— Ну, что твой наставник? Снова лютует?
Лена поставила перед подругой чашку успокаивающего чая с лепестками сакуры.
— Просто изверг! — Карина потерла красные от слез глаза. Лена спрятала усмешку и сочувственно покачала головой.
Сочувствовала она вовсе не подруге. То, что лютующий наставник влюблен в Карину, как мальчишка-адепт, не замечал только слепой. Ну, и сама Карина.
— Что на этот раз?
— Вот, — Карина бросила на стол рядом с вазочкой клубничного варенья смятую бумажку, на которой было что-то написано готическим почерком. — Сказал изготовить зелье, а я ни одного ингредиента не зна-аю! — и она снова разрыдалась над чашкой.
Лена выдала ей рулон бумажных полотенец и взяла загадочный рецепт с неведомыми ингредиентами.
«Истоки жизни в хрупком камне...»
Она закатила глаза и достала большую миску. Под несчастным взглядом подруги полезла в холодильник. Так, двух «истоков жизни» должно хватить, а больше у нее и нет — на завтрак ушли. Она ж не знала...
«... схоронить под песком с красной головы...»
Две столовые ложки достаточно. Теперь перетереть.
«... и оросить сухой водой моря».
Одна чайная ложка.
«Преподнести дар рогатой святыни древнего народа».
Один стакан. Взболтать.
«Посыпать прахом золотых колосьев...»
Это уже на глаз. Главное — чтобы без комочков.
«... и полить кровью солнечного цветка».
Примерно четверть стакана.
«Дважды обречь на муки в раскаленном жаре».
А воду? Воду-то забыл? Увлекся своими ребусами... или скорее Каринкой. Она хорошо себе представила, как округлялись глаза подруги, когда она это читала — и как его черное сердце-то не дрогнуло? Лена долила кипятка, хорошо все размешала. Достала две плоские сковороды.
Спустя полчаса все было готово. Карина с открытым ртом смотрела на стопку аппетитных румяных блинов, даже забыв о своем недопитом чае.
— Вот, — Лена аккуратно переложила «зелье» в контейнер и завернула в полотенце, чтобы не остыло. — И забальзамированную плоть алой ягоды возьми. Будет вкусно, — и она сунула ей в руки банку клубничного варенья.
Пусть уж порадуется, изверг.