ГЛАВА 7. В которой к Генри приходит Настоящая Любовь! (Кажется…) (начало)
***
Мимо окна пролетали, слившись в зеленую полоску, деревья. Они подползли так близко к железнодорожной колее, что ветви мели листьями прямо по стеклу – шшшух-шшшух-шшшшух. На минуту все скрылось в темноте тоннеля, а затем колея изогнулась и поезд, словно взлетев в небесный простор, выехал на мост, раскинувшийся над широкими водами Теннеси. От обрыва на многие километры простирался изумительный вид на зеленоватые речные воды и склоны заповедника, накрытые куполом чистейшего летнего неба, но ничего этого Генри не видел, так как был очень занят.
Маленький кулачок ходил туда-сюда все быстрее и быстрее. Поезд тряхануло и раскрытый на центральном развороте Playboy поехал по железной поверхности рукомойника вниз и шлепнулся на грязный пол туалета, повернувшись к раскрасневшемуся Генри обложкой. Впрочем, обложка тоже была ничего – из нее, сочные и круглые, почти вываливались груди некой блондинки с чувственным приоткрытым ртом. Привалившись спиной к двери, Генри старательно дрочил, искоса поглядывая блондинке то в томные глаза, то ниже. Он слышал от парней, что настоящий мужчина начинается именно с этого. Ну, может, не совсем прямо с этого. Но из разговоров Генри усвоил, что путь к женщинам все равно лежал через тренировки. К тому же в школе Чарли Кригз секретно уверял, что все парни делают ЭТО, даже если не признаются.
Увидев в библиотеке развал порнографических журналов, Генри решил, что лучше возможности найти подсобный материал не будет, и незаметно стащил один из них. Все время до отъезда журнал пролежал под подушкой, тайно волнуя Генри чем-то не совсем ясным. Он как будто не знал, с чего начать, как подступиться к разбитным журнальным красоткам, словно они были настоящие, и, открой он только страницу, они бы накинулись на него то ли в базарной истерике за его грязные мысли, то ли чтобы придавить роскошными грудями прямо к кушетке. Он даже хотел оставить журнал в квартире вместе со всеми остальными вещами, слишком громоздкими для того, чтобы тащить их в Нэшвилл, но перед самым выходом, обводя полупустую комнату прощальным взглядом, Генри вдруг, воровато оглядываясь, бочком подошел к кушетке, проворно вытащил из-под декоративной подушки смятый Playboy и, не глядя, стыдливо запихал его на дно рюкзака, под запасную пару белья, библиотечную книжку про Гамлета, принца Датского, завернутые в целлофан бутерброды и холодную бутылку колы.
Всю дорогу до Чаттануги журнал пролежал в рюкзаке. Покупая билет на автобус, поедая хот-доги и картошку в придорожной забегаловке, перелезая через забор заброшенного дома, выходя на автобусной станции, удивляясь самому большому термометру в мире и кормя с руки наглых жирных белок местного заповедника, подспудно Генри думал о нем каждую секунду. Но только сев в пустой вагон поезда, направлявшегося, наконец, в Нэшвилл, Генри понял, что пора. Он оглядел вагон – точно ли пуст? Синие и желтые кресла покачивались в такт движениям поезда, двери вагона тихонько стукались друг о друга – клак-клак, клак-клак. Генри решительно поднялся, закинул рюкзак на плечо и направился в туалетную кабинку.
Заперев дверь и проверив ее три раза, он скинул рюкзак, пристроил его на крышке унитаза, достал Playboy и развернул в самом центре. Призывно изогнувшись, на него с блестящих страниц смотрела обнаженная брюнетка. По мнению Генри, поза у нее была крайне неудобная, казалось, что она должна либо сломать себе позвоночник в изгибе, либо рухнуть с высоких и, судя по всему, острых как ножи, шпилек головой прямо между собственных ног. Вверх под 90 градусов торчали две спелые, крепкие как дыни, груди. Следующая дама загадочно запахнула кружевной халат, который все равно ничего не скрывал. Третья выпятила задницу, оборачиваясь на Генри через плечо и держа в руках собственную грудь, абсолютно такую же спелую и крепкую, как и у двух предыдущих. Все они выглядели немножко нелепо, как будто устраивали цирк одного актера. Так и представлялось, как фотограф кричит: «Готово, детка!», и они тут же со вздохом разгибаются, поплотнее запахивают свои ничего не прикрывающие халатики и берут в руку банку газировки, с облегчением развалившись на кресле, куда забрались с ногами, скинув туфли с острыми, как ножи, каблуками.
Генри упрямо листал страницы, но модели в журнале были как под копирку, и, хотя он старательно всматривался в каждую, пытаясь почувствовать что-то… что-то… он сам не знал, что, но Чарли говорил, когда почувствуешь – ни с чем не спутаешь. Но Генри чувствовал только неловкость и нарастающее недоумение. Это и было то, ради чего два идиота, Ромео и Джульетта, убили себя? Решительно, оно того не стоило. Долистав до последней страницы, он вздохнул и вернулся к центральному развороту. Может, надо просто начать, чтобы получилось?
Пристроив журнал на никелированном рукомойнике, Генри расстегнул джинсы и достал свой пенис. Пенис мягко и вяло лег в руку, как спящий щенок, подставляющий в полудреме уши под ласку родной ладони, но не готовый просыпаться даже ради любимого хозяина. Что с ним делать дальше? Генри не был уверен точно. Ладно, «просто начни, парень, а там само пойдет» — это уже слова Баки, черного здорового раздолбая из соседнего района, с кем Генри часто тусовался, пока не уехал. Генри сжал пальцы и, глядя красотке то в глаза, то ниже, принялся орудовать кулаком.
Ничего не получалось. Пенис оставался таким же мягким и расслабленным, как и был, пока его не начали дергать, как ненормального. Генри чувствовал себя глупо, но упорно продолжал. Во взгляде блондинки явно начало проглядывать презрение, хоть она и валялась на полу, а Генри возвышался над ней во весь свой немаленький для 12 лет рост и даже наступил кедом на краешек журнала. Тем временем поезд начал замедляться, дернулся и остановился. В вагоне послышался чей-то заливистый смех. Генри насупился, зажмурился, продолжая мысленно смотреть на блондинку и ее прелести, как вдруг ручка под его спиной повернулась раз, другой, третий, дверь резко толкнули, Генри оступился, запутался в спущенных штанах и повалился лицом в рукомойник. Из-под скрюченной руки он яростно посмотрел на того, кто ворвался в его маленькое убежище. На пороге туалета стояла фея.
Фея была одета в яркий летний топ, легкую юбку, открывавшую загорелые гладкие ноги, по плечам струились золотистые густые волосы. Подсвеченные насквозь солнцем из туалетного окна, они точно нимбом окружали широкую улыбку и прищуренные в искрящемся смехе глаза. За долю секунды она окинула взглядом Playboy, голую задницу Генри, краснеющую от стыда шею и его пенис, который он судорожно сжимал в потном кулаке.
- Ого! – сказала фея весело. – Вот это да!
Багровый Генри попытался неловко натянуть штаны второй рукой, но это было невозможно сделать, не разогнувшись и не показав фее себя во всей красе.
- Чего тебе? Уйди! – грубо крикнул он на фею.
- Ну что там, Марти?! – закричали фее откуда-то из глубины вагона.
- Тут, кажется, занято! – отозвалась фея и, повернувшись обратно, с любопытством продолжила рассматривать Генри. – А тебе не рано еще? – поинтересовалась она, смеясь. – Да ладно, не кипятись, но уж очень ты смешной!
фея захохотала во весь голос и Генри узнал тот самый заливистый смех. Это было совершенно невыносимо. Если она хочет смотреть, пусть смотрит. Он встал во весь рост и натянул джинсы. После чего вытер руки об штанины и протянул одну фее.
- Я Генри, - представился он. От чего именно сейчас ему пришло в голову официально познакомиться, он понятия не имел, но фея по крайней мере перестала смеяться и дружелюбно посмотрела на красного, как вареный рак, Генри.
- Смело, – сказала она, улыбаясь. А потом наклонилась вперед и легонько поцеловала его в щеку. – А я Мартина.
Мартина исчезла в коридоре. Слушая звук ее звонкого, как ручей голоса, удалявшегося по проходу, Генри вдруг почувствовал, как что-то горячо вспыхнуло и зашевелилось прямо внизу его живота.
-------------------------------------------
Читать:
7 глава (начало)
Подписывайтесь на канал и читайте продолжение книги по мере публикации глав!