Популярная актриса рассказала WomanHit.ru, чем занималась на карантине, в чем похожи ее дочки и почему она просыпается ровно в пять утра
Длительный карантин люди творческие, оставшиеся все как один без работы, переживают по-разному. Кто-то впал в депрессию и отсчитывает дни до окончательного снятия всех ограничений, кто-то печет круглыми сутками блины-пироги, кто-то — тренируется онлайн, а кто-то — проводит дни напролет на грядках. Среди последних — актриса Елена Проклова. И если увлечение грядками, например, у Максима Галкина или Яны Рудковской многим кажется из ряда вон выходящим, то Лена трудится на земле много лет. Она всегда обожала копаться в саду-огороде, и в свое время даже профессию ландшафтного дизайнера.
— Лена, вот и пригодилось вам это образование, полученное много лет назад. Расскажите, а с какой целью вы когда-то стали обучаться ландшафтному дизайну?
— А я вообще хотела поменять профессию, уйти из актерства. Я после ухода из МХАТа как-то сильно разочаровалась в понятии театрального содружества. Я тогда не знала еще про антрепризы. А служить так, как я служила, было оскорбительно. Поэтому я думала, что займусь чем-то, что мне доставляет такое же удовольствие. Это — и мои сады, и сады тех, кому я помогла. Но, слава Богу, появилась в моей жизни антреприза, когда ты можешь по своей воле выбирать, над какой ролью работать, с кем работать, кто режиссер, кто партнеры, когда ты куда-то едешь, когда не можешь. То есть руководить своей жизнью самостоятельно.
— Мы уже потихоньку возвращаемся к привычной жизни. Задам вопрос по вашей основной профессии. Что вам на данный момент больше по душе — театр или кино?
— Конечно, театр. И всегда был театр. Это совершенно другой вид искусства. Другая форма существования. Другая работа над ролью. Гораздо более серьезная. Сейчас я выпустила два новых спектакля — «Раскольников» и «Судьба в подарок». Мне очень нравятся обе роли. Уже успели по нескольку спектаклей сыграть. Они понравились публике. Жалко, ведь у нас были намечены огромные туры и по стране, и в Европе, и в Америке. Но все это прервалось, потому что видите, как все случилось.
— Вы двадцать лет прослужили во МХАТе. Почему в начале 90-х вы покинули его? Почему стало неинтересно?
— Во-первых, Олег Николаевич Ефремов был уже в очень преклонном возрасте. И можно сказать, что творческая работа была в затишье. А администрация решила, что мне можно приказывать — сниматься или не сниматься в кино. Играть в концертах от театра или не играть. Ехать за границу или нет. И так далее. Тогда я сказала: большое спасибо, люблю театр, но уже вышла из того возраста, когда не я принимаю решения, как мне жить.
— В свое время вы работали на телевидение. Как решились, это ведь, по сути, совсем другой мир?
— Мне предложили это руководители Первого канала. За что я им безумно благодарна. Это была для меня совершенно новая форма актерской профессии, которая мне очень много дала в этой жизни. Это такой профессионализм, знаете, и такое умение держать удары. Ни в театре, ни в кино такого нет. Поэтому я очень довольна своими обоими проектами, которые у меня были. Мне кажется, они были хорошие. Достойные. Но это, конечно, очень тяжелый труд. И мне несложно было согласиться, потому что для меня предложение судьбы — это всегда необсуждаемо. Если Судьба предложила, значит, мне это надо.
— Вы в мире кино с детства, как сильно сегодня поменялась в нем атмосфера?
— Я сейчас снялась в двух картинах. Одна уже прошла, вторая еще нет. Для меня это было достаточно легко. Я поняла, что никакой мой профессионализм не потерян. Ведь достаточно большой срок у меня не было съемок. Прекрасно существовала со всеми актерами, режиссерами, в узких рамках достаточно большого метража, который надо было отснять в день. Не было проблем с текстом, с ощущением роли. Мне было легко, приятно, и я себя только поздравила с тем, что все остается на своих местах. (Смеется.)
— Сегодня вы сами мэтр, а в молодости вам довелось поработать с мэтрами того времени: Мироновым, Высоцким, Кикабидзе, Быковым, с ними было легко или нет?
— С талантливыми людьми всегда прекрасно. Я считаю, что возможность продолжать свое творческое развитие, когда ты работаешь с такими людьми, это большое благо. А поскольку я работала во МХАТе еще в те времена, когда там были совсем корифеи, те, которые со Станиславским работали, считаю до сих пор, что встреча с любым талантливым человеком, независимо от возраста, это твой шанс что-то еще узнать об этой профессии, об этой жизни, об отношениях. Я люблю своих партнеров. И возрастных, и молодых. Сейчас много талантливых. Я и у них учусь.
— А что дает вам партнер в профессиональном плане?
— Для меня партнер — это возможность хорошо сделать свою роль. Правильно ее разобрать. Понять образ жизни моей героини. И хороший партнер — это помощник в этом вопросе, а плохой партнер — это подножка.
— Частенько приходится спотыкаться?
— Бывает. Но не частенько. Слава Богу, не частенько. (Смеется.) Обычно, когда не складывается, я ухожу. А зачем тратить свою жизнь на то, что не приносит тебе радости. Ведь в нашей профессии ты живешь на сцене, и это правда. А свою жизнь надо тратить только на интересных людей.
— Лена, вы баловались писательством, или мемуары в роли себя самой были первым шагом?
— Да, у меня есть книга.
— Что было первым шагом к этому?
— Предложение издательства ее написать.
— Вы как-то сказали, что деньги решают многое. Сегодня вы согласны со своим утверждением?
— Ну а как же не согласна. (Смеется.) Вот у меня кончатся мои пенсионные деньги, мне надо будет на что-то покупать гречку.
— И туалетную бумагу…
— Пока вроде есть. (Смеется.) Ну а как? Деньги не решают вообще ничего. Деньги дают возможность решать то, что тебе нужно. Сами по себе, их обладание мне интересно только в плане того, что я могу еще сделать, кому помочь, чем заняться, какую из идей реализовать. Ну а потом, у актеров не так много денег, чтобы об этом стоило говорить. (Усмехается.)
— С деньгами разобрались, а вот что вы чувствовали, когда вас с днем рождения поздравляли первые лица государства?
— Мне всегда было приятно. Меня все президенты наши поздравляли с днем рождения. Это хорошо, значит, мои дела вызывают уважение, мне это радостно понимать. Но мне также приятно, когда ко мне после спектакля подходят простые люди и говорят от том, как они меня любят, как я изменила их жизнь. Как та или иная моя роль на них повлияла. И как они мне благодарны. Поверьте, все это так приятно. Не то слово, когда ты понимаешь, что ты не зря работаешь. Что это нужно людям.
— А что в таком случае чувствовали, когда вам давали звания Лауреата Ленинского комсомола в 70-х и Почетного артиста РСФСР в 80-х? Или что они вам дали?
— Мне лично эти звания не дали ничего. Они, очевидно, что-то дали комсомолу, что у них были такие комсомолки. Да и как-то так принято это было. Хотя, нет, звание Заслуженной артистки мне дало сейчас многое, я очень благодарна тому, что нам доплачивают пенсию. (Смеется.)
— Один заслуженный известный актер как-то пошутил, сказав, что его, как заслуженного, похоронят бесплатно.
— Ну, не знаю, насколько бесплатно и что это будут за похороны. Мне хотелось, чтобы меня похоронили мои близкие люди. Рядом с мамой и папой. Чтобы у гроба стояли родные, друзья. Чтобы это было теплое прощание, а не вот такая холодная государственная последняя помощь. Первая и последняя помощь. (Смеется.)
— Чем занимаются ваши девочки — дочки Арина, Полина и внучка Алиса? Ведь по вашим стопам так никто из них и не пошел.
— Алиса заканчивает архитектурный институт. Полина повышает английский при МИДе на курсах. Старшая дочка работает 3D-дизайнером в институте, который занимается самолетами. Для меня это вообще невероятная история. Все при деле. Главное, что все живут счастливо. И им интересно жить.
— Чем они на вас похожи, если похожи?
— Ну только силой характера, наверное. А так они разные все. Но все достойные личности.
— Как вы помогаете своим девочкам?
— В меру возможностей помогаю, а как же? Я им, они мне. У нас в семье это принято.
— А почему вы как-то посетовали, что надо было быть нежнее к своим детям, что вы имели в виду?
— Просто побольше с ними быть. Ведь такая приходящая мама — это не всегда хорошо. Вернее, это всегда плохо. Другое дело, когда это оправдано работой, и это все понимают. Но сожаление в этом плане есть. И тут выбора не было. Это издержки профессии.
— Вы часто видитесь, собираетесь вместе на какие-то семейные праздники?
— Конечно. И на праздники, и когда просто соскучились друг по другу. Немножко сложновато со старшей дочерью, потому что она москвичка и дача у нее там, где раньше мама с папой мои жили, а мы в другом месте живем. Поэтому видимся, но не так часто, как хотелось бы. Но каждый день перезваниваемся. «Мама, доброе утро!» — это обязательно.
— А может быть, «доброе утро, дочка»?
— Мы договорились, что я первая не звоню, потому что встаю в пять утра. Не хочу будить.
— А почему встаете в пять, я, например, только в шесть?
— А потому что в пять лучше, чем в шесть! Попробуйте. (Смеется.)
— А во сколько ложитесь?
— А когда как. И это совершенно не важно. Важно знать, что у тебя есть твое личное утро, в которое ты можешь делать свои любимые дела.
— В таком случае, как вы считаете, сколько часов нужно человеку для полноценного сна?
— Мне хватает пяти-шести часов. Иногда бывает, посплю и семь. (Смеется.)
— Говорят, что вы как-то особенно лечили своих детей, это как?
— Да особо не лечила, они у меня росли здоровыми. Просто я всегда была сторонницей народной медицины. Я и сегодня пользуюсь народной косметикой. Я не любитель таблеток.
— Признайтесь, а как вас называет внучка Алиса?
— Лена, Ленок. (Смеется.) Хотя я была бы совершенно не против бабушки. (Смеется.) Да я уже хочу скорее стать прабабушкой. Что-то у меня девчонки поздние, не хотят рожать пока.
— У вас вторая дочь и внучка почти ровесницы. Что объединяет их в воспитании, как вы считаете?
— Ничего! Абсолютно разное воспитание, да и сами они абсолютно разные. Хотя обе интересные.