Номен Нескио "Бетельгейзе" (военный приключенческий роман в 2-х частях)
(моему сыну Сергею)
Одинокий волк — это круто,
Но это так, сынок, тяжело.
Ты владеешь миром как будто,
Но ни стоишь в нём ничего.
(А.Я. Розенбаум «Одинокий волк»)
Зрелая и сильная волчица по имени Терра, четырёх лет от роду лежала в своём логове, надёжно охраняя единственного щенка, последыша из последнего помёта, отгоняя от себя мысли выйти на охоту, чтобы пополнить запасы еды, которые беспощадно подходили к концу. Уже около четырёх суток она ждала самца по имени Рэм, который ушёл вместе со стаей и теперь надежды на его возвращение таяли, так же, как и запас мяса, закопанного неподалёку от волчьей норы. Природа наделила этих зверей тёплой шубой, но непокрытая снегом земля не способствовала сохранению тепла. Жестокие условия жизни в Арктике научили её выживать. Ещё около полугода назад она оставила стаю, чтобы вырыть себе логово и терпеливо, с покорностью самки ждать появления своих детёнышей, но еще никогда так надолго Рэм не покидал её. Тревожное предчувствие уже, навсегда поселилось в их жилище.
Маленький щенок Юнге (Junge- нем. мальчик), единственный из четырёх выживших спал, уткнув нос в подмышку волчицы. Лишь иногда во сне вздрагивал своим крепеньким телом и перебирая лапами.
Ему снилась охота, когда он как вожак стаи, повёл своих соплеменников, удачно загнав очередного овцебыка или оленя, а может и огромного лося и, немного отдышавшись, лёжа на невысоком холмике с упоением присущим разве что царям, наблюдал за кровавым пиром. Его народ, его преданные подданные, наслаждались этой жизнью, упиваясь кровавой добычей, слизывая кровь со снега и разрывая тушу, настолько огромную, что можно было себе позволить не торопиться, опасаясь остаться голодным. Его соплеменники рвали мясо, тем не менее, с опаской поглядывая на вожака и не прикасаясь к самому лакомому куску, который он отметил для себя и молодых волчат. А после можно было позволить себе растянуться на девственно белом снегу, подставляя себя краткосрочному полуденному солнцу, абсолютно не замечая крепкого арктического мороза, сытно отрыгивая и широко раскрывая свою пасть, покоряясь послеобеденной зевоте. Ведь это именно он, а никто иной, в одиночку уходил на поиски добычи, выискивая следы и определяя стратегию охоты для всей стаи. Он, безусловно, будет хорошим и справедливым царём своей стаи. Надо потерпеть пока насытиться стая, ведь он вожак, он просто обязан не демонстрировать свои слабости, даже если это желание поесть. Он придёт потом, не торопясь, к самому лакомому куску, ведь они оставят для него, не смея претендовать ни на грамм. Надо терпеть. Его отец, состарившийся полярный волк по имени Рэм не был вожаком, тем не менее, занимал значительную нишу в стайной иерархии. Но огромное упорство и безусловный талант лидера сделали из волчонка предводителя рода. Он, благодаря науке своего отца, стал вожаком, оставив позади своих конкурентов и претендентов на царство, и именно его выбрала стая. Он обязательно принесёт добычу матери, уже дряхлой и почти слепой волчице Терре, со скатанной шерстью, кое-где висевшей клочками, которая из тысяч волков узнает именно его, отрыгнув непереваренный кусок мяса, и положит его перед ней, как когда-то в детстве делал его отец, заботясь о своём потомстве. Нет, он не оставит её, до тех пор, пока она не решит уйти в тундру что бы умереть в одиночестве скрывая свою немощь, как и должно поступить матери царя. В такой час Юнге не будет препятствовать, разве что, уединившись, станет оплакивать её смерть, заполняя окружающее пустынное пространство разрывающим сердце воем, исполнившись огромной благодарностью за свою жизнь и положение в обществе. Ну а пока лучше не думать о еде, но он должен пересилить, пережить и перетерпеть голод. Он царь. Внезапно вожак услышал скул, и лай у туши. Несколько молодых волков от чего-то сцепились в драку. Волк вскочил, глухо зарычав, и дёрнулся в сторону дерущихся. Спорщики, тут же поджав хвосты, прекратили ссору не решаясь поднять голов, искоса поглядывая в сторону вожака. Вот она, исключительная власть, не позволяющая междоусобные склоки, когда и без того у них в мире множество врагов.
Ну а сейчас у него просто почему-то замёрз нос и бил голодный озноб, охватывающий тело, но так тепло было под боком у матери.
Юнге вздрогнул и вывел из некоторого забытья Терру, боднув её головой в грудь. Она раскрыла пасть с мощными зубами, пытаясь согреть своим дыханием щенка, и обнюхала его. Юнге поднял голову и потянулся. Царственный сон исчез вместе с его пирующей стаей и убитым зверем, вернув в тёмную нору.
- Ты не спишь, мама? Почему…? Почему ты не спишь?
- Мне не хочется, сыночек. Тем более, что я люблю смотреть на тебя, когда спишь ты.
- А папа…, он еще не вернулся?
- Нет…, но он скоро придёт. Он не оставит нас. Поверь мне, а мы будем его ждать здесь.
-Мама, я хочу кушать. Я голоден.
Терра осторожно поднялась с лёжки, потягиваясь на своих затёкших лапах. Высунув морду из норы, она стала жадно втягивать воздух, желая убедиться в отсутствии чужих. Но всё было тихо, лишь колючий снег валил с небес мириадами снежинок пытаясь укрыть землю. Волчица вышла из логова, осторожно отойдя, разрыла лапой кладку и, взяв в пасть тушку полярной куропатки, быстро вернулась в нору, положив добычу перед щенком, который урча, накинулся на мясо, с удовольствием поедая его, разрывая крепенькими зубами плоть и помогая лапами. Мать осторожно легла рядом, стараясь побороть в себе чувство голода, сосредоточившись на Юнге. Вскоре щенок насытился и, сладко зевнув, опять расположился возле матери. Она с огромной любовью в глазах посмотрела на него и в какой-то момент голод отдалился. Терра была счастлива, но вот только бы вернулся Рэм.
- Мама, а почему вы назвали меня Юнге? Что значит моё имя?
- Мальчик…, - ответила волчица, втягивая носом запах своего дитя.
- Но я же когда-то вырасту, и ты знаешь…, я хочу стать вожаком. А разве вожак может иметь такое детское имя?
- Может, конечно, мой малыш, мы никому не скажем о том, как следует понимать твоё имя. Твой отец тоже был несколько против, но в угоду мне он согласился. Это была моя прихоть…, слабость. Мы очень любим друг друга.
Юнге, очевидно, остался доволен объяснениями матери. Однако заметил некоторую тревогу, которая владела волчицей, но сытость несколько усыпила его наблюдательность, да и сама мать старательно скрывала своё беспокойство по случаю долгого отсутствия волка. Он положил голову на её огромную лапу, а она носом водила за его ушами и иногда языком облизывала его шерсть на шее и боках. Глаза Юнге стали опять закрываться, но тут он спохватился, вспомнив о том, о чём давно хотел спросить свою мать:
- Мама, а вот эти…, ну другие…, которые не волки и не зайцы…?
- Это люди, сыночек, ты о них хочешь спросить?
- Да…, а вот люди? Они живут с нами? Кто они? Это враги?
- Так устроен мир. Да, они наши враги. Они враги даже сами себе. Ведь мы убиваем, чтобы выжить и самое основное, чтобы поесть и это единственная причина.
- А они?
- А они прежде хотят власти…, ну а потом уже, и поесть, при этом обладая далеко не совершенными качествами охотников. К тому же они убивают друг друга и голод тут вовсе не основная причина.
- Но зачем они так поступают? Ведь ни ты, ни папа…, вы же не станете убивать своих родственников…? Ну взять хотя бы папиного дальнего родственника Грасса.
- Грасс претендовал на меня, но я выбрала твоего отца. Твой отец достоин меня, и я горжусь тем, что я его супруга, он мой самец и хозяин. Я никогда не стала бы жить ещё с кем-то кроме как с Рэмом и уж тем более рожать детей. Я с детства мечтала о твоём отце, но положение и гордость не позволяли проявлять чувства к нему несмотря на то, что мне так этого очень хотелось.
Она замолчала, и нестерпимая тоска по Рэму сжала её грудь. Она ближе придвинула к себе щенка, и ей даже показалось, что теперь он согревал её. «Где же Рэм и что с ним?» - этот вопрос не давал покоя всё больше. Но она сильная, она выстоит, она дождётся его обязательно. Волчица стала проваливаться в бездну.
- Мама, что с тобой? - встревожился Юнге.
- Ничего, сыночек…, я устала немножко…. И потом…, я и твой отец, мы будем защищать свой дом и тебя до тех пор, пока будут силы, стараясь убедить противника, кем бы он ни явился, просто уйти, не ставя перед собой цель именно убийство.
- Зачем же тогда люди поступают именно так?
- Прежде всего, от своей слабости и неуверенности утвердиться в этом мире, из опасения, что соперник станет мстить, а то и вовсе претендовать на место, добычу или жилище. Проще ведь убить, чем постоянно доказывать своё преимущество, свою силу перед соперником. А такие качества как хитрость, ловкость, где-то и коварство помогают нам выжить, а вот у людей всё совершенно не так, они помогают им победить. Люди убивают из одного оружия и медведя и зайца ну и наконец, себе подобных, то есть таких же людей с кем может недавно вместе и пришли на охоту.
- Так страшно, мама…, так всё непонятно!
- Страх, плохой союзник, Юнге. Он не должен владеть тобой, но он может быть тебе и помощником. Подчини себе это чувство и страх станет лишней парой глаз и ушей, дополнительным носом, но постарайся не дать ему овладеть собой, иначе ты проиграешь. Ты должен быть готов к тому, что когда-нибудь люди придут в твой дом, чтобы убить тебя, а потом будут сидеть у огня и есть странную воду, обвиняя тебя же в твоём злодействе. Ты должен помнить, мальчик мой, что люди не волки, а самое важное, что волки не люди! Этот мир, далеко не самое приветливое место для жизни.
- А будет ли когда-нибудь по-другому, мама?
- Не думаю, сыночек. Вряд ли мы примем траву, как основную свою пищу, да и остальной мир не скоро откажется от своих притязаний за место под солнцем.
Она уткнулась носом в горячее тело Юнге, более пытаясь согреться сама. Волчонок был сыт, и сон окончательно одолел его. Терра была довольна, тем не менее, заставляя себя не смотреть на остатки куропатки. Лапой она задвинула кости птицы в дальний угол стараясь не нарушить сон Юнге. Она подобрала задние лапы под себя, стараясь обвиться вокруг детёныша, и в какой-то момент ей стало казаться, что она согревается. Терра прикрыла глаза, более всего ей хотелось чтобы вернулся Рэм, пусть без добычи, пусть даже раненый, но только бы он был с ней. Это желание было сильнее её голода. Он говорил ей, что уходит туда, где люди собираются сражаться за первенство быть вожаками на холме и будет чем поживиться. Но его нет и уже очень долго.
- Где ты, Рэм? Вернись, обойдёмся без этих глупцов, призывающих себе в помощь гром и огонь огромных птиц и рыб из железа, стаями убивая друг друга. Нет, никогда волкам этого не понять.
Она снова забылась беспокойным сном, в который, вскоре, буквально вплыл очень тихий рычащий звук. Внезапно своим телом она почувствовала, что кто-то ходит там, снаружи логова, ломая сухие ветки кустарников, растущих по берегам реки. Волчица стала прислушиваться, задержав дыхание. Сон и усталость мгновенно исчезли. Юнге крепко спал. Дом Терры и Рэма был недалеко от реки, без пищи они могли обойтись, но вот никак не без воды. К тому же земля у реки была более податлива для рытья, а растущий кустарник хорошо скрывал нору, корни не давали обваливаться жилищу и иногда пригождались в виде пищи.
- Только бы не было собак, - подумала Терра, - Как будто от реки поднимаются. Это человек…, к тому же не один…. Они пришли за нами. Ты только не выдай меня, мальчик мой.
***
Четыре человека вышли на берег из причалившей большой лодки с мотором. Около полуминуты они стояли, подняв головы подставляя свои лица сыплющему с небес снегу, с удовольствием вдыхая первый морозный воздух и выдыхая пар изо рта. Поправив оружие, они осмотрели местность.
- Зря вот мы там верёвку с флажками оставили. Она ж учётная», - произнёс маленький человечек в брезентовом дождевике.
- Товарищ Капочкин, а мы тут, между прочим, не по своей прихоти находимся, чай не на царской охоте, - произнёс в ответ на сетование маленького человечка охотник с одной рукой.
- Дык, товарищ Ралья, нечто я не понимаю, но учёт всему голова…, а вам только подай да, выдай. А ответ мне перед государством держать.
- Эй ты, капиталист! - вступил в разговор Ерёмин, - А надо бы у тебя там давно уже ревизию провести…, а то смотри, я вернусь, смотаю ту верёвку и тебя к ней и пристегну. Сказано же тебе, дело государственное, мы тут за жизни людей переживаем, а волки режут кого ни поподя, так что верёвка твоя спишется, и думается мне, что у тебя в загашнике есть чем свою задницу прикрыть. Твоё нэпманское нутро мне хорошо известно и тебе забота, снабжать фронт, то есть нас, а не обсуждать наши действия.
- Ну не казни ты его, Василий Андреевич, - вступился за Капочкина Сергей Сергеевич Коробкин, - Таки если разобраться, то заслуга нашего Сил Григорича в том немалая, вот чего не спроси, всё у него в наличии. Я вот лично, не хочу знать, откуда он всё достаёт, но это факт, с которым трудно не считаться.
- Да это я еще не казню, - уже более миролюбиво ответил Ерёмин, - Казнить я по-другому буду…. Ладно, товарищ Капочкин, ты вот давай тут за лодкой присматривай, и пора бы уже сообразить перекусить, пока мы ходим.
- Так позвольте…, я же вроде как адъютантом при товарище Ралье состою, ему одной рукой-то перезаряжать неудобно будет, - возразил Сил Григорьевич.
- У товарища Ральи, если ты успел заметить, имеется автомат с полным магазином. Ты что же, умеешь заряжать патроны в магазин, конторская твоя душа?
- Ну нет…, я не умею…, но я могу подавать…. Не бросайте меня здесь…, - чуть не плача произнёс бухгалтер, выдавая свои истинные намерения, - Мне страшно тут одному.
- Вот и подавай…, обед…, обед, кстати, бери и подавай, когда мы вернёмся, - властно распорядился Ерёмин и уже более снисходительно произнёс, обняв завхоза - бухгалтера за плечи.- Мы тебя в обиду не дадим, ну что ты, дорогой товарищ Капочкин, мы ж без тебя как без рук,- и, смутившись, посмотрел на однорукого товарища Ралью, в мыслях ругая себя за неосмотрительность своих высказываний о руках и их отсутствии.
Ралья отвернулся, делая вид, что не услышал высказывания Ерёмина, более не зная, как повести себя в такой ситуации.
- Ну а что все-таки с верёвкой-то, - уже осмелев, спросил Капочкин.
- Тьфу ты…, - в сердцах произнёс Ерёмин, сплюнув на песок, - Да верну я тебе твою верёвку! Ладно, пошли уже, а то больше забот нет у нас кроме как о разном барахле думать.
- А там же ещё колышки…, всё поштучно…, не забудьте про колышки-то, - не унимался он.
Ерёмин махнул рукой и все трое двинулись от берега прочь, осторожно поднимаясь по крутому склону наверх. Сил Григорьевич глубоко вздохнул и покорно присел на борт лодки, провожая взглядом удалявшихся охотников, смирившись со своей участью и, казалось, что вот появись сейчас из воды крокодил, Сил Григорьевич так же безропотно покорился бы своей судьбе быть съеденным. Таков был этот безобидный человек, оставленный своими товарищами в полном одиночестве на берегу реки Сова.
Поднявшись на склон берега, они встали в свою немногочисленную цепь, изготовив оружие:
- Сюда он подался. Лежбище у него видно тут или выводок с сучкой…, коли на воду пошёл. А здоровый-то какой…, матёрый стервец…, к нему впору на «Вы» обращаться, - тихо проговорил Коробкин.
- Эх, нам бы собачку, какую сюда, - расстроено произнёс Ралья.
- Какая попало тут не подойдёт, какую попало, он зарежет, проглотит и не поперхнётся, тут нужна волчегонка…, да не одна…. Тем более, что перед охотой эти зверюги в говне катаются, вот и попробуй собаке его, вынюхай. Хитрые они, падлы, - со знанием предмета обсуждения сказал Василий Андреевич.
- Может, надо было местного с собой взять? - спросил Коробкин, - Они на своей земле. Им сподручней тут ориентироваться.
- У нас тут вся земля советская и задача Советской власти защищать её граждан, а не демонстрировать свою неспособность противостоять пусть даже природным врагам. Так что обойдёмся без аборигенов, - авторитетно заявил Ерёмин.
- Значит, поступим так…, - провозгласил Ралья, - Трофейщик накрывает стол, ну а мы ему будем завидовать белой завистью. Волк достойный, тут и говорить нечего…, прям красавец, но в поединщики к нему я бы не рискнул даже с автоматом. Надо спросить у Капочкина сколь будет такая шкура стоить, я так думаю не меньше, чем тысячу рублей. Вперёд, товарищи!
Охотники двинулись вперёд, осторожно осматривая местность, держа наготове оружие и прощупывая длинными палками землю.
Волчонок шевельнулся во сне, очевидно отлежав себе лапу. Терра опять уткнулась носом к нему за ухо и бесшумно стала выдыхать тёплый воздух, готовая в любой момент накрыть своим телом Юнге:
- Тихо…, тихо, сыночек…. Они пришли…, они тут…, совсем рядышком, - наверно она в мыслях больше говорила себе, нежели своему детенышу, и теперь ей так нужен был её волк, - Ну, где же ты, Рэм? Как бы мне хотелось умереть рядом с тобой, коли уж доведётся такому случиться. Не оставь меня, милый мой супруг….
- А собак-то у них нет. Это уже лучше…. А вот теперь они совсем уже рядом….
Меж тем сон или забытье окончательно пропали, она начала шевелить мышцами лап и тела, напрягая что есть силы и расслабляя их, готовясь в любой момент вскочить. Когтями задней лапы она поскребла по земляному полу, сделав небольшую ямку для упора. Сейчас Терра была готова сражаться с любым врагом. От волнения её охватил жар.
Ерёмин палкой разрыл кладку, откуда еще, совсем недавно, Терра вытащила тушку куропатки.
- А…? Ну что скажете? Совсем свежее…, недавно разрыто, - произнёс он вполголоса, поправив оружие, проведя пальцем по предохранителю лишний раз, убеждаясь, что оно готово к стрельбе, - Здесь он, паскудник, зде-е-есь этот убийца…. Ну что же…, мы идём к тебе. Встречай нас.
Внезапно в полной тишине, где властвовал разве что ветер, откуда-то, со стороны посёлка сначала раздался взрыв, а потом орудийный выстрел и звук разорвавшегося снаряда. Все замерли.
- А ведь это у нас такая музыка? - донеслось из горла Сергея Сергеевича Коробкина, а после слов непроизвольно вырвался громкий звук похожий на «Ик».
- Может…. В общем, надо идти, - полушёпотом произнёс Ерёмин.
- А мы уже, кажется, пришли…, - писклявым шепотом выдавил из себя Ралья.
Стараясь вернуть себе самообладание, Ерёмин осмотрел себя и своих спутников:
- Мы не сможем выстрелить, мы просто не успеем даже поднять оружие, - отметил он про себя, - Тем более что почему-то оказались в одной куче, совсем близко друг к другу, мы для волка одна цель, и он свалит нас в атаке. Да еще и постреляем друг друга.
Грохнули ещё два выстрела. В глазах капитана защипало от мгновенно выступившего пота, невероятный жар охватил его, сердце бешено колотилось, желая вырваться из-под ремней и зимнего армейского бушлата. Животное смотрело, казалось, одновременно в глаза каждому из охотников. Но не затравленный зверь явился перед ними. Это был взгляд хозяина территории, на которую вторглись люди. Большой, просто огромный полярный дымчато-белого окраса волк, с вздыбленной шерстью на холке, обнажил огромные окровавленные клыки в розовой пене, немного присев на задние лапы, готовый в любой момент атаковать. Рэм сидел на небольшой возвышенности, тем не менее, такое положение давало ему огромное преимущество. Раздалось негромкое рычание, теперь уже откуда-то справа от людей из редких кустов показалась не менее огромная волчица. Вот если бы теперь они смогли поговорить друг с другом, волк и человек. Но разве что только ветер перемешивал запах шкуры волка, измазанного помётом и не слишком обычный запах из кишечника человека, оказавшегося в столь далеко не безопасной ситуации.
- Господа, - вполголоса, неожиданно, даже для самого себя, произнёс чуждое к своим товарищам, обращение, Ерёмин, — Вот сейчас…, не поворачиваясь спинами…, мы…, будем отходить назад. Наша охота закончилась. Мы проиграли…. Уходим…, если нам, конечно, позволят.
С противоположного берега Совы донеслись длинные автоматные очереди. Казалось, что теперь замерли в недоумении даже волки, но после нескольких секунд замешательства, волчица, рыча, привстала на задние лапы, давая понять, что собирается атаковать. Белый волк сидел не двигаясь. Люди попятились назад, скованные страхом и внезапно создавшейся безвыходной ситуацией, не позволившей им даже воспользоваться своим оружием. Страх тоже имеет запах.
- Этого только нам не хватало, - тихо произнёс Ралья.
- Отходим, - скомандовал Ерёмин.
Они попятились назад. Люди уходили, и вот странное дело, волки позволили им сделать это, не требуя сложить оружие, подписать капитуляцию или ещё пуще того, дать обещание никогда более не приходить к ним в дом. Они дали возможность уйти вооружённым автоматами охотникам вот именно сейчас и без всяких условий.
Так они двигались спинами вперёд до тех пор, пока Ралья первый не свалился с откоса к берегу. Но странное дело, волки не преследовали их, они остались там, где и были прежде. Остальные уже просто скатились по склону яра, на удивление Сила Григорьевича Капочкина, который со всей дотошностью занимался приготовлением позднего ужина для охотников.
- Да что ж такое, - воскликнул Сил Григорьевич, видя, как товарищ Ралья катится с откоса.
Следом показались остальные.
- Заводи-и-и-и…!!!- заорал Ерёмин.
- Так ужин же….
- Да какой там ужин…, заводи!!! Сергеич, помоги Ралье….
- Это что же там за стрельба такая. Твои развлекаются?- спросил Коробкин обращаясь к Ерёмину.
- Откуда я знаю…, явно не рыбу глушат, - отмахнулся Ерёмин, - Из автомата стреляли и из…. Неужели мои перепились? Узнаю, голову отверну за такие стрельбы.
Опрокинув у костра самодельный столик с провизией, люди спешно грузились в лодку. Двигатель не заводился.
- Давай на вёсла! - крикнул Коробкин.
Охотники отчалили по направлению к противоположному берегу реки Сова, где располагался посёлок Аламай. Ерёмин всё ещё пытался запустить мотор, сильно раскачивая лодку. На вершине яра показался силуэт огромной волчицы и страшный, пронизывающий вой заполнил пространство, и даже громкое и частое дыхание гребцов в лодке, с не запустившимся мотором, не могло перекрыть этот отчаянный голос зверя, без крови и смерти победившего человека, заставившего отступить его, с некоторых пор возомнившего себя хозяином мира.
- Матерь божья…. Жуть какая! - стуча зубами то ли от волнения, а может от холода, произнёс Капочкин, - В пору к Пересвету идти, грехи замаливать.
Она заставила себя уйти с вершины холма, проводив этих самонадеянных людей и вернулась к Рэму, который так и сидел на своём месте. Это был не тот волк, который когда-то оставил своё жилище и тем более не тот, который совсем недавно противостоял человеку. Его бил озноб. Осторожно подойдя к своему волку, она, склонив голову, прикоснулась к его шее. Он тряхнул головой, сбрасывая кровавую пену с пасти. Тяжело дыша, она уткнулась носом к нему за ухо, ощущая его мощную шею, с жадностью вдыхая родной запах. Её лапа непроизвольно легла ему на грудь. Рэм сидел неподвижно. Два волка, отражение друг друга, сидящие напротив, победившие, казалось бы, в безысходной схватке не в их пользу и ведь отступили люди, и волки дали им уйти. И то правда, что они, эти волки не люди…. и первый снег осени 1943-го года, и замер в этот момент даже ветер, не смея перебивать вой счастливой волчицы.
- Они ушли, Рэм…, мы победили…, где же ты так долго был, Бог мой, мой хозяин?
- Мне очень больно, Терра, - прохрипел Рэм.
Волк рухнул на землю, обрубок лапы торчал ниже предплечья. Он отгрыз себе конечность, когда попал в стальную петлю, а в это время стая уходила от него прочь, стараясь увлечь за собой охотников, но люди вскоре вернулись, предпочитая рассеявшимся по тундре волкам неизвестно куда девшегося одиночку. И ведь нашли же и выследили. Он им был нужен. Еще несколько минут назад волк был готов сражаться со всеми соперниками и опасностями, но убить его можно было только один раз. Силы оставляли его, и он жалобно скулил словно маленький щенок, лёжа возле Терры.
- Я знаю, Рэм. Но надо терпеть. И тем более об этом не должен знать наш малыш. А теперь ты должен подняться и дойти до логова. Вставай же, Рэм! Ты сможешь…, я верю в тебя! Мы должны добраться до логова, ведь там наш сын. А дальше будь что будет, но однажды оттуда…, из нашего дома в этот мир выйдет молодой, сильный волк, каким был когда-то ты и этот волк, твой сын…, наш сын. Ради этого стоит жить и не страшно умереть.