Перед последним туром я навестил Ерменковых. Престарелый мэтр с молодой дивой находился в нирване, небрежно развалившись на пластиковом стуле, он попивал пивко в тени веранды.
Отель, в котором мы жили, оказался и не отель вовсе, а нечто похожее на среднерусскую базу отдыха, где-нибудь на побережье Черного моря. Небольшие домики, примыкавшие друг к другу, скудная растительность слегка затеняла раскаленный диск на небе, предлагая обитателям самим позаботиться о себе. В комнате не было сплит систем, небольшая кровать и малюсенькая кухонька с холодильником, ростом с табуретку, представляли собой нехитрый дизайн экономного варианта проживания.
Ерменков оказался моим ближайшим соседом, я заскакивал иногда перекинуться с ним парой ничего не значащих фраз, каждый раз поражаясь атмосфере на территории болгарина. Спокойствие и тишина, ни слова о соперниках и проходящих боях, будто это проходило где-то далеко, не здесь. Вот и сейчас, когда я стукнул калиткой и вошел в небольшой дворик, никто не подкинулся. В глубине дома копалась баскетболистка, мэтр радостно махнул мне рукой и предложил сесть рядом.
– Как дела, Боря?
Он единственный говорил на чистом русском языке, без помарок, я мог с ним не пыжиться, изображая из себя полиглота.
– Попчев зовет на переговоры, – сходу атаковал вопросом на вопрос, – завтра последний тур.
– Догадываюсь, о чем пойдет речь, – мэтр слабо улыбнулся, – тебе решать, конечно, но учти, потом будешь себе локти кусать. Подумай хорошо, не соглашайся сразу ни на что. Ответ дай им на следующий день, прямо перед игрой.
Ободренный поддержкой, я отправился на фазенду к конкурентам. Не успев зайти в широкий просторный зал, не чета моей каморке, я был усажен за ломившийся от яств стол. Меня чуть ли не заставили выпить противной греческой сладкой водки, затем приперли к стенке требованием.
Я должен проиграть, без вариантов.
Такому заслуженному игроку, каким являлся гроссмейстер Васил Попчев, не пристало проигрывать непонятно кому. Все расклады мне не стали озвучивать, но главное донесли точно. Вечером деньги, утром стулья. Или утром деньги, но вечером обязательно стулья.
Всплыли в голове слова Ерменкова и, несмотря на благожелательный фон и звон бокалов, я попросил подумать до утра. Крум Георгиев внимательно вгляделся в меня и дал отбой. Больше мне никто ничего не налил и не предложил. У «братьев» по крови сразу пропал ко мне интерес. Все разговоры решили перенести на утро перед партией…
Ночью я проснулся от тихого монотонного голоса. Как будто кто-то сидел рядом и рассказывал одну и ту же сказку. Я приподнялся на кровати и прислушался. Домик оказался разделен на две половины с разными входами, других обитателей я никогда не видел. Даже не догадывался, что со мной по соседству кто-то живет. Невнятный говорок принадлежал средних лет женщине, кому-то терпеливо втолковывающей прописные истины.
– Иди на работу, я тебе говорю, слышишь? Не молчи, ты должен хоть сколько-нибудь зарабатывать, мы не проживем на мои копейки. Что тебе стоит покатать полдня тележки в супермаркете и конец! Получай деньги и иди домой, пей пиво и валяйся на пляже. Четыре часа своей драгоценной жизни отдай мне, больше не требуется. Да проснись ты! Открой глаза, я тебе говорю.
Тот, кому предназначались слова, никак себя не проявил. Весь разговор, по сути, свелся к уговорам и увещеваниям женщины, через час она устало замолчала. Чернильная темнота сгустилась до ощущения физической тяжести, катком придавившей меня к постели. Стало трудно дышать, захотелось схватить нож со стола и разрезать путы, сдавившие мое горло. Съежившись в комок, я завернулся в простыню и забылся тяжелым сном, весь покрывшись противным липким потом. То ли от жары, то ли от одолевавших меня сомнений.
Наутро я проснулся с ясной головой, готовый на подвиги. Новый день принес утреннюю прохладу и новые ощущения. Сомнения исчезли. На место неуверенности пришло невесть откуда взявшееся настроение победителя. Ночные страхи, усугубленные жалобными стенаниями незнакомки за стеной, пропали. Фантом, что с него взять. Какие копейки, я готов был порвать на куски любого, хотя бы и гроссмейстера.
Значит, ему не повезло! Он попал под каток неминуемой гибели на шахматной доске, впереди маячил первый, на крайний случай, второй, приз турнира. Пружинной походкой я выпрыгнул в утреннюю свежесть, выпив перед этим последний пакетик с кофе и съев последнюю булочку…