Чем ближе конец срока, тем более напряженней себя чувствовал, почти не спал, работать не хотелось. Деньги, в ларьке, кончились. Выручали зэковские самоделки и эскизы будущих наколок. Несколько раз «разводил» малолеток на чай и сигареты.
Чувствуя, что многое чего забыл из школьных дисциплин, пошел в одиннадцатый класс, хотя и имел аттестат. Переписал и вызубрил, наизусть, доступные учебники по теме вступительных экзаменов. К концу года я знал уже всё, в смысле в объеме программы .
Наконец, он «прозвенел». Раздав одежду, обувь, прочее «кентам», я, двинулся в сторону ворот.
На вахте, ощупав, в последний раз, меня, глава наряда махнул, рукой, в сторону боковой дверки. Я, вышел, в предзонник, и встал на крыльцо. Послышался скрежет металлических запоров и ворота медленно, будто нехотя, приоткрылись. Натужно толкая тяжёлые створки, снаружи, появляются два солдата одетых в потертую форму внутренних войск.
Сразу, за глухими воротами и мрачным забором, из местами прогнивших, деревянных досок, с колючей проволокой по верху, открывается, знакомая, небольшая площадь, по которой каждый рабочий день, «в колонне по пять», приходилось шагать в «промзону».
Я, оборачиваюсь и машу рукой, прощаясь с серой толпой зеков, которые стоят с другой стороны колючей проволоки предзонника ворот. Не все, но кое–кто, машет, мне, в ответ. Среди них Трамбон, у которого явно были влажные глаза.
Слышны невнятные, но подбадривающие, выкрики. Сзади меня, подталкивая в спину, выходит «кум», уже в звании майора.
Мы, проходим за ворота.
«Кум», хитро ухмыляется говорит:
- Учти на будущее, ворота, так, открывались, последний раз, когда откидывался «Малыш», почти два года назад. Помнишь? Не слышнот что-то его?
-Говорят, вытаял «подснежник». За городом. Думаю, что ваши. «Пацаны никто не признается.
- Ну, вот и я думаю, что ты, в отличии от него, «побосячил» и хорош «хернёй» заниматься…. Помнишь, что обещал своим.
- А, то! Я, сказал, все будет тип-топ.
- Ну, так, дак, так, - со вздохом машет рукой, - всё в твоих силах. Дай Бог!
Майор быстро возвращается в предзонник, командуя солдатикам, закрыть дверные полотна. Лагерные ворота, со скрежетом, закрываются, скрывая и майора, и солдат, и серую толпу замолчавших зеков….
Площадь, слева, переходила в грунтовую дорогу к привокзальной платформе и зданию обветшалого, постройки прошлого века, вокзала.
Помахивая, сорванной хворостиной, переполненный чувствами, иду, посматривая по сторонам. Оборачиваюсь, вижу закрытые ворота, облезлое от старой краски здание барака с КПП. Смотрю вперёд, вижу вокзал, водонапорную башню с раздаточной трубой для заправки паровозов, кирпичную будку стрелочника, с надписью большими буквами по фасаду «Кипяток».
Ура, свобода!
У платформы стоит громадная акулообразная автомашина «Волга 21».
Рядом топчутся несколько человек, с длинными, до плеч, волосами и маленькими бакенбардами под «Биттлз», одетые в расклешенные брюки, приталенные пиджаки с накладными плечами и цветные рубашки с отложными воротниками. На ногах, узконосые полуботинки - мокасины. Стоят, «смолят» сигареты, с фильтром, рассматривают меня. Среди них выделяется коренастый, небольшого роста, человек, с редкой чёлкой, зачесанных на лоб волос, в хромовых сапогах и прислонившегося, по - хозяйски, к машине. Руки в карманах. Курит, пережевывая муштук, папиросу.
Ба, блин горелый, да это же, Бульбаш. Он освободился месяца за три до этого.
Он сплёвывает окурок, широко раскидывает руки и покачивая плечами, нарочито деланной походкой «приблатненного», направляется, навстречу, мне, припевая:
«Постой паровоз, не стучите колеса.
Кондуктор, нажми на тормоза…»
- «Родной»! «Кентяра»! Ну, мы уже заждались тебя. А ты, я смотрю, даже и не спешишь. Ну, привет «бродяга» ….
Он с размаху шлепает ладонью по моей руке.
- Здорова! Это, - машет рукой в сторону парней - свои. Поезд, сегодня, в город, будет только ближе к вечеру, тем более и пересадка, тебе, намечается. Вот и решил сделать приятное, встретить и прокатиться с тобой, да с ветерком и в комфорте. Пора привыкать к шикарной жизни на воле.
На капоте появилась бутылка водки, алюминиевые кружки. Бульбаш, расставляет посуду, открывает бутылку, разливает.
- Давай, за встречу.
Все чокаются, выпивают.
- Давай! По второй, за то, чтобы у нас всё было, а нам за это ничего не было.
Затем «Волга», натужно ревя двигателем, то, взбираясь в гору, то скатываясь, накатом, через поля и перелески, «полетела» в сторону города.
Довольный, что Бульбаш, хорошо, это, придумал, переполненный чувствами, я задремал.
На станции меня ждали человек восемь, земляков, друзей и, просто, знакомых. на перрон и я заскочил, в уже, движущийся, поезд. Бульбаш предлагал довести меня до дома, но я заранее списался и с домашними и с земляками, чтобы ждали меня на вокзале. Да и хотелось побыть одному, отдохнуть от, нежданной, суеты, приготовиться к встрече с родными.
На станции меня ждали человек восемь, земляков, друзей и, просто так, знакомых.
Толпой, направились ко мне. Уже, по пути, встретили спешившего на встречу, шагающих по шпалам, отца, потом мать. Мать опять плакала.
Дома, был накрыт стол. Приняли по первой, потом по второй и я уснул, уснул «мертвецким» сном. Даже не слышал, как все разошлись.
Продолжение следует.... Ставьте лайки! Подписывайтесь на Дзен канал Фартовый ! Ваша поддержка очень важна.