Когда мы с сестрой были детьми, нам довелось немного пожить в очаровательном старом фермерском доме. Нам нравилось исследовать его пыльные уголки и забираться на яблоню, что росла на заднем дворе. Но больше всего нам нравился призрак.
Мы называли ее Мать, за ее доброту и заботу. Иногда, когда мы с сестрой просыпались, на наших прикроватных тумбочках стояли кружки, которых не было до этого. Их оставляла Мать, должно быть, волнуясь, что мы проснемся от жажды ночью. Она просто заботилась о нас.
Среди мебели там был старинный деревянный стул, который мы убрали к дальней стене гостиной. Пока мы бывали заняты, играя в игры или смотря телевизор, Мать по сантиметру двигала этот стул по комнате в нашу сторону. Иногда ей удавалось дотолкать его до середины комнаты, почти до нас. Мы всегда чувствовали печаль, убирая его обратно к стене. Мать просто хотела быть ближе к нам.
Годы спустя, когда мы уже давно уехали оттуда, я наткнулся на старую газетную статью о предыдущем жильце фермерского дома, вдове. Она убила двоих своих детей, дав каждому из них стакан отравленного молока перед сном. А затем она повесилась.
Но не это напугало меня больше всего.
В статье была фотография гостиной фермерского дома, и на веревке, перекинутой через балку, висело женское тело. Под ним, точно в центре комнаты, валялся старый деревянный стул.