острове на трудных для травли направлениях. Рекомендуется разделять гончих на стаи в основном из следующих соображений: вся стая может быть уведена матёрыми из острова; дополнительные стаи могут быть подброшены от трудных, не перекрытых сворами и тенётами мест с разных сторон и тем самым удастся выставить волков из острова на разные направления. И только, если стая волков находится в небольшом острове, окружённом большими открытыми полями, набрасывают сразу всех гончих.
При островной езде пускает борзых тот охотник на лаз которого вылез зверь. И лишь при травле волков другие ему помогают. Перевидевший в острове волка выжлятник или затравивший серого борзятник обязательно подают рогом сигнал “по волку”.
При овражистой езде набрасывают только несколько смычков гончих, а борзятники разравниваются по обеим сторонам оврага и перекрывают место напуска и противоположную сторону.
Но самой сложной, и редко поэтому практикуемой, в старинные времена была лесная, или уймистая, езда. Она проводилась по сплошным лесным местам, но где имелась всё-таки некоторая возможность травить зверя на полянах. Борзятник же, участвующий в лесной езде, нередко старался по слуху определить направление гона и перехватить зверя, то есть замастерить. Осуществлялась такая охота только по волку, так как травить зайца и лисицу в этих условиях очень трудно.
При налаженной охоте во время островной езды соблюдались некоторые правила, хорошо изложенные Л.П. Сабанеевым в его “Охотничьем календаре”:
Борзятник, стоя под островом, должен нажидать зверя на лазах из-под гончих всегда хладнокровно и тайко, т.е. не выдвигаться из-под прикрытия при нажидании зверя, тем более беспрестанно вертеться на лошади, делать неуместные движения или кричать на собак или лошадь. Когда же на него лезет зверь лазом из-под гончих, должен совершенно замереть на месте, а, находясь на виду в чистом поле, даже прилечь на седле корпусом на шею лошади и, не трогаясь, не шевелясь ни одним мускулом, выдержав зверя и подпустив его в меру, свистнуть собакам и, тихо улюлюкнув или заотукав вполголоса, показать его борзым; затем преследует молча собак и зверя подходящим аллюром (чаще усиленным галопом) впредь до того момента, когда собаки поймают зверя или когда сделается совершенно ясно, что зверь ушёл. В последнем случае борзятник обязан подловить собак как можно скорее на свору и опять занять своё место.
Для успешной травли под островом первое условие, чтобы борзятник занимал лаз на таком месте, где он мог подпустить зверя к себе на дистанцию, сообразную резвости и поимчивости его собак, показать его борзым так, чтобы они могли всегда его поймать. А для этого борзятник, занимая места в поле ли под островом или в опушке его и соображая, как должен будет бежать зверь относительно его положения, обязан непременно и всегда выдержать зверя, т.е. отпустить его от острова настолько, чтобы зверь, при нажидании его борзятником на себя сделался ближе к его собакам, чем к острову, из которого бежал, а при травле из опушки, по угону, чтобы дальше отбежал от острова; тогда только борзятник должен будет показать зверя своим собакам.
В противном же случае, т.е. если борзятник не выдержит зверя, то зверь тот от собак всегда может вернуться назад в лес и всегда может уйти, даже и от очень резвых борзых, без угонок или с угонкой, но под самой опушкой леса. Показывать борзым зайца и лисицу борзятник должен стараться всегда по угону, впоперёк и сыскоса, но не в лоб, т.е. не ввстречу, так как ввстречу собаки всегда могут с зайцем и лисицей разъехаться, а при этом могут опрокинуться и нередко ушибиться как об землю, так и между собою при скучивании, одна о другую. Когда же представится необходимость подпустить свору собак к другому травящему борзятнику, то подпускать собак в лоб, т.е. ввстречу, отнюдь не должно к зайцу и лисице, так как при таком случае всегда представляется более возможности перебить собак насмерть при встрече одной своры с другою.
При травле из-под гончих каждый борзятник обязан травить только того зверя, который на него побежал, и чтобы не заслужить порицания со стороны других охотников и не получить от них названия шкурятника, он никогда не должен подпускать своих собак к зверю, побежавшему на другого борзятника, без явной в том необходимости, допускаемой в исключительных случаях.
К этому трудно что-либо добавить. И современному борзятнику, который пешим меряет чернозёмы в равняжке таких же энтузиастов, тоже не грех знать все эти правила. Преломив их к современным условиям, можно избежать многих ошибок и разочарований.
Классическая островная езда в XVIII — XIX столетиях была в России распространена чрезвычайно. Чуть ли не каждый помещик, мало-мальски обеспеченный доходами, считал своим долгом держать собственную комплектную охоту, чтобы травить зверя по островам и лесам из-под гончих. Но мелкопоместные, не располагающие достаточными средствами на содержание большой охоты, довольствовались охотой с несколькими сворами борзых и парой смычков гончих. А по большей части такие мелкотравчатые охотники ездили только с одними борзыми. И в больших комплектных охотах этим же манером травили зверя, если невозможно было набросить гончих, или передвигались на новое место в отъезжих полях.
Сергей Матвеев
[1] Псовую охоту в старину называли “ездой” – (С.М.).
[2] 12 июня по новому стилю (С.М.).
[3] 1 сентября по старому стилю (С.М.).
[4] Примерно 400-600 метров – (С.М.).