Сколь же интересно и противоречиво наше представление о величии и власти.
В Первом послании Павла к Римлянам сказано:
«Нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены».
В Псалмах тоже есть несколько цитат на эту тему:
«Славьте Господа господствующих...».
(Пс.136:3)
«Лучше уповать на Господа, нежели надеяться на князей».
(Пс.118:9).
«Он укрощает дух князей, Он страшен для царей земных».
(Пс.76:12).
Как и в Книге Даниила:
«И сказал Даниил: да будет благословенно имя Господа от века и до века! ибо у Него мудрость и сила; Он изменяет времена и лета, низлагает царей и поставляет царей; дает мудрость мудрым и разумение разумным...».
Опираясь на все эти цитаты, клирики в течение веков сформировали образ идеального христианского государя: могучего, милосердного, защитника слабых, вдов и сирот, ревнителя веры, щедрого и милостивого, живущего исключительно во благо государства и церкви. Красивый сплав из римской политической традиции, христианских и рыцарских добродетелей (которые тоже на одну половину христианские, на другую – исходят из воинской этики германцев и кельтов).
И если правитель соответствует этим идеалам – он славен и благ, он велик и достоин занять место в мировом Пантеоне.
Все так.
Но не абсурдна ли сама попытка соединить в одном образе черты сильного правителя и человека, наделенного христианскими добродетелями, важнейшими из которых являются кротость и смирение?
Смиренный великий государь – оксюморон сильнее «живого трупа».
Или он должен быть смиренным только перед Богом и церковью, а с поданными суров и властен?
Но разве в законе Господнем есть исключения? Разве можно быть немного праведным, слегка прелюбодеем, отчасти убийцей?
Всякая власть, особенно, сильная – есть подчинение и насилие. Даже если у человека самые добрые намерения, все равно, присваивая право повелевать, он неизбежно становится в позицию навязывания кому-то своей воли.
С другой же стороны, если правитель – слабый, безвольный или слишком кроткий, он никогда не только не станет великим, но и не сможет сделать ничего полезного для своей страны. То есть, с точки зрения утилитарной, практической такой правитель не нужен, хотя с точки зрения христианских добродетелей он, может быть, гораздо более прав, нежели сильный и властный его коллега.
Тот же Федор Иоаннович, сын Иоанна Грозного. Да, он остался в нашем сознании, как образ некоего блаженного государя, почти святого, к которому трудно плохо относиться, но всегда можно покачать головой и печально заметить: «Не царем ему надо было родиться».
Противоположный пример…
Даже не знаю, из кого выбрать – слишком много таких.
Вспомним хотя бы основателя Королевства франков Хлодвига Великого. Правитель, лишенный всех христианских добродетелей, жестокий, коварный, расчетливый, кровожадный, хитрый, способный на подлость ради своей цели и выгоды. Даже его крещение было, по моему глубочайшему убеждению, всего лишь очень умным политическим ходом, никак не повлиявшим на его мировоззрение и моральный облик. Однако мы считаем этого франкского вождя великим правителем. И не зря. Он действительно был одним из крупнейших политиков своей эпохи, создателем Франкского государства. И все преступления Хлодвига словно бы уравновешиваются в нашем сознании этими фактами.
Да впрочем, что далеко ходить за примерами: мы по поводу собственной истории до сих пор в недоумении, все спорим, великими правителями или кровожадными тиранами были те же Иван Грозный и Сталин.
Кстати, Александра Македонского мы называем великим, как и Наполеона. А если подумать, количество крови, пролитой по их вине, загубленных ими жизней ничуть не меньше, а то и в разы больше, чем у Сталина и Грозного.
Что же получается?
Идеал идеалом…
Но на самом деле в нашем понимании правитель велик, когда он, прежде всего, силен, самостоятелен, решителен и способен совершать нечто необычное, будь то дерзкие завоевания или масштабные реформы, может создать или укрепить государство, установить сильную власть, заставить с собой считаться, навязывать свою волю?
Кого мы вспоминаем, когда говорим «великий правитель» - Кир, Рамзес II, Александр Македонский, Юлий Цезарь, Аттила, Чингисхан, Елизавета I Английская, Оттон I Великий, Филипп II Август, король Франции, Тамерлан, Король-Солнце Людовик XIV, император Карл V Габсбург, Наполеон, Фридрих II Великий, Петр I, Екатерина II…
Величия их никто не оспаривает. Они действительно оставили значительный след в истории, много совершили такого, что под силу только людям выдающихся талантов и воли.
Но при этом разве они хоть в какой-то мере соответствовали образу идеального государя, хотя бы в плане милосердия и милости к побежденным? Разве руки каждого из них не запятнаны кровью, уста не изрекали ложь, на совесть не ложились поступки, за которые мы сурово судим тех, кто не обличен властью?
Да хотя бы самый уважаемый и знаменитый правитель европейского Средневековья Карл Великий, император Запада.
Он действительно великий правитель, сделавший для будущей Франции и Европы очень много, заложивший основы государственного устройства нескольких королевств и целой империи, возродивший древнюю имперскую традицию в новом качестве и на благо своей стране, Европе в целом. Это не говоря уже обо всех его разумных и нужных реформах, создании Академии и других масштабных культурных проектах, если говорить сегодняшним языком.
Все это так…
Но как среди стольких великих деяний забыть, например, Верденскую резню 782 года и Первый Саксонский капитулярий 783, вводивший фактически режим террора на всей территории Саксонии?
Конечно, это была ответная жестокость на упорное сопротивление саксов. Но… Ведь это Карл пришел к саксам завоевателем, уничтожил их идолы и капища, насильно обращал в христианство, брал заложников, казнил. Это была настоящая завоевательная война, упорная и беспощадная, в которой король не выбирал средств.
И только потому, что Карл стал Великим, Саксония под властью Каролингов тоже стала не самым последним государством Европы, эту войну и все жестокости записывают теперь в плюс, а не в минус королю франков.
Получается, наши представления о добродетелях правителя и добродетелях рядового гражданина различны? Как в пословице: «Quod licet Iovi, non licet bovi».
Это, конечно, логично с одной стороны. Человек, взваливающий на себя бремя власти, изначально нарушает общепринятые нормы общежития и ставит себя в положение, когда он должен навязывать свою волю.
Какими способами он будет это делать – другой разговор. Но я не могу вспомнить в истории примеров, когда политик добился долгосрочных успехов и процветания государства только с помощью силы убеждения. Великие проповедники обращали в свою веру десятки тысяч. Но если проповедник становился политиком, ему тут же приходилось действовать не только словом, а совсем иными способами.
Наиболее яркий пример тому – пророк Мухаммед.
А с другой стороны, где та грань, за которой человек становится причастным власти и якобы может позволить себе больше, чем остальные? Кто наделяет человека правом распоряжаться судьбами и жизнями других? На каком основании? И почему при этом он считает, что не подчиняется обычным законам?
Шут Шико в романе Дюма «Графиня де Монсоро» говорит своему государю:
«Король отличается от поданных только высотой своей шляпы».
Властитель - обычный человек. Ни его таланты, ни другие его качества не дают ему каких-либо преимуществ перед остальными… По идее…
Если всякая власть от Бога, то у Всевышнего своеобразное чувство юмора…
А если все это – чисто человеческие игры и выдумки, то проблема двойных стандартов, столь часто упоминаемая сегодня в СМИ, гораздо глубже и древнее, и главное, серьезнее, чем вся современная политика.