Врангель
Дорогие друзья!
10 ноября 2024 года вышел в свет первый том моей 4-х томной книги "История происхождения многонационального народа российского". Он охватывает период с момента возникновения Хомо сапиенс и до прихода предков многих россиян к берегам Финского залива примерно 5400 лет назад, когда они образовали культуру "тысяч кораблей". Книгу можно приобрести непосредственно в московском издательстве "Академический проект" (1220 руб.) или в OZON (1400 руб.). Первые 40 страниц первого тома посвящены доказательству внешнего воздействия на ДНК Хомо сапиенс примерно 88-68 тысяч лет назад, которое произошло одновременно на территории Африки и Индии.
Так случилось, что однажды дорога жизни привела меня на всесоюзную ударную комсомольскую стройку «порт Восточный». Произошло это в августе 1981 года. Этот порт называли тогда Восточными воротами БАМа. Строился он одновременно с Байкало-Амурской магистралью недалеко от города Находки в глубоководной бухте Врангель.
Стройка была грандиозная: взрывали сопки, углубляли морское дно бухты, возводили мощные портовые гидротехнические сооружения, вели монтаж высоких портовых кранов, собирали громадный вагоноопрокидыватель и другое уникальное оборудование, строили различные объекты инфраструктуры, прокладывали инженерные сети, поднимали этажи жилых зданий одноимённого посёлка Врангель.
Лично мне пришлось участвовать в строительстве энергетического сердца порта, то есть в строительстве нескольких больших котельных, работающих на жидком и твёрдом топливе, и в прокладке от них разветвлённых тепловых сетей.
Вначале я работал главным инженером, а потом мне поручили управлять всем теплохозяйством Восточного порта. По своей мощности оно превосходило мощности всех котельных города Находки вместе взятых. Котельные работали круглосуточно, поэтому и мне фактически приходилось работать таким же образом, всегда быть начеку, всегда быть готовым к оперативным вызовам в дневное и в ночное время, в рабочие и выходные дни. Мы ведь обеспечивали теплом и горячим водоснабжением все производственные объекты порта и жилой массив всего посёлка. И я не мог подвести большой коллектив порта и жителей посёлка.
Первое время мне пришлось жить в каюте на борту большого судна, стоящего возле берега. Называлось это судно «Ульяновск». Бортом к нему стояло ещё одно такое же большое судно. Называлось оно «Волгоград». Эти суда обеспечивали теплом и паром Угольный комплекс. После того, как на этом Угольном комплексе была построена собственная мощная котельная, работающая на угле, надобность в этих судах отпала, и они были отведены в другое место.
Через несколько месяцев после проживания на судне мне предоставили благоустроенную квартиру в новом доме на самом верхнем этаже. Дом стоял на вершине сопки прямо возле берега. Вид из окон на голубую водную гладь всей бухты и окружающие сопки, покрытые густыми деревьями, был необыкновенно красив. Огромные суда – контейнеровозы и сухогрузы – проплывали мимо. А с противоположной стороны из окон квартиры можно было разглядеть вдалеке и город Находку.
И вот в этом необычном посёлке Врангель произошло моё знакомство с двумя необычными братьями: Фёдором и Павлом Конюховыми. Вначале я познакомился с младшим Павлом, с его женой Верой, сыновьями Женей и Ильёй.
Павел тоже работал в порту «Восточном», а в свободное время увлекался путешествиями на велосипеде. При мне он каждый год совершал свои поездки в разные уголки нашей страны.
Так в 1983 году он проехал на своём двуногом коне 13250 км из Находки в Одессу.
В 1984 году преодолел весь остров Сахалин с юга на север от Корсакова до Охи. Это 1045 км.
В 1985 году совершил велопробег Мурманск – Калининград – Одесса длиной 5775 км.
В 1986 проехал по Приморью 1285 км.
В 1987 начал своё самое длинное и сложное путешествие по берегу Северного Ледовитого океана и на первом этапе проехал от Архангельска до Тикси 6020 км.
В 1988 году в составе советско-болгарской экспедиции проехал по Дальнему Востоку 1465 км.
В 1989 году совершил второй этап пробега по берегу Северного Ледовитого океана и проехал от Тикси до посёлка Черский 2250 км. Это путешествие он проделал вместе со старшим братом Фёдором.
В том же году в составе советско-американской экспедиции Павел участвовал в велопробеге Находка-Ленинград и проехал 13370 км.
В 1990 году вначале проехал от Находки до Комсомольска-на-Амуре 1430 км, а потом опять на велосипеде проехал 2850 км из Крыма в Москву.
В 1989 году я работал уже генеральным конструктором Комплексного научно-производственного объединения «Кессон», и потому наше объединение, как спонсор, могло принимать участие в некоторых проектах Павла Конюхова.
Благодаря нашей помощи, Павел в 1990 году совершил путешествие из удэгейского посёлка Красный Яр в Советскую Гавань и Николаевск на Амуре. Это 3450 км.
«В последние дни ехал голодный – рассказывал Павел – Кончились продукты, и есть приходилось что попало – ягоды, листья деревьев. В первом же посёлке купил булку хлеба. С ней и доехал до Кемы… Намокли спички, и пришлось есть сухую крупу, заодно жевал и траву, и листья. Даже представить себе невозможно, что я испытал за эти три дня после Кемы. Дожди идут и днём, и ночью. Промок весь сам, не просыхают вещи, спальный мешок. И начался сильный кашель. По ночам здесь холодно. Часть пути идёт по берегу моря. Ехать очень трудно. Из-за песка быстро стёр звёздочки, и цепь растянулась. Где-то на болотах разорвал покрышку…
Впереди чуть больше тысячи километров. Верю в успех и только молю Бога, чтобы прекратился дождь, который, как назло, льёт бесконечно. Но я не раскис. Знаю, что быть первому всегда трудно. Кто-то должен испытать новый маршрут, а заодно и себя. И приятно осознавать, что иду там, где не проходил ещё ни один велопутешественник. Хотя, честно сказать, не ожидал, что маршрут будет настолько трудным… Уже сейчас мысленно строю планы своих будущих экспедиций. Надеюсь, что объединение «Кессон» меня поддержит».
И мы его поддерживали, как могли.
Опять же, благодаря нашему участию, в 1991 году он совершил необычное путешествие из Тынды, что на БАМе, к Полюсу холода в Оймяконе, проехав зимой 2180 км. Затем в составе советско-канадской экспедиции проехал по Камчатке 780 км, по острову Беринга 420 км и опять по Камчатке ещё 810 км.
В 1992 году завершил третий и окончательный этап путешествия по берегу Северного Ледовитого океана, проехав от посёлка Черский до Уэлена 2370 км.
В том же году в составе российско-венгерской экспедиции участвовал в походе к Курильским островам с восхождением на вулканы и преодолел 2170 км.
В 1993 году совершил маршрут «от Полюса холода к Полюсу холода», то есть от Верхоянска до Оймякона. Это ещё 1500 км. И опять в зимнее время!
В 1994 году проехал по 135 меридиану от Северного Ледовитого океана до Тихого в зимнее время 5700 км.
Если сложить все эти километры, то получится 68120 км. Это в полтора раза больше, чем длина экватора! Такой вот удивительный велосипедист Павел Конюхов.
После завершения своей поездки от Архангельска до Уэлена он подарил мне маленький вымпел и почтовый конверт со специальным гашением. Вымпел и сейчас висит у меня в доме на стене, а конверт берегу в альбоме.
«Это путешествие было самым тяжёлым в моей жизни. – рассказывал Павел. – Шли по океану, среди огромных торосов. Мороз, правда, был слабее прошлогоднего, когда мы покоряли полюс холода – всего около 50 градусов. Зато влажность изматывала. Идти приходилось в густом тумане. Снег, как молоко, не разглядишь где обрыв, где трещина. Постоянно болели глаза. Рюкзак каждого весил около 70 килограммов. Там было самое необходимое: продукты, спальные мешки, пара сменного белья, запчасти, инструмент, аптечка. Никаких палаток, радиостанций. Надеялись только на собственные силы и здоровье. Ночевали в снежных ямах, которые выпиливали на привалах…
Был в экспедиции и несчастный случай, правда, не с нами. В один из дней сильно завьюжило, и мы решили отсидеться в снежной яме. Когда продолжили путь, наткнулись на замёрзшего чукчу, рядом стоял «Буран». Выйди мы чуть пораньше – его удалось бы спасти».
Выполняя договорные обязательства с нами, Павел не просто совершал велопробеги, но и одновременно описывал жизнь местного населения, в том числе и малочисленных народов Дальнего Востока: удэгейцев, нанайцев, орочей, тазов, ульчей и других.
Например, «В Черском – говорил Павел – мы познакомились с шаманкой, молодой женщиной, которая рассказала немало удивительного о традициях, обрядах юкагиров, чукчей. Всё это я занёс в свой дневник. К слову, почти за десять лет кочевой жизни у меня накопилось 15 толстых тетрадей с путевыми заметками. Собираюсь попробовать написать книгу».
А ведь до трёх лет Павел был слепым. Не мог ходить. А когда случилось чудо, и он прозрел, то первое, что сделал – отправился с соседским мальчишкой за Солнцем. Их нашли только через три дня.
«С тех пор – как говорил Павел – не могу усидеть в четырёх стенах, хотя дома меня любят и ждут жена, сын. Земля – наш дом. Для меня смысл жизни в преодолении, в борьбе с собой».
Благодаря знакомству с Павлом, мне вскоре довелось познакомиться и с его старшим братом Фёдором. Он тоже вначале работал в порту «Восточном». Я побывал у Конюхова в гостях, познакомился с ним, его женой Людмилой, сыном, увидел некоторые его картины, разные поделки, сувениры. Он ведь не только профессиональный путешественник, но и профессиональный художник. Мы беседовали с ним весь вечер. Он показал себя открытым, добродушным и гостеприимным хозяином.
Через некоторое время Фёдор обратился ко мне за помощью. Он готовился совершить путешествие на собачьих упряжках по льду Северного-Ледовитого океана из Чукотки на Аляску, и ему нужны были денежные средства. Фёдор предложил мне выкупить некоторые его картины по договорной цене. По его словам, вырученных денег ему хватит на путешествие.
Мы заключили с ним соответствующий договор, и я приобрёл у него 35 литографий с автографом на общую сумму 21200 руб. Часть из этих картин сегодня хранится в Калининграде в Музее Мирового океана. Я передал их туда в 2013 году перед отъездом на постоянное место жительства в Беларусь. Надеюсь, теперь калининградцы и приезжие туристы смогут воочию познакомиться с ними. После получения денежных средств Фёдор совершил своё путешествие из Чукотки на Аляску, вернулся во Врангель и стал готовиться к новым путешествиям.
При мне Фёдор совершил целый ряд непростых путешествий. В 1981 поход на собаках по Чукотке, на яхте из Владивостока в Петропавловск-Камчатский, на Командорские острова, в Усть-Камчатский и обратно во Владивосток.
В 1983 в составе лыжной научно-спортивной экспедиции на море Лаптевых.
В 1984 сплавлялся на плоту по реке Лене.
В 1985 году ходил по Уссурийской тайге по следам В.К. Арсеньева и Дерсу Узала.
В 1986 году в Полярную ночь в составе экспедиции Дмитрия Шпаро ходил на лыжах по льду Северного Ледовитого океана к полюсу относительной недоступности.
В 1987 году путешествие по Баффиновой земле в составе канадской экспедиции.
В 1988 трансатлантический лыжный переход СССР – Северный полюс – Канада в составе международной группы.
Весной 1989 года принимал участие в первой автономной экспедиции «Арктика» под руководством Владимира Чукова, которая также достигла Северного полюса.
Летом 1989 года в составе совместной советско-американской экспедиции участвовал в велопробеге Находка – Ленинград.
И, наконец, весной 1990 года совершил уже одиночный лыжный поход к Северному полюсу.
После завершения этого, неимоверно трудного похода, встретив его в посёлке, я впервые обнял его и прижал к себе. Как бы пытаясь согреть его своим теплом после стужи на полюсе.
Фёдор тогда рассказывал: «И мало ведь кто знает, что когда готовился к Северному полюсу, я уже мог по несколько дней ночевать в снегу, или то, что я могу заставить работать, если оно остановится, своё сердце».
Однако Фёдор не сидел на месте. Уже осенью того же года он на яхте «Караана» отправился в одиночное плавание вокруг земного шара без заходов в порты. Условия плавания были очень жестокие, но Фёдор завершил это плавание уже весной 1991 года. И всё благодаря тому, что готовился он к этому путешествию 19 лет.
План его одиночного плавания был воспринят многими как очередная причуда какого-то выскочки. И Федерация парусного спорта, спорткомитеты пытались поставить этому «выскочке» преграду: отобрали диплом яхтсмена, запретили плавание. Поэтому и началось оно не в родной бухте Врангеля, а в далёкой Австралии, куда Фёдор выехал, усыпив бдительность чиновных запретителей.
Летом и осенью 1991 года он совершил автопробег Находка – Брест. Вмести с ним тогда ехало одиннадцать австралийцев. Во время автопробега много было всяких происшествий. Где-то в Амурской области по ним ночью даже стреляли из ружья.
В других местах отношение было совсем иным. «Когда участвовал в автопробеге с австралийцами – рассказывал Фёдор – на Урале заехали в чайную, где бесплатно дают чай с травами. Посетителей всегда много, и торговля всем, что к чаю, идёт бойко».
Весной 1992 года Фёдор выполнил одиночное восхождение на самую высокую гору планеты Эверест. Вернувшись во Врангель, он рассказывал:
«Лишь Вася Родионов верил, что взойду. А когда вернулся, говорит: «Ты доказал, что есть Бог!» Там действительно чувствуешь себя в Его власти. Ведь в любой момент тебя может снести снежная лавина или камнепад. Может сорвавшийся одиночный камень попасть если не в тебя, то в верёвку, перерубить её. И каждый выход из базового лагеря – это бой, когда не знаешь, вернёшься из него или нет. Вообще смерть в Гималаях воспринимаешь как-то естественно, в замёрзших трупах, которые лежат в горах, видишь не людей, а только их оболочки и чувствуешь, что рядом находится нечто, движущееся с тобой…
Восемь тысяч метров, где уже нельзя находиться без кислородной маски, считается зоной смерти. Она нас встретила угрожающе – ветром снесло палатку (погода вообще не баловала), и пришлось проситься «на квартиру» к испанским альпинистам. А по рации передали сообщение, что погибли два индийца, трое из той же группы обморозились и спускаются вниз. В то же время вверх пошла наша разведка.
И вот ребята сообщают по рации, что один из индийцев ещё жив. Передаём: «Не пытайтесь ничего делать, только себя погубите!» Но Игорь решил хотя бы сделать укол. Сделал, но обморозил за это время руки… Когда поднялись мы, то никакого укола уже не требовалось…
Это судьба. Ведь в горах не редки случаи, когда не поможет никакое мастерство и надеяться приходится только на Бога…
Мы не кричали «ура», как говорится, не выпендривались. Но ради того, чтобы ощутить величие Эвереста, стоило делать восхождение. Понравилось, как он нас встретил – гудел, как живой от шквального ветра, а главное, сильнейшей грозой, что вообще редкость в Гималаях. В общем, подняться он разрешил, но поставил нас на колени, ведь мы чуть ли не на четвереньках взошли на вершину».
Осенью 1992 года Фёдор совершил первый в мире одиночный поход в Антарктиде к Южному полюсу.
В 1993 году отправился в одиночное плавание на яхте вокруг той же Антарктиды, то есть в малую кругосветку. Всегда, когда Фёдор потом возвращался во Врангель, мы встречались и дружески с ним обнимались.
Однажды в сентябре 1990 года он опять обратился ко мне с конкретным предложением. Можно построить на стапелях в Николаеве специальную стальную яхту по российскому проекту и совершить на ней ещё одну одиночную кругосветку. Одновременно можно было бы прорекламировать в мире продукцию отечественного яхтостроения. Фёдор даже договорился с предпринимателем из Австралии о том, что тот купит эту яхту после путешествия для рекламы.
«Дожили – говорил Фёдор – в Находке нет ни одной яхты, способной совершить подобное плавание. Есть две во Владивостоке, но, признаться, сомневаюсь, что дадут в аренду».
Договор на проектирование и строительство яхты был заключён 2 октября 1990 года. Проект оценивался в 800 тысяч рублей и 140 тысяч долларов. Вначале наше предприятие оплатило 238675 рублей за проектные работы московской фирме «Соинтел». В результате вскоре появился проект новой яхты длиной 15 м, способной преодолеть кругосветное путешествие. Затем начались работы по изготовлению яхты на Николаевском судостроительном заводе имени 61 коммунара.
В результате вскоре были изготовлены все металлоконструкции корпуса яхты. Дело осталось за малым. Однако затем случилось непредвиденное. Советский Союз после подписания Беловежских документов распался, Украина стала независимым государством, и все российские заказы на украинских предприятиях были заморожены. Фёдор Конюхов несколько лет пробовал разными путями возобновить строительство яхты, получал какие-то обещания, но дело с места так и не сдвигалось. В итоге все вложенные нами денежные средства обесценились и пропали. Так распад СССР очень жёстко ударил и по нам, дальневосточникам.
Во время своего пребывания во Врангеле Фёдор не только путешествовал, но и занимался большой общественной работой, осуществлением социальных проектов. По инициативе Фёдора в посёлке Врангель была организована школа путешествий «Полюс», которая занималась с детьми и подростками. В Находке стали издаваться журнал и газета с одним и тем же названием «Русский путешественник».
Он же занимался строительством часовни Сергия Радонежского. И эта часовня была построена при его непосредственном личном участии. Она и сейчас стоит на вершине сопки при въезде в посёлок. Прямо возле берега залива Находка. Одиноко стоящую часовню сегодня очень хорошо можно наблюдать с палуб проходящих мимо океанских судов. Также Фёдор занимался в посёлке и строительством деревянного храма Святой Троицы. Этот храм тоже был построен и как раз рядом с моим домом, во дворе.
Фёдор не раз говорил нам о том, что молитвы много раз помогали ему совершать длительные одиночные путешествия, преодолевать шторма, бесконечные ледяные торосы, избегать галлюцинаций и не терять рассудок:
«Что-то бывает накатывает и тянет просто шагнуть за борт. В океан. Устаёшь от самого себя, от однообразия обстановки, кстати, в штиль труднее. И спасает в такие моменты обращение к Господу Богу».
И мы верили ему. Также во время некоторых путешествий он умудрялся писать и свои новые картины. Такие занятия тоже помогали ему избегать психических расстройств и тяжёлых последствий многомесячного одиночества.
Москва
Однажды наша встреча с Фёдором произошла уже не во Врангеле или в Находке, а в самом сердце России. К сожалению, в 1994 году у нас в семье произошла беда: неизлечимой болезнью заболел мой младший сын Павел. Во время игры в футбол он получил травму ноги. На ноге после сильного ушиба образовалась большая опухоль, которая вскоре превратилась в злокачественную. Мне пришлось срочно покинуть Врангель и уехать вместе с сыном в Москву в Детский онкологический центр на Каширке.
Фёдор, узнав о болезни сына, передал для него первый выпуск альманаха «Русский путешественник» с такой надписью на первой же странице, которую он сделал от руки:
«Дорогой Павел! Выходи из больницы. Я беру тебя в свою новую кругосветку. Жду тебя в п. Врангель. Яхта «Формоза» тоже ждёт. Фёдор Конюхов. 23 октября 1994 г.».
Предложение было сделано на полном серьёзе. Наверное, это предложение потом помогало моему сыну мужественно переносить разные испытания, с которыми ему приходилось сталкиваться во время пребывания на Каширке: изнуряющие курсы химиотерапии, облучение рентгеновскими лучами, сложную хирургическую операцию и многое, многое другое. Лечащие врачи поражались его терпению и воле к жизни.
Однажды в Москве мы все вместе и встретились: я, мой сын Павел и Фёдор Конюхов. Встреча произошла возле стен Кремля на Васильевском спуске. Встретились мы вроде бы совершенно случайно. Был воскресный день, отмечалось празднество некоторых отличившихся городов России, в том числе был представлен и город Находка.
В состав многочисленной делегации города, возглавляемой мэром Виктором Семёновичем Гнездиловым, входили: красочный духовой оркестр Базы активного морского рыболовства, молодёжная танцевальная группа Дворца культуры города и Фёдор. Мы с радостью встретились, как всегда обнялись. Потом Фёдор сфотографировался вдвоём с моим сыном и повторил уже устно своё прежнее предложение о совместном путешествии на яхте вокруг света. Сын был очень доволен такой встречей со знаменитым путешественником, его словами и надеялся на осуществление совместного плавания по морям и океанам. Всё вроде бы шло к тому.
После первого года лечения болезнь, казалось, отступила навсегда. Сын Павел даже успел поступить в Калининградское мореходное училище, обманув хирурга на медкомиссии своей уверенной походкой, хотя у сына была полностью удалена малая берцовая кость. Шрам на правой ноге проходил от коленки до щиколотки.
Однако радовались мы недолго. Болезнь оказалась очень коварной. Сыну пришлось оставить учёбу и вновь вместе со мной вернуться в Москву на лечение. Ещё несколько лет мы боролись, но в 1997 году сына не стало. На прощание он успел лишь крепко по-мужски пожать мне руку. Ему тогда только-только исполнилось семнадцать. Я отвёз сына на самолёте из Москвы на Дальний Восток к матери и старшему брату и похоронил во Врангеле, а сам вернулся в Москву, а потом и в Калининград.
Калининград
Прошло несколько лет. И вот мы опять встретились с Фёдором Конюховым, но уже в Калининграде. Встреча произошла в Музее Мирового океана. Как раз тогда в этом музее была организована выставка некоторых его картин, и он был приглашён на открытие.
Пришёл и я вместе с членами литературной студии «Дуновение дюн». Увидев друг друга, мы опять обнялись и стали вспоминать прошедшие годы и различные испытания.
После торжественного мероприятия Фёдор пригласил меня и всех членов нашей студии к себе в каюту. Он остановился тогда на научно-исследовательском судне «Витязь». Каюта была очень небольшая, тесноватая для всех нас, но мы в тесном кругу весь вечер общались.
Фёдор откровенно рассказывал нам о некоторых своих путешествиях, испытаниях, делился впечатлениями, отвечал на наши многочисленные вопросы, посвящал нас в свои дальнейшие планы. А мы рассказывали ему о себе, о своём литературном творчестве, о нашем наставнике Юрии Николаевиче Куранове.
На следующий день мы опять встретились с Фёдором на территории Музея Мирового океана, но уже вдвоём. Я рассказывал ему о своих ближайших литературных планах, о своей работе по восстановлению истории некоторых родов, племён и народов России, других стран, о легендарной горе Меру, которую Конюхову обязательно надо покорить.
А он рассказывал мне о себе, о своей семье, о своих братьях, о предстоящем путешествии на собачьих упряжках через всю Гренландию с севера на юг.
Мы сидели в сквере возле входа в музей. Поэтому к нам постоянно подходили посетители музея и просили у Фёдора автограф. Одновременно они задавали ему много вопросов и выказывали свою гордость оттого, что в России есть такой самоотверженный путешественник мировой величины.
При этом я добавлял им, что такие экстремальные одиночные путешествия, которые совершал Фёдор Конюхов, мог успешно исполнить только потомок тех великоросов, кто прошёл всю Сибирь до самой Чукотки, добрался даже до Аляски и Русской Америки.
В один момент к нам подошла целая группа рядовых матросов во главе с офицером. Ребята обступили Фёдора, жали ему руки, высказывали слова восхищения и тоже все захотели получить от него автограф. Однако ни у кого из них не было с собой ни листка бумаги, и поэтому они стали давать Фёдору свои бескозырки.
Внутри этих бескозырок ткань была снежно белая. Шариковой ручкой можно было спокойно писать, как на бумаге. Фёдор так и поступил: каждому написал автограф на бескозырке. Все ребята были очень этим довольны. Они одели бескозырки на свои головы и ушли.
На третий день мы с Фёдором опять встретились и попрощались. После этого его увезли в аэропорт. Когда произойдёт наша следующая встреча, неизвестно.
Сейчас мы с ним живём уже не во Врангеле, а в разных местах. Но кто знает, может ещё и свидимся. Мы же с ним беспокойные. На месте не сидим. Он теперь плавает на вёсельных шлюпках через океаны, а я пытаюсь вести исторические поиски в разных точках Земли. Может наши пути опять когда-нибудь и пересекутся.