В XIX веке к одной почтовой станции, находившейся недалеко от прусской границы, подъехал дилижанс с пассажирами, едущими из Варшавы в Берлин. Пассажиры, зная, что дилижанс простоит не долго на станции, поспешили закусить. Но один из пассажиров, молодой человек лет 18, заметив в соседней комнате фортепиано, сел за него и стал играть. Станция наполнилась звуками его чудной импровизации. Сочетания этих звуков становились все шире и шире, все задушевнее и глубже и, наконец, овладели всеми, до кого они долетали.
Все пассажиры поспешили в комнату, где играл юноша. Содержатель станции, его жена и дочери, все семейство и прислуга столпились в той же комнате. Вдохновенный юноша и не заметил, как его окружили слушатели, затаившие дыхание. Он играл то, что чувствовало его тоскующее сердце. Это было прощание с родиной. В его импровизации польские национальные мотивы то переплетались фантастически с отголосками тоскующей души, то переходили в сладкий голос надежды, обещающей высокие блаженства, то вдруг отражали грозу жизни, разрушающую сладкие мечты. И в самую патетическую минуту, когда и артист, и все окружающие увлеклись до того, что забыли обо всем, витая в музыке, раздался резкий голос кондуктора, объявляющего, что дилижанс готов, и что пора пассажирам садиться по местам. Но никто не двинулся с места.
Когда спустя несколько минут кондуктор громче повторил свой призыв, импровизатор, продолжая играть, промолвил грустным голосом: «Да, пора». Но содержатель станции стал умолять кондуктора подождать еще хотя бы немного, и тем же умоляющим голосом попросил юношу продолжить его волшебную мелодию. Кондуктор, стоявший у порога, также заслушался и присел на стуле. Все забыли про дорогу и про ожидавший их дилижанс. А юноша все играл и играл. После того, как он закончил, еще несколько минут сохранялось полное молчание. Наконец кондуктор первым опомнился, тихо и грустно сказал: «Пора». Дилижанс в итоге опоздал на 3\4 часа. А юношей был известный композитор Фредерик Шопен.
История была перепечатана в «Самарской газете» в 1888 году.