Номоконов Семен Данилович был из поселения хамиган. Это такой народ, потомки дауров, бурят, эвенков. В Великую Отечественную он изначально был зачислен в санитары саперного подразделения на Калининском фронте. Даже побывал в окружении, но смог выбраться.
Правда быть санитаром долго не пришлось. Даже не имея оптического прицела на своей винтовке он оказался намного более метким стрелком, чем его коллеги. Командование заметило это и зачислило его в снайперскую взвод.
Вокруг Семена ходили различные слухи и легенды. Имя Семен он получил при крещении. До этого он носил имя "Глаз Коршуна". Немцы и вовсе называли его "Таежный шаман". Хотя и нашим солдатам его образ казался весьма необычным.
По воспоминаниям сослуживцев некоторые думали, что бывший охотник общается с нечистой силой. Он выходил на задание обвешанный веревочками, осколками зеркал, рогульками. На ногах была надета обувь из конского волоса.
"Глаз Коршуна" двигался бесшумно, умело маскировался, устраивал ловушки на неприятеля, а потом отмечал свои победы на трубке. За каждого солдата ставя точку, а за офицера крестик. Семен Данилович предпочитал не портить казенную винтовку. Всего на трубке насчиталось 368 отметок.
Герой прошел через всю Великую Отечественную. Участвовал в операциях на Володайских высотах, Карельском перешейке, Украине, Литве, Восточной Прусии, в Маньчжурии. Нужно отметить, что оптический прицел на винтовку он все же получил. Официально зимой 1942 года, хотя на снимках 1943 года он находится на позиции с винтовкой Мосина без прицела. Впрочем он прекрасно обходился и без него.
Номоконов мог попасть в цели, которые находились на огромном расстоянии. Вплоть до километра. Его даже назначили инструктором по снайперскому делу, где он обучил 150 солдат премудростям своего искусства.
Когда Великая Отечественная закончилась герой вернулся к себе на Родину. Ему, как охотнику, вручили именную снайперскую винтовку, бинокль и лошадь. До пенсии он проработал в совхозе.
Уже много лет спустя он получил письмо от женщины из Гамбурга, которая спрашивала нет ли на его трубке отметки о ее сыне Густаве Эрлихе. На это Семен Данилович ответил следующее:
Вполне возможно, уважаемая женщина, что на трубке, которую я курил на фронте, была отметка и о вашем сыне... Если бы своими глазами увидели вы, немецкие женщины, что натворили ваши сыновья в Ленинграде, прокляли бы их (сокращенный фрагмент из ответного письма Номоконова Семена Даниловича)
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые статьи и ставьте нравится.