Участие Любови Дмитриевны Блок, жены, вдохновительницы, Прекрасной Дамы Блока, в красносельских спектаклях было кратковременным. Но это факт русской культуры, безусловно, заслуживающий внимания, притом, по ряду причин. Во-первых, он коснулся жизни великого поэта Александра Блока и засвидетельствован в записных книжках, во-вторых, он характерен даже и в своей эпизодичности для данного театра, освещая его жизнь, его уникальность. Постоянной труппы здесь не было по определению, т.к. он был задуман как летняя сценическая площадка, открытая для разных коллективов, преимущественно императорских театров. Все выступали здесь как гастролеры, а исключительная значимость театра (в его зрительском предназначении) для императорской гвардии, переносившем центр тяжести за грани собственно искусства в сферу его соприкосновения с жизнью.
Через впечатления Л.Д. Блок, пересказанные Александром Блоком, это вырисовывается особенно выпукло, т.к. они относятся к 1916 г., — роковому и для этих мест, и для России, и для гвардии историческому моменту — к самому разгару Первой мировой войны. 29 мая этого года Блок записал: «Вчера в Измайловском полку сообщили, что взяты еще 35 000 пленных и, по-видимому, Черновицы. Поэтому актеры пели гимн, и Любе после этого было особенно легко и приятно играть». Явное сочувствие поэта к патриотическому порыву, объединившему актеров с военными в Красносельском театре по поводу победы на войне, нельзя недооценить, ведь известно весьма настороженное отношение поэта к войне в целом: видимо, из-за предчувствия ее трагических последствий для России.
Всего записей Блока — порядка 10, и они охватывают летний сезон 1916 года с 20 марта, когда Любовь Дмитриевна получила приглашение играть, и до 22 июля — даты, очевидно, одного из последних спектаклей с ее участием. Они несут полезную информацию о сыгранном репертуаре и участниках спектаклей. Состав последних: режиссеры ВН. Соловьев. Г.Ф. Вотман и Н.Н.Арбатов, актрисы В. Врасская и И. Ильяшенко, - свидетельствует о том, что на красносельской сцене отражалась жизнь не только императорских театров, а гораздо шире и полнее, т.к. все эти деятели связаны с другими, частными театрами: с Суворинским, театром Комиссаржевской, Яворской. Притом преобладало здесь окружение В. Мейерхольда, определившего новаторскую, наиболее плодоносную тенденцию в развитии театра — поворот к условности. Что касается репертуара, то заметки Блока предостерегают от поспешных выводов относительно преобладания в нем развлекательности. В добротной и интересной статье А. Лопатина в только что подготовленном сборнике «Очерки истории Красного Села и Дудергофа» на фактах показано, что в самом своем начале театр действительно был преимущественно развлекательный, с легким репертуаром, но в 1916 году положение иное. Вот записи Блока — от 22 мая: «Люба играет в первый раз в Красном Селе в «Старом закале» (это серьезная, пользовавшаяся успехом у подготовленной публики пьеса признанного драматурга А.И. Сумбатова-Южина); от 29 мая: «Люба играет в Красном Селе в «Женитьбе» (а это уже гениальный Гоголь); от 4 июля: «Воротясь вечером, я застал Соловьева и Нотмана, они готовятся с Любой к «Женитьбе Фигаро» (речь о Бомарше и вершине мировой драматургии). И только две пьесы низкого сорта: «Две сиротки», мелодрама плодовитого и бездарного французского драматурга середины XIX века А. Деннери, и, вызвавший сарказм Блока пошлый фарс Мировича (Дунаева), «Вова приспособился».
Наконец, последнее, чем интересна для истории Красносельского театра, информация Блока, — свидетельство оживленной его деятельности в годы войны, когда можно бы ожидать ее свертывания из-за ухода основной части гвардии на фронт. Да и в гвардейских лагерях жизнь не замерла вовсе: — в частности, Измайловский полк отпраздновал тут свой традиционный полковой праздник.
Показывать красносельский эпизод в актерской биографии Любови Дмитриевны сквозь призму восприятия Блока, умалчивая о нем, великом поэте, значит обескровить все, т.к. Блок — более чем заинтересованный свидетель, и его строки буквально пропитаны его кровью. Живший трагически напряженной духовной жизнью, пропускавший через душу противоречия бытия, подверженный сильнейшим депрессиям, он бесконечно нуждался в присутствии своей жены. А этому препятствовали ее театральные занятия с постоянными отлучками. Его боль почти физически ощущается в строках: «Бу, малютка, вернулась к вечеру из Красного Села, — без Бу было бы совсем плохо», «Люба была опять на какой-то репетиции», «Ночью из комнаты Любы до меня доносится: «Что тебе за охота мучить меня?»... я иду с надеждой, что она - сама с собою обо мне. Оказывается - роль. Безвыходно все для меня. Устал. Довольно». Между тем, красносельский эпизод был не из самых тяжелых — из-за кратковременности отлучек в силу пространственной близости Красного Села к Петербургу. Бывало, что Любовь Дмитриевна месяцами пропадала в гастролях по России, и это отзывалось у Блока воплями отчаяния: «Смерть моя - ее актерничанье». Каждый вечер он ходил в ее пустую комнату перекрестить кровать и послать исполненное сверхчеловеческой нежности благословение любимой: «Любанька, Господь с тобой...», «милая, когда ты приедешь... Господь с тобой», «Господь, сохрани тебя и меня во Имя Несказанное». Из вечера в вечер — молитвы о любимой! До конца дней сохраненная любовь, огромная, несмотря на измены с той и другой стороны.
Характерно, что одно из самых откровенных и чаше всего цитируемых признаний Блока о странностях этой любви - в самой насыщенной информацией красносельской записи от 29 мая, среди заметок о «Женитьбе» Гоголя, о полковом празднике, о патриотическом пении гимна по поводу победы на фронте — вдруг: «У меня женшин не 100-200-300 (или больше?), а всего две: одна — Люба, другая - все остальные, и они разные, и я - разный». Одна Люба перевешивает всех, сохранив любовь поэта до конца, хотя среди соперниц были и замечательные, удостоившиеся его поэтических гимнов Н. Волохова, Л. Дельмас. К 1916 году Блок уже и дня не мог прожить без нее, единственной, так что хотя свидетельств его посещения Красного Села нет, душою он не раз бывал здесь по следам любимой.
Трагедия этой четы была глубже семейно-бытовой, т.к. Блоку нужна была достойная, духовно-развитая подруга — не домохозяйка, не скучающая барыня, а творческая личность, какой страстно хотелось быть и Любови Дмитриевне. Отсюда ее тяга к театру и его стойкая объективность в оценке актерских возможностей жены. Он искренно сочувствовал ей, когда она томилась без театра, старался выявить ее удачи, честно фиксировал одобрение профессионалов. Об этом все в той же необыкновенно богатой смыслами записи от 29 мая 1916 года: «Арбатов хвалил ее, говорил, что она сделает все, что хочет режиссер, и имеет хорошую школу, только - неопытна. Солдаты хохотали». Смех зрителей для актера в комической роли - лучший комплимент, и очень весома похвала столь серьезного режиссера, как Арбатов. Ведь он помогал зарождению знаменитого Московского Художественного театра, работал у В. Комиссар-жев-ской, вырастил столь замечательного актера, как М. Чехов. Кстати, участие такого режиссера в красносельских постановках положительно характеризует сезон 1916 года, исключающий халтуру и любительство. Все же у Арбатова есть и некая «заминка»: сказать о Любови Дмитриевне, уже многократно выходившей на разные сцены, включая и мейерхольдовскую, и уже приближающейся к своему 40-летию, что она неопытна, значит указать на несовершенство ее игры с наименее обидным его истолкованием. Подобные «заминки» наблюдаются почти у всех оценивавших актерское мастерство Любови Дмитриевны, включая и Блока. Похоже, что свой потенциал о на-таки не реализовала в актерской деятельности.
Но все же она была глубоко творческим и театральным человеком и ее сценический опыт не пропал даром, что она и продемонстрировала — притом блестяще — в конце своей жизни. Уже пожилым и уставшим человеком она испытала огромный подъем, занявшись историей балета. Сотрудничала с А. Вагановой, учила актерскому мастерству Н. Дудинскую. Ее труды уже после ее смерти были опубликованы в виде сборника «Классический балет». Знатоки единодушно восхищаются ее знаниями, тонкостью, называя эту книгу по аналогии с трудами ее знаменитого отца Д. Менделеева «периодической системой балета». Любовь Дмитриевна непреложно доказала, что она была достойной подругой великому поэту. А ему честь и хвала, что он все же не подмял под себя ее творческую суть.
Автор: Гужиева Н. В.