Война, даже если о ней говорят в каждом дворе, начинается внезапно. К ней готовятся, строят планы, однако в реальности все идет не так, как предполагалось. Никто в Советском Союзе и представить не мог, что «непобедимая и легендарная» Красная армия вдруг начнет разваливаться под ударами бронированных кулаков вермахта, а военачальники, еще совсем недавно выглядевшие такими молодцеватыми и непобедимыми, растеряются и потеряют управление войсками. Энергия и мужество отдельных командиров, отвага красноармейцев, во многом, спасали положение, но фронты трещали по швам и казалось, что остановить врага не удастся.
Десятки тысяч солдат и офицеров разбитых полков Рабоче- Крестьянской Красной армии оказывались в окружении и пытались, где с боем, где украдкой, перейти линию фронта. Большая часть окруженцев гибла или попадала в плен и лишь немногие, верно оценив положение, начинали вести новую для себя партизанскую войну. Их трудно было упрекнуть в неспособности воевать в отрыве от штабов и тыла. Никто не учил строевых краскомов ни тактике, ни «ремеслу» партизанской войны. И там, на разваливающихся фронтах, некому было дать им необходимые знания и умения. Там, где могли возникнуть тысячи вооруженных, организованных, привыкших к воинской дисциплине партизанских отрядов, от границы катилась деморализованная, потерявшая солдатский вид толпа.
У всякого советского человека, наблюдавшего крушение фронтов и бессилие войск, душа рвалась в клочья. Но там, где большинство видели лишь кошмар наяву, некоторые с горечью осознавали еще и упущенные возможности. Среди них был ас партизанской войны, диверсант высочайшего класса, полковник Старинов. Его считали личным врагом Гитлер, Франко и Муссолини. Его имя хорошо помнили в Финляндии, обученные им минеры-диверсанты пользовались (и пользуются) заслуженным почтением по всему миру, но здесь, на Родине загодя подготовленное, любовно взращенное партизанское движение было вырублено под корень несколько лет назад руководством страны. А ведь насколько иначе могли развиваться события первого года войны, когда б фашистские тылы, по приказу Москвы, одновременно вспыхнули единым пожаром?!
Конечно, партизанские отряды на оккупированной территории возникали. Но это были плохо вооруженные, по большей части неумелые, не имеющие связи ни между собой, ни с «большой землей» группы, объединенные одной лишь общей целью – бить врага! Однако, делать это тоже нужно было умеючи. Нападение на отдельные патрули, ликвидация предателей и полицаев, даже уничтожение небольших гарнизонов – были комариными укусами, на которые немцы могли не обращать внимания. Зато карательные акции после каждого такого налета быстро сводили на нет и боевой, и политический успех таких действий.
Неизвестно, сколько раз на дню полковник Старинов вспоминал о некогда подготовленных в лесах партизанских базах, об обученных командирах, радистах и взрывниках. О том, что могло бы быть, если бы… Но пенять было некому и некогда – следовало готовить новых спецов. Впрочем, и для этого у Ильи Григорьевича сейчас не было возможности.
В первые же дни войны он получил назначение командовать оперативной группой заграждений Западного фронта. В конце июня 1941 года тяжело было по всей линии соприкосновения с врагом, но Западный фронт просто разваливался на глазах. Для Старинова это назначение едва не стало последним. Умелых специалистов взрывников не хватало, и Илья Григорьевич вместе со своей группой отправился взрывать стратегически важный мост под Вязьмой. Но в суматохе первых дней войны случилось недоразумение: документы, подтверждающие особые полномочия группы Старинова были подписаны наркомом обороны, а в эти самые дни охрана мостов была передана в наркомат Внутренних дел. О чем взрывников предупредить не удосужились. Увидев «фальшивку», охрана моста скрутила диверсантов, и полковник Старинов опять едва не угодил под расстрел. На счастье, в местном отделе НКВД быстро разобрались в ситуации. За годы войны, ему предстоит взорвать 256 мостов! Но этот легко мог стать последним.
Следующие недели Илья Григорьевич минировал, минировал и учил минировать молодое пополнение. Танковые и механизированные клинья гитлеровцев нужно было если не остановить, то хотя бы задержать. И минно-взрывные заграждения –«тихие солдаты с громкими голосами» -- в этом были незаменимыми помощниками. Вскоре с Западного фронта Старинова перевели на Юго-Западный – полковник-диверсант, по сути, был самостоятельной боевой силой и придаваемые ему инженерные части служили мощными усилителями его железной воли и уникального боевого искусства. Осенью 1941-го Старинова вызвали в Москву и поставили непростое и крайне ответственное задание – минировать Харьков.
Сегодня не всякому понятна важность и трагизм этой боевой задачи. В ту пору Харьков был третьим по мощности индустриальным центром СССР, крупнейшим транспортным узлом, как железнодорожным, так и автомобильным. Здесь имелось несколько современных аэродромов, строились танки, самолеты, тягачи для артиллерии… В Ставке был решено, что удержать город невозможно, а раз так –фашистам не должно было остаться ничего, что могло бы пойти им на пользу. Сроки были поставлены кратчайшие, специалистов было выделено немного и со взрывными устройствами тоже имелся крайний недостаток. Вдобавок колонна с оборудованием едва не угодила в руки наступающим немцам и только храбрость ее начальника спасла минеров.
Работы был непочатый край. На удачу Старинова, в Харькове он встретил несколько опытных партизан испанцев, которых знал еще по совместной борьбе в 1936 году. Теперь храбрые антифашисты горели желанием помочь Родольфо, так же, как он помогал им. Илье Григорьевичу удалось сломить недоверие командования по отношению к иностранцам, и боевая подмога оказалась ему очень кстати. Здесь, в Харькове, кроме всех прочих задач, необходимо было исполнить филигранную работу, не имевшую аналогов.
Между улицами Сумской и Дзержинского стоял правительственный особняк, резиденцию председателя ЦК Компартии Украины Никиты Сергеевича Хрущова. Всякому было понятно, что немцы также используют этот дом под резиденцию, и ясно, что немцы не поверят, будто русские могли просто так оставить столь роскошный дом, не заминировав его. Команда Старинова готовила фашистам сюрприз, достойный мрачных воспоминаний. Под домом, в котором продолжал работать Хрущов, устанавливался мощный радиофугас. Земля вынималась, складывалась в мешки с маркировкой: на какой глубине взят грунт. Затем, когда фугас был установлен, земля в обратном порядке, утрамбовывалась, после чего засыпался следующий слой. Для тех, кто проверял здание, грунт выглядел нетронутым, даже при снятии в этом месте верхнего слоя отличить его от других проб было невозможно. Но, чтобы успокоить бдительность немцев в подвале в куче угля было установлено еще одно взрывное устройство «блесна» с несколькими сложными взрывателями, на вид очень угрожающее.
Вскоре фашисты, вошедшие в город, трубили в газетах, что саперам удалось обнаружить и обезвредить ряд мин, установленных «пресловутым Стариновым». В частности, было найдено супермощное взрывное устройство в правительственном особняке. Получив такие известия, в НКВД стали с хищным интересом поглядывать на Илью Григорьевича. Но вот однажды, ранним утром, 14 –го ноября 1941 года из Воронежа был подан обусловленный радиосигнал и… Из Харькова не поступило никакой информации о взрывах. (кроме правительственного особняка радиофугасы были установлены еще в ряде мест.). Над головой Старинова вновь сгустились тучи. Провал ответственного правительственного задания мог в лучшем случае обернуться штрафбатом. Но тут авиация доставила в штаб фронта результаты аэрофотосъемки с явными развалинами на месте особняков.
Как стало известно позже, в здании погиб начальник гарнизона Харькова генерал-лейтенант Георг Браун. Множество офицеров было уничтожено или получили ранения. Саперный капитан Гейден, обезвредивший мину- обманку, был разжалован и послан на передовую, где угодил в плен и в подробностях рассказал о своем фиаско. Пустырь же в центре города, где прежде стоял особняк, до начала 90-х оставался незастроенным.
А страда полковника Старинова продолжалась. Даже если бы он мог сделать пару собственных клонов, им всем в это время работы хватило бы через край. Илья Григорьевич был назначен заместителем начальника штаба инженерных войск РККА и, лично возглавил оперативную инженерную группу, занимающуюся минированием мостов и путепроводов в районе Калинина и на подступах к Москве. Здесь его саперы устанавливали мины прямо в снег перед наступающими танками! В результате ушло в металлолом около 60 единиц вражеской бронетехники, и наступление было остановлено.
Тут бы вновь (первое представление ушло еще в 1937, в Испании) самое время получить Старинову Звезду героя. Но в это время он резко выступил против директивы Кремля «Гони немца на мороз!». Согласно этому броскому лозунгу необходимо было жечь дома, уничтожать запасы продовольствия и леса в занятых фашистами областях. Лозунг был озвучен генерал-полковником Мехлисом, начальником политуправления РККА и зам. Наркома Обороны, но, вероятно, исходил с «самого верха». Не собиравшийся разбираться в политических хитросплетениях Старинов направил лично Наркому Обороны Сталину доклад о недопустимости действий, приносящих вред мирному населению и партизанам и при этом не дающим желаемого результата.
Доклад был передан Мехлису и вызвал ярость генерала от политики. Тот желал покарать наглого выскочку, но Иосиф Виссарионович лично взял под защиту своего лучшего диверсанта. И направил его в очередной кровавый ад – уже на Южный фронт, минировать подступы к Ростову на Дону. Созданные Ильей Григорьевичем в кратчайшие сроки, минимальными силами и средствами минно-взрывные заграждения чрезвычайно затруднили наступление фашистов.
Но Старинову этого было недостаточно -- в феврале 1942 года он с тут же сформированной боевой группой, перейдя по льду Таганрогский залив, нанес удар по тылам немцев. В результате удалось разрушить стратегически важное шоссе и приостановить наступление фашистов. А заодно -- ясно показать, на что способна хорошо обученная диверсионная группа во вражеском тылу. Убедительно и однозначно. Но опытных кадров по-прежнему не хватало и Старинова направили командовать 5-й саперной бригадой специального назначения. Останавливать танки противника на линии в 400 км от Ржева до Сурожа.
Лишь в августе 1942-го наконец пришло долгожданное назначение – возглавить Высшую оперативную школу Особого Назначения при Центральном Штабе Партизанских действий -- заниматься тем, чем должно было бы заниматься все предвоенные годы. В кратчайшее время он наладил бесперебойную работу и скоро партизанские отряды начинают получать не просто классных специалистов, но и грамотных инструкторов, способных обучить на месте новых бойцов-диверсантов среди партизан. Он работал в Центральном, затем в Украинском партизанских штабах, лично отправлялся в партизанские края, за линию фронта, обучая командование отрядов высокому искусству партизанской тактики.
Результаты не заставляют себя долго ждать: в 1942 г украинским партизанам удалось пустить под откос всего около 200 эшелонов, в 1943 – порядка трех с половиной тысяч! Всего на минах, разработанных Стариновым, было взорвано около 12 000 эшелонов! Больше, чем уничтожено бомбардировочной авиации!
Но Илья Григорьевич вновь проявил себя никудышным политиком и резко выступил против сталинской «рельсовой войны» Вместо бесполезного, легко устраняемого подрыва рельсов, от которого нам самим получалось больше вреда, чем пользы, Илья Григорьевич предложил разработанную им поездную мину, закамуфлированную под кусок угля. Взрыв в перегретом котле паровозной топки давал куда более ощутимый эффект. Над ершистым полковником опять собрались тучи, но Сталин вновь принял его доводы.
До конца войны Старинова по-прежнему ценили, но не жаловали. За это время через его руки прошло около пяти тысяч партизан-диверсантов. И не только наших сограждан. Илья Григорьевич готовил специалистов для освободительных армий Югославии, Польши, Венгрии, Чехословакии, Китая… Он был зам.начальника штаба в польском партизанском движении, затем начальником штаба советской военной миссии в Югославии. Когда же война покатилась дальше на Запад и партизаны стали неуместны, Старинов был направлен во Львов, восстанавливать и разминировать железные дороги. А заодно и бороться с бандеровской нечистью. И, как всегда, с порученными ему заданиями Илья Григорьевич справился наилучшим образом.
В 1956 году полковник Старинов официально ушел в отставку. Но этот вовсе не значило, что он отошел от дел. Дальше его ждало преподавание в том числе в специальной школе одинаково легендарной и неизвестной – в КУОС КГБ. (Курсы Усовершенствования Оперативного Состава Комитета Государственной Безопасности) Под этой неброской вывеской скрывалось одно из самых засекреченных подразделений Советского Союза. Ведущая диверсионная школа, по сей день не имеющая аналогов во всем мире. Старинов преподавал в ней 20 лет! Через его руки прошли поколения офицеров таких спецподразделений, как «Вымпел». «Каскад», «Зенит», «Альфа» …
Даже на склоне дней, сильно за 90 лет, во время первой Чеченской войны он разрабатывал и предлагал руководству страны планы по уничтожению одиозных главарей бандформирований. Но его старательно не слышали. Война приносила высокие дивиденды. В 1998 году Ельцин проигнорирован обращение ветеранов Антитеррора о присвоении отцу российского спецназа звания Героя России. В 2000-м году, когда полковнику Старинову исполнилось сто лет, ветераны спецслужб, когда-то начинавшие службу под его началом, учившиеся у него и по его секретным учебным пособиям, снова вышли с инициативой о присвоении Илье Григорьевичу неоднократно заслуженного звания Героя. На этот раз ответ последовал, и величайший диверсант 20-го столетия был награжден … Орденом Мужества. Впрочем, он никогда не заботился о преумножении собственных наград. Преуспевающая страна, по которой из конца в конец спокойно ездят поезда – была для него высочайшей наградой.