18 декабря 218 года до н. э. состоялась битва при Треббии - одно из важных сражений Второй Пунической войны.
В этой битве Ганнибал Барка одержал победу над римской армией консула Тиберия Семпрония Лонга.
Победа была тщательно подготовлена Ганнибалом - воистину великим полководцем древности.
Вкратце, события развивались так.
В 219 году до нашей эры Ганнибал Барка, правитель карфагенской Испании, осадил Сагунт. После восьми месяцев осады он захватил его, и это вызвало задолго до того задуманную им войну с Римом. В начале мая 218 года он пересек Пиренеи с армией в 90 000 пехотинцев, 12 000 всадников и 37 слонами, прошел Галлию и перевалил через Альпы. Потери его в пути были огромны: к концу года к Италии подошло только 20 000 пехотинцев и 6000 конных воинов. Тем не менее, осенью 218 года до н. э. карфагенская армия под командованием Ганнибала вторглась в римскую Цизальпинскую Галлию. Консул Публий Корнелий Сципион (старший) попытался задержать Ганнибала в битве при Тицине (произошла в конце ноября – начале декабря), но потерпел поражение. Римляне отступили к реке Треббия, куда вскоре подошла армия другого консула Тиберия Семпрония Лонга.
Перед битвой разведчики Ганнибала тщательно изучили местность. На военном совете полководец рассказал военачальникам свой план битвы. Между лагерем карфагенян и рекой протекал небольшой ручей (возможно, Нуретта) с обрывистыми берегами, поросшими густым кустарником. Ганнибал нашёл это место идеально подходящим для засады - там можно было разместить даже конницу. Ганнибал назначил командовать засадным отрядом своего брата Магона, человека молодого, энергичного. Он сам отобрал сто лучших всадников и 100 пехотинцев и поручил каждому из них выбрать себе по 9 надежных товарищей. Соответственно, Магон получил под своё командование тысячу пеших и тысячу кавалеристов.
В карфагенской армии был единственный не наёмный отряд собственно карфагенян — отборные кавалеристы «Священной дружины», куда входили юноши, набранные из лучших семей Карфагена. Из них Ганнибал и сформировал «засадный полк». Остальные солдаты карфагенской армии нанимались за деньги в Африке, Испании и других частях Средиземноморья.
Ганнибалу донесли, что Семпроний Лонг отличается нетерпеливостью и тщеславием. Карфагенянин решил этим воспользоваться.
Действительно, Сципион считал, что нужно уклоняться от боя, но честолюбивый Тиберий Семпроний Лонг стремился к схватке ради собственного престижа и славы. Римские граждане тоже жаждали победы и парадных реляций.
Тем более, соотношение сил было примерно равным: у римлян - 32 тысячи пехоты и 4 тысячи кавалеристов, у карфагенян — 10 тысяч кавалеристов и 30 тысяч пехоты.
О самой битве, как и обо всех Пунических войнах, подробно написано у римских историков, так что реконструировать ее ход можно с достаточно высокой точностью. И это не раз было сделано военными историками.
События развивались примерно так.
Нумидийская конница перешла Треббию и двинулась к лагерю римлян. Лонг вывел навстречу свою кавалерию и лёгкую пехоту и отогнал карфагенян, разбил небольшой отряд лёгкой пехоты, присланный Ганнибалом в подкрепление.
Это нападение заставило Лонга срочно вывести из лагеря всю армию. Причем, многие воины не успели позавтракать и даже надеть доспехи. Завязался бой, в котором Семпроний Лонг командовал единолично, так как Сципион был ранен в битве при Тицине. Римские войска перешли Треббию вброд (при этом очень сильно замёрзли и ослабли) и построились на равнине. В центре находились римские легионеры, на флангах — пехота союзников: на правом фланге располагалась союзная кавалерия, на левом — римская конница. Весь фронт прикрывала лёгкая пехота.
Ганнибал поставил в центре пехоту, на флангах — сильную ударную конницу. Пехоту прикрывали боевые слоны. При этом накануне битвы Ганнибал приказал всем воинам основательно подкрепиться, натереться маслом и возле костров надеть доспехи, чтобы не замёрзнуть.
Кроме того, Ганнибал прекрасно использовал особенности рельефа местности и справа, где по дну оврага протекал ручей, расположил засаду.
Битва началась со столкновения лёгкой пехоты с обеих сторон. Сразу обнаружилось, что римские воины уступают карфагенским, так как они замёрзли и устали от стычек, в которых участвовали с самого утра, а римские метатели дротиков уже использовали большую их часть. Поэтому пехотинцы быстро отступили за вторую линию своих войск. В бой вступили тяжеловооружённые воины, но боевые слоны задержали наступление римлян на флангах. В центре римляне стремительно врезались в боевые порядки галльской пехоты, оторвавшись от своих флангов. Тогда нумидийская кавалерия опрокинула конницу римлян и обрушилась на фланги римской пехоты. Римляне упорно защищались. Но в тыл им ударил карфагенский засадный отряд. Возникла парадоксальная ситуация: задние ряды римлян были смяты, но передние в это время прорвали боевую линию карфагенян.
Как написал Полибий:
«задние ряды римлян, сражавшихся в центре, сильно пострадали от нападения воинов из засады; а те, что были впереди, воодушевляемые трудностью положения, одержали верх над кельтами и частью ливийцев и прорвали боевую линию карфагенян».
Это позволило 10 тысячам римских воинов отступить к Плаценции в боевом порядке и спастись.
Битва закончилась разгромом римской армии.
Судьба Семпрония Лонга после этого поражения полна неясностей. Есть свидетельства, что он продолжал командовать войсковыми соединениями и сражаться с карфагенянами. Тит Ливий даже упоминает о его победе над карфагенским полководцем Ганноном в Южной Италии. Но в других источниках это сообщение не подтверждается. Достоверно известно, что в 210 году Лонг умер. В момент смерти он занимал одну из высоких римских должностей – децимвра священнодействия.
Ганнибал отпустил пленных из числа союзников римской армии без выкупа. Это произвело сильное впечатление на союзников римлян: обычно пленных беспощадно истребляли или продавали в рабство. Полководец старался показать, что воюет не против италиков, а против Рима.
Итогом этой битвы стало восстание против Рима большей части Цизальпинской Галлии. Ганнибал стал хозяином Северной Италии. За зиму 218-217 года до. н. э. он сформировал из кельтов новую армию: свыше 60 тысяч пехоты и 4 тысячи конницы влились в карфагенское войско, которое насчитывало теперь столько же солдат, сколько было в начале похода в Испанию. Но в целом добиться распада римско-италийского союза Ганнибалу не удалось.
Победа на реке Треббия открыла карфагенянам дорогу на Рим, но они не воспользовались этим и остались зимовать в Галлии. Тиберий после сражения на Треббии сообщил в Рим неопределенное известие о том, что сражение было, но победе помешала плохая погода. Но вскоре в Вечном Городе узнали правду о поражении и, ужаснувшись потерям, начали приготовления к новым битвам.
Красиво!
Правда, итог этого великого противостояния всем известен – Карфаген все же проиграл Вторую Пуническую войну, а в Третьей был уничтожен и стерт с лица земли.
Но согласитесь, всегда было жаль Ганнибала Барку, не только великого полководца, но и гордого благородного человека, храбро и честно сражавшегося за родную землю.
Все это так...
Однако есть у прекрасного фантаста Пола Андерсона в цикле «Патруль времени» замечательная новелла «Delenda Est», в которой он конструирует альтернативную историю развития Старого Света в случае победы Карфагена во Второй Пунической войне.
Вот как это выглядит.
«В 219 году до нашей эры Ганнибал Барка, правитель карфагенской Испании, осадил Сагунт. После восьми месяцев осады он захватил его, и это вызвало задолго до того задуманную им войну с Римом. В начале мая 218 года он пересек Пиренеи с армией в 90 000 пехотинцев, 12 000 конников и 37 слонами, прошел Галлию и перевалил через Альпы. Потери его в пути были огромны: к концу года к Италии подошло только 20 000 пехотинцев и 6000 конных воинов. Тем не менее, около реки Тицин он встретил и разгромил превосходящие силы противника. В течение следующего года он дал римлянам еще несколько кровопролитных, но победоносных сражений и вошел в Апулию и Кампанью. Апулийцы, луканы, бруттии и самниты перешли на его сторону. Квинт Фабий Максим повел ожесточенную партизанскую войну, которая разорила Италию, но так ничего и не решила. Тем временем Газдрубал Барка спешно собирал в Испании новое войско и в 211 году прибыл с подкреплениями. В 210 году Ганнибал захватил и сжег Рим, а к 207 году последние города конфедерации были вынуждены сдаться ему.
<…>
Карфагенская империя захватила Испанию, Южную Галлию и кончик Итальянского сапога, - сказала она. После того как римская конфедерация распалась, остальная часть Италии оказалась совершенно бессильной, там царил хаос. Но правительство Карфагена было слишком продажно и поэтому не могло управлять империей. Сам Ганнибал был убит людьми, считавшими, что его честность стоит им поперек дороги. Тем временем Сирия и Парфиа воевали за восточное побережье Средиземного моря. Парфиа победила и попала под еще более сильное греческое влияние, чем когда-либо прежде. Примерно через сто лет после римских войн Италию захватили германские племена. (По всей видимости, кимвры с тевтонами и амбронами, которые были их союзниками. В мире Эверарда их остановил Марий.) Их разрушительные походы через Галлию заставили переселиться кельтов. В основном по мере упадка Карфагенской империи они мигрировали в Испанию и Северную Африку. А от карфагенян галлы научились многому. Последовал долгий период войн, в течение которого Парфиа уступала свои территории, а государства кельтов росли. Гунны разбили германцев в Средней Европе, но в свою очередь были побеждены Парфией, на завоеванные пространства вошли галлы, и германцы остались только в Италии и Гипербореях (по всей видимости, на Скандинавском полуострове). На верфях стали закладывать большие корабли, в результате росла торговля между Дальним Востоком и Аравией, а также непосредственно с Африкой, которую корабли огибали, направляясь на Восток. (В истории Эверарда Юлий Цезарь был изумлен, когда увидел, что венеты строят самые лучшие корабли во всем Средиземноморье). Кельты открыли Северный Афаллон, думая, что это остров, отсюда название "инис", но они были изгнаны оттуда индейцами майя. Бриттисские колонии дальше на север уцелели и впоследствии завоевали независимость. Тем временем набирал силу Литторн. Был период, когда это государство завоевало большую часть Европы. Только западная ее часть возвратила себе независимость в результате мирного договора после столетней войны, о которой я уже говорила. Азиатские страны сбросили иго своих истощенных войной европейских завоевателей и быстро развивались, а западные государства, наоборот, приходили в упадок.
<…>
Северная Америка до Колумба называлась Инис ир Афаллон, по всей видимости - одна страна, разделенная на штаты Южная Америка была большим государством, Хай Бразил; там же было несколько меньших стран, чьи названия напоминали индейские. Австралазия, Индонезия, Борнео, Бирма, Восточная Индия и добрая половина тихоокеанских островов принадлежали Хиндураджу. Афганистан и остальная Индия назывались Пенджабом. Литторн простирался далеко на территорию Европы. Британские острова назывались Бриттис; Франция и Нидерланды - Галлис; Иберийский полуостров - Солтан. Центральная Европа и Балканы были разделены на множество мелких государств, названия некоторых из них имели, по-видимому, гуннское происхождение. Над Швейцарией и Австрией было написано Хельвети; Италия называлась Симберлендом; посередине Скандинавии проходила граница: Свеа на севере и Готланд на юге. Северная Африка, очевидно, была конфедерацией от Сенегала до Суэца, подходила почти к самому экватору и называлась Картагалан; южная часть континента была разделена на более мелкие страны, имевшие в большинстве чисто африканские названия. Ближний Восток состоял из Парфии и Аравии».
Этот мир – место достаточно невеселое, там идут постоянные войны, прогресс застыл на уровне примитивных механизмов и паровых двигателей, христианство так и не возникло, народы по-прежнему поклоняются древним языческим богам. Но главное: это не наш мир, не тот, каким мы его знаем, с другими странами и границами, иным укладом, чужой историей....
Конечно, смешно пытаться понять, что лучше – Рим или Карфаген, Сципион или Ганнибал. Оба государства были могучими и грозными, оба полководца – великими и благородными, достойными друг друга.
Карфаген был великой морской державой, основанной финикийцами, лучшими мореходами и торговцами древнего мира. В дни своего могущества он контролировал территорию, сопоставимую с территорией Рима эпохи поздней республики и всю средиземноморскую торговлю.
Конечно, они обязаны были столкнуться с республикой в борьбе за Mare nostra. И победитель в этой войне мог быть только один, учитывая амбиции обоих государств.
Естественно, бесконечно жаль Ганнибала, с которым судьба обошлась столь несправедливо.
И даже со всем историческим цинизмом не можешь без возмущения читать о том, как жестокие римляне не просто победили давнего врага, но уничтожили его без всякой жалости...
У Андерсона сюжет новеллы построен на том, что некие пришельцы из будущего решили изменить ход истории убив обоих Сципионов в битве при Тицине.
«- Что она тебе рассказала? - спросил Ван Саравак.
- Множество подробностей, - ответил Эверард. - Весь рассказ занял более часа. Важно одно: она прекрасно знает историю тех времен, но ни разу не упомянула о Сципионах.
- О ком?
- Публий Корнелий Сципион командовал римской армией при Тицине. В нашем мире его тоже постигла неудача - он проиграл сражение. Но позже у него хватило ума повернуть на запад и постепенно разрушить базу Карфагена в Испании. Кончилось тем, что Ганнибал оказался полностью отрезанным от своих баз в Италии, а те небольшие подкрепления, которые ему могли послать иберийцы, уничтожались в пути. Сын Сципиона, носивший такое же имя, тоже занимал высокий пост и был тем самым человеком, который окончательно разгромил войска Ганнибала при Заме - это Сципион Африканский. Отец и сын были лучшими полководцами, которых когда-либо знал Рим. Но Дейрдра никогда о них не слышала.
- Итак...
Ван Саравак опять стал смотреть на восток через море, туда, где галлы, кимвры и парфяне опустошали античный мир.
- Что произошло с ними в здешнем времени?
- Насколько я помню, оба Сципиона в нашем мире участвовали в сражении при Тицине и чудом избежали смерти. Во время отступления, скорее бегства, сын спас жизнь отцу. Совершенно очевидно, что в здешней истории оба Сципиона погибли».
Дальше есть великолепный момент, когда главный герой, уже вернувшись в прошлое, чтобы спасти римских полководцев, главный герой ловит себя на странных мыслях.
«Над полем кружили вороны. Они покачивались на ветру и ждали своего часа.
- Скорей! - прошептал Эверард. - Поспеши, ради всего святого! Линия обороны может рухнуть в любую минуту.
В горле у него пересохло, он поспешно заковылял туда, где развевались знамена Республики. Ему пришло в голову, что в душе он всегда стоял за победу Ганнибала, а не Рима. Было что-то отталкивающее в его холодной и всеядной жадности. И вот он здесь, пытаясь спасти этот вечный город. Да, жизнь - странная штука.
Его немного утешало то, что Сципион Африканский был одним из немногих порядочных людей, оставшихся в живых после войны».
Пол Андерсон прав. Можно сколько угодно возмущаться, симпатизировать побежденным, осуждать победителей, представлять себе альтернативные варианты развития событий (это действительно очень увлекательно).
Однако история складывается так, как складывается, события цепляются друг за друга, вытекают одно из другого, накладываются, наслаиваются и таким образом создают реальность, в которой мы все существуем.
И как бы ни было нам порой больно и обидно за побежденных, несправедливо обиженных, как бы ни ранила нас жестокость победителей, надо принять как данность, что я сейчас сижу в уютном кресле и пишу эти строки только потому, что в истории все сложилось именно так, как сложилось, а не иначе: что Вавилон захватил Израиль, Кир создал империю, Александр разгромил Персию, Рим завоевал половину Европы, Ближний Восток и Западную Африку, дав тем самым возможность выжить иудаизму и появиться христианству, затем сам был захвачен теми, кого побеждал и подчинял на протяжении веков, христианство стало ведущей религией в Европе, возник ислам... Ну и так далее.
Конечно, вся эта цепочка событий не привела конкретно к тому, что я сижу в кресле и пишу об этом. Но мир, такой, каким мы его знаем, в котором я живу и чувствую себя органичной его частью, человеком, способным хоть в минимальной степени влиять на него, возник благодаря цепочке событий, которая тянулась через века и тысячелетия именно таким образом, а не иначе.
А уж какой этот мир, как мы его оцениваем, что можем и должны сделать, чтобы он стал менее безумным и горьким, чтобы было меньше поводов возмущаться его несправедливостью и жестокостью - это уже наша забота, всех и каждого, живущего здесь и теперь.