22 часа 45минут.
В дверь кубрика капитана негромко постучали.
- Войдите, - пригласил он.
На пороге появился штурман лодки Гельмут Кардес:
- Контрольная точка, господин капитан. 74012`21`` Северной широты и 18035`19`` Восточной долготы. Мы на месте. Скорость 15 узлов, глубина 30 метров, все системы работают нормально. Есть одно «Но», на такой скорости очень трудно работать акустику, в данный момент мы ничего не слышим. Этот район несколько активен, и я не могу утверждать с полной уверенностью, что мы тут одни.
Рейнгхард молчал. Опять его способность не выдавать своих эмоций сослужила ему хорошую службу. Невозможно было угадать, о чём сейчас он думал, что испытывал. Постояв немного в нерешительности, штурман вновь обратился к капитану:
- Господин капитан? Какие будут указания?
Капитан поднял взгляд на офицера и произнёс:
- Возвращайтесь к себе. И передайте вахтенному офицеру мой приказ, сбросить скорость до 8 узлов, подняться на перископную глубину и осмотреть горизонт. Я скоро буду.
Штурман отдал воинское приветствие, слегка прикоснувшись сложенными пальцами к козырьку фуражки, и осторожно закрыв за собой дверь, удалился. Рейнгхард поднялся со своего места и, подойдя к двери, запер её на засов, затем подойдя к скрытому сейфу, открыл его и на стол лёг запечатанный пакет из плотной бумаги.
Корветтен-капитану Отто фон Рейнгхарду
Командиру ПЛ «Бетельгейзе»
Вскрыть лично. Совершенно секретно.
(отметка 74012`21`` СШ, 18035`19``ВД)
Отто вскрыл пакет и, осторожно развернув сложенные листы бумаги, стал читать.
Конверт №1.
ПРИКАЗ.
По достижению контрольной точки, командиру ПЛ «Бетельгейзе» предлагается в течение 45 минут совершить манёвр смены курса следования остров Бъёрнёйа архипелага Шпицберген, на Восток-Северо-Восток. Кораблю надлежит следовать курсом в район с координатами 73019`11`` СШ, 5400`21`` ВД) архипелага Новая Земля к проливу Маточкин Шар. Затем в надводном положении, соблюдая скрытность, идя вышеуказанным проливом пересечь архипелаг и выйти в Карское море курсом на остров Белый. Обогнув его с северной стороны, следовать курсом к контрольной точке 72050`31`` СШ, 7202`54`` ВД, к населённому пункту Прибрежный. Командиру и экипажу «Бетельгейзе» согласовать план и совместные действия с командиром специальной команды капитаном Хорнером Эрихом. ***
По окончании акции с кодовым названием «Прибрежный» экипажу лодки надлежит следовать курсом Главного Северного Морского Пути (маршрут следования прилагается. Конверт №2).
Контрольные доклады производить каждые двенадцать часов, начиная с нуля часов или двенадцати часов на момент прохождения контрольной точки для вскрытия пакета.
Для пополнения запасов различного назначения и профилактического обслуживания предлагается использовать военно-морскую базу флота Его Императорского Величества Японии «Сасебо» (33°9'30"N 129°43'31"E), близ города Нагасаки (Япония) острова Кюсю. Военному атташе и представителям миссии германского командования в Японии оказывать всяческое содействие.
Дальнейшие указания к действию будут переданы через военного атташе в Японии.
Цель:
1.Изучить возможность прохождения ГСМП в осеннее-зимний период с возможностью выхода к берегам США и Канады.
2.Изучить тактико-технические возможности ПЛ U- 4600 «Бетельгейзе» в экстремальных условиях.
3. Произвести анализ морально-психологического состояния экипажа в режиме долгосрочного автономного плавания.
Адольф Гитлер
Рейнгхард отложил в сторону приказ и вновь взял в руки плотный пакет. Внутри помимо Конверта №2, находился еще один конверт, но более малого размера. На нём была надпись и всё те же три звёздочки, которые он встретил ранее при прочтении:
***(Лично, секретно, капитану О.ф.Рейнгхарду. После вскрытия прочитать незамедлительно).
Капитан осторожно вскрыл конверт. Внутри оказался сложенный листок из необычной на ощупь бумаги. Отто прочитал текст:
По окончании проведения специальной операции «Прибрежный», десантную группу капитана Хорнера Э. уничтожить огневыми силами ПЛ «Бетельгейзе», либо другими способами.
P.S.: Так надо, сынок, - было написано от руки карандашом.
Командующий всеми морскими силами Германии
Гросс - адмирал Дёниц Карл.
Он не поверил своим глазам и перечитал текст еще раз.
Частым пульсом кровь забила в висках:
- То есть, как это…, как это уничтожить? Всю группу этого молчаливого капитана? Всех до одного? Еще непонятно, сколько их вообще останется в живых после операции в этом Прибрежном.
Он протянул руку к листку и тут же отдёрнул её, внезапно раздался чуть слышный треск, бумага стала чернеть, и уже через несколько секунд на столе лежал лишь пепел.
- Умно придумано…. «Вот теперь и концы в воду», — неожиданно для себя произнёс вслух капитан и, сметя ладонью в руку пепел, выбросил его в корзину для мусора.
Он достал свой блокнот, сделав записи на двух страницах. Посидев еще минуту, Рейнгхард решительно поднялся со своего места, убрал пакет в сейф и, надев капитанскую фуражку, покинул свою каюту, направившись на центральный пост.
- Капитан на мостике! - раздалась команда боцмана после появления Рейнгхарда.
- Господа! - поприветствовал капитан вахту.
Отто прошёл к столику с картами и, вырвав из блокнота один листок, положил его текстом вниз, обратившись к штурману Кардесу:
- Карту района, - постояв немного у стола, капитан продолжил, указав пальцем на блокнотный листок, - Ну да, ну да, так и есть…. Изучите вот это, Гельмут и мне нужен новый маршрут. Приступайте.
- Да, капитан! - с готовностью ответил штурман.
- Боцман! - обратился капитан к Дитеру Ланге.
- Согласно вашему приказу скорость 8 узлов, глубина 10 метров.
- Хорошо, - ответил капитан, - правая машина малый вперёд, курс 045.
- Старпом!
- Господин капитан! Около десяти минут наблюдаю группу целей, очевидно, конвой. Расстояние около сорока кабельтовых.
Рейнгхард кивнул:
- Пусть идут. Атаки не будет. Что еще?
- Горизонт чист кроме обнаруженных целей, - доложил Лемке.
- Акустик!
- Акустик по курсу чисто, цели удаляются, контакт постоянный.
- Лейтенант Равенау, - обратился Рейнгхард, продолжая что-то писать в своём блокноте. Закончив, он вырвал листик и передал его офицеру, — Вот это…, на «Энигму», зашифровать и отправить. Немедленно.
- Да, капитан, - с готовностью отозвался инженер-лейтенант.
- Есть курс, господин капитан, - доложил боцман.
- Обе машины полный вперёд, - скомандовал капитан.
В отсеке центрального поста установилась тишина. Рейнгхард оглядел вахту абсолютно равнодушным взглядом, потом взяв в руки карту, стал внимательно изучать её, после чего, не поднимая взгляда, произнёс:
- Полчаса назад мной вскрыт пакет с секретным заданием…. Будьте готовы к тому, что очень даже возможно, эта война здесь закончится без нас. У меня есть право вам ничего не сообщать, тем не менее, я хочу, что бы вы все, вплоть до самого последнего матроса знали, мы идём на Восток, Главным Северным Морским Путём, как его называют русские и наша задача не топить все эти плавающие кастрюли, а постараться дойти до США. Так что возвращение будет не скоро. Надеюсь, всем понятна наша военная пассивность, так что все свои эмоции можете оставить при себе. Прошу командирам боевых частей донести информацию до всего экипажа. Мы вступим в бой лишь в том случае, если лодке будет угрожать реальная опасность. Это приказ фюрера. У меня всё, господа!
На посту установилась тишина. Капитан еще раз обвёл всех присутствующих своим взглядом:
- Ну…. И чего ещё вы ждёте от меня?
По вахте пронёсся одобрительный гул. Рейнгхард в очередной раз «ушёл» от неудобных вопросов, умело играя на чувствах экипажа и человеческих слабостях. «Они хотели знать правду и узнали её. Так что теперь можете наслаждаться…, пока…», - решил он и, кажется, даже был доволен собой.
- Радист! - Рейнгхард щёлкнул пальцами, - Музыку…, «Um das bisschen liebe» …, обожаю Гудвина…! У нас есть настоящая работа для моряков!
- Да, мой капитан! - с готовностью ответил радист, подпрыгнув от восторга.
- Ну всё, вот теперь они полностью мои! К тому же, «… Мой капитан…!», я фюрер на этом корабле, это впечатляет! И ведь никто не крикнул «Хайль Гитлер», - опять подумал капитан…, «Мой капитан», никогда еще так не называли его. Под невозмутимой маской лица, сердце его клокотало от удовольствия.
Команда была в приподнятом настроении, если не сказать, что счастлива. По отсекам негромко потекла музыка, исполняемая оркестром Пауля Гудвина. «Бетельгейзе» шла курсом на Восток, в глубокие тылы русских, навстречу суровой арктической зиме и тысячам миль подо льдами морей Северного Ледовитого океана. Из камбуза вскоре стали доноситься запахи жареного мяса. Всё двигалось, крутилось и работало. Лица моряков светились от улыбок и капитан, этот счастливчик, был с ними, он доверял им, и они чувствовали это. Поселившееся было уныние людей, вечный спутник бездействия подводной лодки, загнанных в металлический корпус корабля исчез. Очередные написанные письма пополняли стопки предыдущих, перевязанных верёвочками. Вся эта эйфория отвлекла экипаж от мыслей быстро вернуться домой и, кажется, даже никто, ни обратил внимание на тот факт, что лодке предстояло дойти до Америки.
Реальность увидеть свой родной дом, незаметно растаяла, как когда-то исчезла в тумане база в норвежском Тромсё. Осторожный намёк капитана на окончание войны без его экипажа никого не заставил обратить внимание на этот очень важный факт. А ведь Рейнгхард недвусмысленно намекал на продолжительность похода, но пока всё обошлось, и осознавать положение, в котором оказался экипаж, не брался никто. Не имея по пути следования вспомогательных баз для пополнения запасов провианта и воды, при некотором осмыслении проект казался безумным, утопичным. Но пока всё шло как нельзя, кстати, и лодка казалась почти Ноевым ковчегом способным сохранить жизнь каждому матросу, не дать ему испытать нужду в чём бы то ни было. Пока понятие «кругосветка» создавало романтическое настроение. Какой же был соблазн каждого матроса поделиться со своими товарищами с остальных субмарин теми впечатлениями от «Бетельгейзе», чего лодка, бесспорно, заслуживала, с непременной демонстрацией фотографий после окончания похода. Всё это будет…, может быть…, вот только когда? Задай такой вопрос капитану любой матрос или офицер из команды, смог бы Рейнгхард ответить на него, или хотя бы пообещать, что такое вообще возможно. Думается, что нет ответа у командира подводной лодки U-4600, проекта «Бетельгейзе», корветтен капитана Отто фон Рейнгхарда осенью 1943 года. Ну а пока всё та же однообразность течения похода. Ночь, сменяющая день, обозначалась приглушенным светом ламп освещения, а по утреннему пению детского кафедрального хора можно было понять, что наступило воскресенье. И снова одна вахта сменяла другую, всплытие, погружение, дымы и мачты конвоев, проходящих мимо и огромное северное море, и, кажется, не будет этому конца.
Обособленной группой держалась десантная команда капитана Хорнера, практически не вступая в контакт ни с кем из экипажа лодки. Даже если и принимал капитан приглашение Рейнгхарда присоединиться к трапезе, то всегда молчал, как будто всецело погрузившись в свои мысли. И ел Хорнер всегда размеренно, заканчивая обед или ужин так, чтобы не ожидать разрешения командира лодки покинуть кают-компанию. Всё выглядело вполне естественно и после, сдержанно поблагодарив всех присутствующих за приятную компанию, он удалялся. В конце концов, все привыкли к такому замкнутому статусу группы и их командира. Тем не менее, матросы лодки недолюбливали этих солдат и иногда старались продемонстрировать своё презрительное отношение, оправдывая свои действия истиной что «Не любит флот гостей», а уж тем более каких-то там сухопутных вояк. Ревностная приверженность матросов к своей стихии постепенно накаляла обстановку.
В одно утро Ральф Кеххель, унтер-офицер десантной группы следовал по проходу субмарины в уборную для совершения утреннего туалета. Проходя мимо кубрика с матросами свободными от вахты, он вдруг запнулся и потерял равновесие от того, что старший матрос Диц внезапно выставил свою ногу, создав препятствие. Но быстро сгруппировавшись, Кеххель сумел устоять на ногах, уронив на пол лишь зубную щётку. Оценив ситуацию, он спокойно поднял с пола упавший предмет и огляделся вокруг. Сидевшие и лежавшие матросы были довольны и широко улыбались.
- Привет! - сказал один из них и дружелюбно помахал рукой, свесившись со второго яруса шконки.
- Не ударились…? Какая досада…, тесновато у нас тут. Вы не находите? А не желаете ли лимончик к утреннему чаю, господин солдат, - спросил всё тот же Диц, протягивая половину лимона, лежащего на блюдце.
Ральф широко улыбнулся в ответ и спросил, указывая на фрукт:
- А он свежий?
Матросы громко засмеялись, и теперь, чувствуя всеобщую поддержку, Дица понесло:
- Господин солдат, я вырастил это чудо сам, в ночной вазе и по случаю вхождения нашей боевой единицы в Баренцево море, и без сомнения, уж поверьте мне, это достойный повод, я хочу сделать вам презент! Извините, но вторая половина лимона будет для всего остального экипажа «Бетельгейзе». Надеюсь, вы не будете против?
Солдат продолжал озарять своей улыбкой матросов:
- В ночной вазе…, вырастил сам? Как мило…. А поливал по часам?
- По часам, по часам…. И поливал и даже удобрял! - уже трясясь от смеха, ответил Диц, указывая на свой пах и зад.
Казалось, что лодка содрогнулась от грянувшего раскатистого смеха.
- Тогда я приму с удовольствием, - ответил Ральф.
Он, протянув руку к блюдцу, внезапно схватил Дица за запястье и каким-то неизвестным приёмом буквально обездвижил его, заставив открыть рот от боли и спазма. Лицо матроса перекосилось. Свободной рукой Кеххель схватил половину лимона, не дав ей упасть на пол, и буквально впихнул её в открытый рот Дица, а другой рукой насильно закрыл ему рот, челюстями раздавливая внутри фрукт. Диц замычал. Слёзы покатились из его глаз. От лимонного сока и горечи кожуры судорога свела мышцы лица. Солдат не отпускал его. Остальные матросы затихли, и тут из-за спины Кеххеля появилась рука, и перед глазами прежде весёлого старшего матроса весь мир предстал в виде тёмной окружности пистолетного ствола.
- Офицера сюда! - прозвучала команда, - Ральф, можешь отпустить этого садовода.
Один из матросов кинулся в сторону кают-компании офицеров. За спиной Ральфа стоял капитан Хорнер, держа в руках пистолет, направленный на матроса. Улыбнувшись, Ральф отпустил Дица и тот, тяжело и часто дыша, кашляя и давясь рвотными спазмами, выплюнул на пол раздавленную половинку лимона.
Наблюдая за этими действиями, Хорнер обратился к Дицу, убирая оружие:
- Значит так, сынок, сейчас ты примешь выражение морды как у морского конька и продолжишь дальше развлекать своих друзей, и на всю свою оставшуюся жизнь ты запомнишь, как нужно вести себя, когда в твоём доме гости. Теперь о моих солдатах…, если они носят форму рядовых, то это еще ничего не значит. Только что ты оскорбил унтер-офицера Вермахта, моего подчинённого, а значит и меня….
Хорнеру не дали договорить, в кубрике появился капитан Рейнгхард:
- Ну…? И что тут происходит?
- Господин капитан, - обратился Хорнер к Отто, - Позвольте мне идти по вашему приглашению в кают-компанию, а вот этот старший матрос доложит вам, что тут произошло. Мне кажется, что зачинщик инцидента очевиден, и он будет наказан, вы поступите с ним как велит вам долг, либо на своё усмотрение. Я не сомневаюсь, что вы примите объективное решение.
- Капитан, - Рейнгхард обратился к Хорнеру, отдавая воинское приветствие, - Прошу вас следовать дальше.
Хорнер и Кеххель удалились. Рейнгхард осмотрел притихших матросов и произнёс:
- Старший матрос Диц, по прибытию на базу ты будешь списан на берег и арестован за оскорбление действием унтер-офицера Вермахта.
Он сделал ударение именно на принадлежность к части вооружённых сил Германии, которая не относилась к Кригсмарин. Противоречивые мысли метались в сознании Рейнгхарда. Без всякого сомнения, оставить инцидент без внимания он не мог, как и было невозможно игнорировать этот случай, не наказав своего матроса. Кто был для него этот армейский капитан Хорнер, к тому же в любом случае ему не жить после Прибрежного, по крайней мере, так требовал приказ, ну а матрос? Так Рейнгхард сам, лично подбирал экипаж, тщательно рассматривая и утверждая каждую кандидатуру по отдельности. А уж тем более этот болван Диц, который давно был в его команде, еще с походов на примитивных дизелях с самого начала войны, тогда против англичан и вот теперь надо же такому случиться. Но верх всему был офицерский этикет, которому Рейнгхард старался следовать безукоризненно, по крайней мере, на глазах у подчинённых и командования. К тому же вина матроса тут была бесспорна. «Может этот поход или вся эта война всё спишет, тем не менее, этот Диц беспросветный дурак и дался ему этот унтер…. Нашёл время для шуток», - так думал капитан, возвращаясь в кают-компанию, где его ждали к завтраку офицеры.
- Господа! - обратился он к присутствующим, выделяя командира десантников, - Приятного аппетита, но прежде я хочу принести извинения нашему гостю и соратнику, господину капитану Эриху Хорнеру. Без всякого сомнения, вина матроса установлена, но вот несколько наше особое положение не позволяет мне должным образом наказать его именно сейчас, разве что расстрелять, выведя на палубу лодки.
Выслушав капитана, Хорнер удовлетворительно кивнул и вновь взял в руки разложенные столовые приборы:
- Я нисколько не сомневался в вашей мудрости и справедливости. Мне достаточно ваших слов. Если позволите.
- Да, капитан, - ответил Рейнгхард улыбаясь.
Хотя повода для улыбок у него не было никакого.
- Господа, командирам боевых частей необходимо побеседовать с экипажем и в дальнейшем исключить подобные сцены. Мы все есть одна команда, один экипаж, у нас есть боевая задача. В общем, я очень надеюсь, что вы поняли меня. Приступим к завтраку.
Завтрак прошёл молча, и после, с разрешения капитана все так же разошлись по своим местам, не проронив ни слова, оставив Рейнгхарда с самим собой.
- Идиот…, какой же ты идиот, Диц. Без всякого сомнения, у него появились сторонники, а это то, чего бы мне очень ни хотелось иметь на корабле. Это всё от безделья. Ну ни чего, пройдём пролив, заставлю вас побегать. Быстро отпадёт охота делать всякие глупости. И этот Хорнер…, но, чёрт побери, тут ничего не поделаешь, он прав. Этот вояка не из тех выскочек, кто привык шаркать ножкой по штабным коврам. Этот знает себе цену. Я с удовольствием взял бы такого к себе в команду.
***
Архивная справка:
21 июля 1942 года при неизвестных обстоятельствах исчез моторный бот класса маломерных морских промысловых судов за номером 035 «Роза ветров».
19 июля того же года вышеуказанное судно покинуло пристань посёлка Перекатный с заданием осуществить постановку сетей для промышленного лова рыбы. По данным авиационной разведки в районе промысла была замечена неустановленная подводная лодка, которая двигалась в надводном положении и сопровождала так же неустановленное маломерное судно в сторону островов архипелага Новая Земля.
Пройдя более 2200 морских миль, субмарина теперь в надводном положении, следовала курсом к проливу Маточкин Шар островов Новой Земли. Неприглядными были очертания берегов этого сурового архипелага, да и сама природа, и практически полное отсутствие какой-либо растительности, не делали привлекательным эти места.
- Не кажется ли вам, господа, что когда-то берега Норвегии производили похожее впечатление после Германии? - проговорил боцман Дитер Ланге.
Офицеры, находящиеся на верхней палубе лодки осматривали приближающиеся берега, ёжась от пронизывающего ветра. Наконец старпом произнёс, припоминая норвежскую местность:
- Не совсем удачное сравнение, Дитер. Норвегия…. Норвегия как будто создана, чтобы пощекотать себе нервы северной романтикой. Относительно мягкий климат, и цивилизация рядом, а здесь что? Мне кажется, что русских ещё как-то терпят эти места, ну а нас они ненавидят. Интересно, а люди бывают тут?
- Медведи тут бывают…. Смотрите…, там, левее по курсу…, - закричал штурман Кардес, жестом руки указывая направление на берег.
Огромный белый медведь ясно был различим на грязно-снежной местности. Не отрываясь от бинокля, Рейнгхард произнёс:
- Ну вот вам и сам хозяин пожаловал.
Зверь, не торопясь шёл по берегу моря в сторону пролива, иногда поднимая вверх голову и втягивая чёрным носом воздух, принюхиваясь к незнакомым запахам.
- Не очень-то гостеприимные места, - произнёс боцман.
Не забывайтесь, господа…, этот убийца - русский медведь, и я не удивлюсь, если он сейчас достанет автомат и, в подтверждении слов нашего старпома, начнёт стрелять в нас. Так что ни какая Норвегия не входит ни в какое сравнение. Центральный…!!! Обе машины малый…, самый малый вперёд! Канониров к орудиям, «Боевая тревога». В отсеках полная тишина. Акустик, смотреть и слушать во все глаза и уши. Гельмут, мы должны пройти этот чёртов пролив.
- Будет сделано, господин капитан, - с готовностью ответил штурман и спустился внутрь лодки.
Лодка достигла архипелага Новая Земля, входя в, почти стокилометровый пролив Маточкин Шар, пройдя по которому должна была выйти в Карское море. Можно было увидеть небольшие ледники, сползающие в море. Всё та же унылая картина представала перед экипажем. Огромные птицы, то стаями, то поодиночке иногда взлетали со скалистых берегов, взрывая криками тишину местности. Кружась над водой, они иногда врезались в волны, выхватывая мощными клювами огромных рыб. Временами над лодкой нависали обрывистые скалистые берега, создавая впечатление движения по небольшому горному ущелью, всё дальше уходя на восток. Пролив то сужался, то наоборот, раздвигал свои берега, позволяя любоваться неповторимой природой этих суровых и между тем поистине завораживающих мест. Необыкновенной красоты и очень низкое небо переливалось различными красками от тёмно-голубого, потом розового, и до ярко-синего, с кровавыми всполохами от восходящего Солнца. И вот, спокойная гладь воды пролива с зеркальной точностью отражала белоснежные горы и скалы, и всё-то же небо. И тишина, нарушаемая лишь ветром, бесконечное белое безмолвие этой земли. Лодка медленно скользила по глади пролива и люди, находившиеся на верхней палубе, в полном оцепенении смотрели во все глаза на природу архипелага, как будто стараясь не упустить ни одного сантиметра этой суровой земли, как будто старались запомнить каждый горный выступ и каждый камень на берегу, омываемый холодными водами. Чтобы потом с наслаждением рассказывать об этих удивительных местах, заставляя собеседников буквально неметь от восторга. Природа же была безразлична к людям, очевидно очень даже зная себе истинную цену, любезно позволяя любоваться собой.
- Как же мы ничтожны в этом мире, - осторожно откашлявшись, с хрипом в горле негромко произнёс штурман Гельмут Кардес.
Никто не отозвался на его замечание. Все так же продолжали обозревать окружающую местность, не замечая холода, иногда припадая к биноклям.
- Мне бы так хотелось побывать здесь ещё раз, как раз после войны, - не унимался Кардес.
- Ещё один мечтатель, - про себя подумал Рейнгхард, вспомнив сбитого лётчика.
- Господин капитан, ну а вам…, вот вам, неужели не хочется побывать здесь ещё раз? После нашей победы, - обратился штурман к капитану.
- После победы? - отозвался капитан, повергнув штурмана в некоторое изумление.
- Да…, после победы. Или вы не верите, что мы выиграем эту войну?
- Капитан…, господа, прямо по курсу Карское море, мы прошли пролив,- торжественно произнёс Лемке, перебив мечтательность штурмана, при этом смотря в упор на своего командира, понимая, что именно сейчас избавил его от столь неудобных вопросов, вдруг ощущая, что очевидно капитан не разделяет романтических надежд некоторых членов команды.
- Ну что ты, дорогой Гельмут, тут, без всякого сомнения, мы победим. Я так понимаю, что наш штурман всех приглашает на охоту…, после войны, - и, наклонившись к переговорной трубе, отдал распоряжение на центральный пост, - Обе машины средний вперёд! Карское море, господа!