Сегодня, 16 июня, не исполнилось 65 лет Сергею Юрьевичу Преображенскому.
Для меня он был просто Серёжей. Ушёл от нас в 2017-м, через три дня после своего дня рождения. Совсем скоро, 20 июня, ему будет память – три года со дня смерти…
…Мы тихий жар сердец
Легко проносим в дымке
В овражках, где тоска
В обнимку не нова,
Встречая новый день,
Как в пьесе Метерлинка —
Среди живых вещей
И мёртвого родства.
(Сергей Преображенский)
Мы считали себя и, по сути, были «новиковцами» – учениками замечательного учёного и прекрасного человека, Льва Алексеевича Новикова, которого мы между собой ласково называли «Лёвой». Профессора, академика МАВШ, доктора филологических наук, заведующего кафедрой общего и русского языкознания филологического (а до этого – историко-филологического) факультета РУДН. Под его руководством мы писали научные работы, у него защищали свои диссертации. На его же кафедре всю жизнь (с небольшим перерывом на Институт русского языка АН) проработал и Серёжа.
Студенты Преображенского любили и боялись. Трояки он раздавал легко, даже разрешал студенту самому нарисовать в зачётке «закорючку» – так он отзывался о своём автографе, действительно похожем на греческую букву «альфа». А вот за хорошую или отличную оценку студентам приходилось попотеть…
Я его очень любил. За глубокий ум, нестандартное и всегда парадоксальное мышление, глубочайшую эрудицию. За принципиальность, открытость и невероятную искренность. А ещё – за весёлый нрав и неизменное чувство юмора. Много раз он выручал меня в тяжёлых жизненных ситуациях, никогда не отмахивался, но если считал правильным, мог и «вставить»…
К нему можно было обратиться всегда, по любому поводу. И общаться на любые темы. Вникать в серьёзнейшие научные вопросы; сетовать на политические перипетии, коих в нашей жизни всегда с избытком; советоваться в бытовых мелочах; одолжить денег; просить помощи при переезде на новую съёмную квартиру; говорить о женщинах; обсуждать достоинства напитков и изыски кулинарных блюд. На любой вопрос у него всегда был ответ; на любую тему – своё неординарное и весомое мнение; по любому поводу – увлекательная и «ржачная» жизненная история.
Он был весёлым, ироничным, часто задумчивым, подчас хмурым. Иногда – сердитым (особенно когда я будил его с утра). Но всегда живым и естественным. Никогда – равнодушным. Всё, что он говорил и делал, он делал со страстью. Очень любил жить и радоваться жизни. И потому дико осознавать, что прожил он так мало…
…Последний раз мы с ним виделись за месяц до его ухода. Договорились встретиться на станции метро «Арбатская». Сидели на лавке посреди зала и говорили, перекрикивая шум поездов метрополитена. Я посоветовался с ним по поводу темы своего научного исследования (а мнение его я ценил очень высоко), мы обменялись новостями, поговорили о жизни и ближайших планах. Я пожаловался ему на давление – мол, высокое…
— Старик, да по сравнению с моим твоё давление – ерунда! У меня за двести бывает зашкаливает!
— Серёж, ну так тогда надо что-то делать! Проконсультироваться, таблетки попить!..
Он только отмахнулся. И уехал в своё Давыдково. Больше мы с ним не виделись…
…На похоронах Серёжи я не присутствовал – был в это время в Болгарии. Проститься с ним не получилось, в гробу я его не видел. А потому в моей памяти он – жив. Просто вышел покурить…
Илья Карпенко