Часа через два этого безобразия я потерял к происходящему всякий живой интерес, меня перестали забавлять мальчишки с набухшими и выпирающими в плавках членами, роящиеся около «танцующих» вокруг меня сестрёнок. Я начал машинально делать строгий вид и отпускать колкости в адрес слишком назойливых интересантов. Наконец Лиза «вильнула хвостиком» и потащила Машу играть в волейбол. Я посмотрел на компанию, к которой они присоединились. На этот раз всё выглядело не вызывающим беспокойства. В компании было примерно поровну мальчиков и девочек, причём явно всех больше интересовал азарт игры, а не сексуальные домогательства. Они там устроили что-то по типу турнира, и я успокоился. Я закрыл глаза и разморённый солнцем погрузился в негу пляжной дрёмы. Я уже почти перешёл в счастливое пограничное состояние сна, постепенно разливающееся по всему телу и делающее его вязким и тяжёлым, смешивающее в сознании реальные звуки, доносящиеся из-за закрытых век, с видениями, вылезающими из всех закоулков подсознания и начинающими увлекательную игру с реальностью. Я приготовился уже погрузиться в сказку, как вдруг ощутил на своём хорошенько разогретом солнцем животе четыре холодные ладошки. Как будто какой-то мокрый и холодный зверь мягко опустился мне на живот, обдав тело свежестью холодной воды. От неожиданности я дёрнулся всем телом и почти сложился пополам. Видения трусливо испарились и попрятались, вернув меня в мир реальный. Я, сердитый и недовольный, резко открыл почти уже слипшиеся от карамели дрёмы глаза и увидел прямо перед собой наклонившиеся счастливые мордашки Лизы и Маши. Лица девчонок излучали полное удовлетворение собой и возбуждение от успеха. Крепкие, грациозные, хорошо украшенные добрым загаром и покрытые тысячами капель тела сверкали на солнце, расточая мириады отражённых и преломлённых солнечных лучей, которые, как мне показалось, расправляли вокруг них ореол всех цветов радуги. Было красиво, но мне стало смешно. Почему-то я представил Лизу и Машу в виде павлинов, распушивших свои тоже переливающиеся всеми цветами радуги хвосты. Конечно, я в курсе, что красивые хвосты – достояние павлинов мужского рода, но сравнение мне понравилось и раззабавило. Сдержав смех, дабы не обидеть и не сконфузить, что мало вероятно, девочек, я лишь улыбнулся им. К счастью моя улыбка была воспринята именно как благосклонность. Девочкам и в голову не пришло, какая мысль меня посетила, и с чем им посчастливилось быть сравнёнными.
- Мы пойдём что-нибудь перекусим, - хором заявили мне девочки.
Мне не было предложено составить им компанию, и этот факт навёл меня на мысль, что сестрёнка нашла себе на сегодня другую компанию. Я огляделся по сторонам и заметил двух самцов, уже не юнцов, но сформировавшихся молодых мужчин, с нарочито отстранённым видом стоящих неподалеку от нашего «штаба» и изображающих увлечённую беседу двух закадычных друзей. Я с удовольствием отметил, что, пожалуй, девочки сделали хороший выбор. Мальчишки были действительно хороши. Природа наградила их отменным телосложением с довольно редко встречающимися классическими пропорциями. Всё это было удачно оформлено умеренным, вызывающим эстетическое удовольствие, мышечным барельефом. Ребята были яркими представителями метросексуалов в хорошем смысле этого слова. В них было всё, как надо и сколько надо. Их причёски «а ля Рональдо», красиво облегающие упругие тела плавки – боксеры, какие-то блестящие хохоряшки на чёрных шнурках, барахтающиеся в лёгкой растительности на груди, скуластые загорелые лица с лёгкой тёмной щетиной и, конечно, тёмные очки в стиле Тома Круза. В общем, парни были явно лучшими на сегодняшнем Ла Капо.
- Хороши! Никогда не сомневался в твоём вкусе и умении получать лучшее, - съехидничал я, обращаясь к Лизе и слегка кивнув в сторону парней.
К моему удивлению, сквозь блеск загорелых Лизиных щёк мелькнул, пробежался и тут же исчез румянец смущения. Он был мимолётен, но я успел его поймать и порадоваться тому, что Лиза на это ещё способна. Сей факт вызвал блаженную улыбку, непроизвольно вылезшую на моём лице.
- Ну, мы же не можем идти в лучший бар на пляже с кем попало, в смысле с недостойными нашей красоты, - быстро парировала Лиза, поняв, что я успел заметить её предательское смущение.
Лиза, хоть и разбитная девушка, но воспитана она в лучших традициях, привитых всей нашей семейке бабушкой, служившей долгое время ещё в Советском Союзе при МИДе и преподававшей этикет его сотрудникам.
- Ну, можно сказать, я удовлетворён и теперь спокоен, - улыбаясь, заметил я, - И коль скоро вы не берёте меня с собой, а оставляете жариться на солнце, то с вас шоколадное мороженное на обратном пути.
- Ты прелесть, - радостно воскликнула Лиза и смачно поцеловала меня в нос.
Думаю, этот сестринский поцелуй был адресован больше не мне, а сопровождающим как напоминание, что ситуация находится под полным моим контролем, и что они должны вести себя прилично. К моему удовольствию Маша тоже одарила меня дружеским, хотя и не таким смачным, но, как мне показалось, более нежным поцелуем. Мне было приятно. Мне вообще нравится некоторая Машина сдержанность, если не сказать застенчивость, постоянно и неизменно контрастирующая с Лизиной нарочитой напористостью и показным хулиганством. Даже мой пенис, вконец разнежившийся на солнце и распластавшийся в плавках, подал некоторые только нам двоим понятные и заметные признаки жизни. Я постарался ещё раз как можно непринуждённее улыбнуться подружкам, выражая своё одобрение их очередному приключению.
Получив моё «благословение» и отблагодарив меня влажными и горячими поцелуями, оставившими приятную прохладу на носу и на щеке, девочки натянули одинаковые белые шорты, аппетитно обтягивающие и подчеркивающие упругую сексуальность их поп, и зашагали летящей походкой в сторону бодро напрягшихся парней. Далее эта четвёрка, осознавая всю свою привлекательность и наслаждаясь прикованными к ним откровенными и скрытыми взглядами жарящихся на солнце обитателей пляжа, двинулась в сторону бара, полная достоинства и самолюбования.
Проводив великолепную четвёрку взглядом и получив от этой плывущей через пляж прелестной картины эстетическое удовольствия, я, удовлетворённый, поудобнее устроился на лежаке и погрузился в очередное творение Гранже, которое я припас себе именно для такого случая. Чтение меня поглотило полностью, и я не замечал времени, пробегающего лёгкой рысью в круговерти событий лихо закрученного сюжета и череды зверств и кровожадностей. Добравшись до очередной душераздирающей сцены подробного описания кровавых извращённых жестокостей, я решил передохнуть и перекурить. Я отложил книжку, и приподнялся, чтобы сесть и немного размыться, сменив положение моего нажаренного и слегка незаметно занемевшего тела. Я закурил и огляделся вокруг. Ничего на пляже практически не изменилось с того момента, как Лиза с Машей в сопровождении двух красавчиков удалились блистать в местном пляжном баре. Всё как всегда, как и в прошлом году, как и в будущем. Громогласные итальянские мамаши с бешеными детьми. Эти дети всегда создают бардак и турбулентность в радиусе километра от центра вселенной, где возлежит маманя, обложенная всеми возможными игрушками и приспособлениями для детского развлечения, грозно покрикивающая на своих драгоценных чад и не забывающая при этом следить за правильностью загара и должным вниманием окружающих мужчин. Всё те же компании, играющие в волейбол, увлечённые то ли игрой, то ли кадрёжкой. Те же юные парочки, валяющиеся прямо на песке в обнимку, закинув друг на друга ноги и прикрывая торчащие возбуждённые члены. Те же семейные пары после пятидесяти, чинно и правильно возлежащие на лежаках, читающие или усиленно загорающие по методике последовательного переворота, периодически отрывающиеся от этого важного занятия, чтобы пригубить пива или белого вина и выкурить сигаретку. Те же скучающие на своих постах продавцы зонтиков и лежаков. Одним словом, ничего примечательного и увлекательного…