"Вода…
Я пил её однажды.
Она не утоляет жажды".
Омар Хаям
Если искать ту веху, которая отмеряет когда же в творчестве группы зачались коренные изменения, приведшие к разительным переменам как в музыке самих The Beatles, так и всей рок-музыки в целом, породив в дальнейшем множество субтечений и направлений, то это будет их шестой студийный альбом "Rubber Soul". Он вышел 3 декабря 1965 года на лейбле "Parlophone" в Британии и 6 декабря в США на лейбле "Capitol Records". Торопясь сделать релиз альбома к рождеству 1966 года, его записали всего за четыре недели, начиная с 12 октября на Лондонской "EMI Studio".
Большинство песен для него были написаны вскоре после возвращения музыкантов в Лондон после концертного тура по Северной Америке в августе 1965 года. Там в США они пообщались с менестрелем новой формации Бобом Диланом и их давним обожаемым кумиром Элвисом Пресли, и эти встречи оказали на них самое непосредственное влияние и послужили своеобразным катализатором новых идей. Помимо Дилана на ребят произвела впечатление американская группа The Byrds, а также песни в стиле соул, которые они постоянно слушали по американскому радио тем гастрольным летом. Поскольку Битлы были всегда открыты для новых веяний в музыке, они весь этот коктейль усвоили, переварили и трансформировали в свежие формы, а помощниками им в этом послужили марихуана и интерес к потенциалу студии звукозаписи.
Жанрово музыка альбома выглядела совершенно иначе по сравнению с предыдущими работами. Ребята неожиданно отошли от мерсибита в пользу фолк-рока, поп-рока, соула и народных мотивов, своеобразно объединив все эти музыкальные стили. В музыке впервые стали различимы элементы психоделики, присущие позднему периоду творчества группы, позже это назовут прото-психоделика. Песни продемонстрировали и растущую зрелость Битлов как авторов лирики, теперь они выражали более эмоционально сложные, несчастливые, "неромантические" переживания героев текстов, философствовали, набрасывали порции сарказма, и порой черного юмора. А вот песня "In My Life" Джона Леннона – это же самая настоящая Поэзия.
Начиная с 1963 года и вплоть до 1966 года группа имела контрактные обязательства выпускать по два альбома ежегодно. Помимо этого еще были фильмы и непрерывные концерты – такое сумасшедшее расписание было не только крайне обременительным и энергозатратным, но еще и перестало приносить удовлетворения. В среднем проходило по три турне в год, причем два обязательных – по Англии и Америке. Из-за ажиотажного спроса выступления группы проводились на огромных стадионах, а технические возможности аппаратуры того времени никак не поспевали за популярностью The Beatles. Поэтому публика сквозь истерические вопли порой с трудом могла разобрать, что же именно звучит со сцены, да и сами музыканты часто не слышали друг друга, – это все действовало угнетающе и не добавляло мотивации к продолжению концертной активности.
Помимо этого, тягостно действовала и сама обстановка во время гастролей: усиленная охрана в отелях, невозможность свободно покидать номер, передвижения по городам в бронированном автомобиле в сопровождении полиции, бесконечное кочевье из города в город – все это не могло не напрягать. А вот в студии вся эта гастрольная рутина сменялась на раскованную, располагавшую к созиданию атмосферу, здесь был старший мудрый товарищ Джордж Мартин – он и учитель, и продюсер, и полноценный соавтор в одном лице. Поэтому, когда для записи альбома Брайан Эпстайн отменил осенний концертный тур, все музыканты восприняли это с воодушевлением и смогли полноценно отдаться творчеству. Ведь это был первый период, когда они могли посвятить себя исключительно записи песен, без прерывания на какие-либо гастроли, съемки или выступления на радио или ТВ.
"Rubber Soul" стал первым альбомом, который The Beatles держали от начала до конца под своим полным творческим контролем, и у них было достаточно времени для разработки и совершенствования новых звуковых идей. Во время сессий записи The Beatles фокусировались на тщательной музыкальной аранжировке каждой песни, и такой подход отражал растущий диссонанс между творческими амбициями записывающих исполнителей и концертными выступлениями группы.
Такая "совершенная" музыка изначально не была предназначена для выступления на сцене. И если до этого альбома практически любую свою песню они могли легко исполнить живьем, то теперь появились композиции, которые невозможно было полноценно представить на концерте из-за их технической сложности. Самым ярким примером этого была песня "Nowhere Man", в записи которой использовалось многократное наложение вокала, на концертах же ее заметно упрощали. Это был последний Битловский альбом, над которым работал инженер звукозаписи Норман Смит до того, как "EMI" повысил его до продюсера.
Начиная с "Rubber Soul", раннее простое звучание The Beatles все более уступало усложненным электронным аранжировкам. Джордж Харрисон, увлекшись индийской культурой, брал уроки игры на ситаре у известного исполнителя Рави Шанкара, а после впервые в рок-музыке использовал ситар в песне "Norwegian Wood", расширив тем самым инструментальную базу группы. Внес свою лепту в новый саунд альбома и Джордж Мартин, исполнив для песни "In My Life" партию на клавишных "под клавесин" в стиле барокко. Для этого он записал соло на фортепиано на ленте, бегущей на половинной скорости, и при воспроизведении с нормальной скоростью ускоренный звук создавал полную иллюзию клавесина.
Такой инновационный подход в использовании студии звукозаписи как музыкального инструмента был необычен, и позже он получит развитие на "Revolver". Надо отметить, что Битлы смело доверились навыкам Мартина как классического аранжировщика. Были и другие находки, так в "Think For Yourself" бас-гитара была пропущена через фузз-бокс и появился орган Хаммонд, как и в "I'm Looking Through You", а в "The Word" – фисгармония. Еще одной музыкальной деталью альбома было трехголосное гармоничное пение Леннона, Маккартни и Харрисона.
"Rubber Soul" был вторым Битловским альбомом после "A Hard Day’s Night" полностью состоящим из собственных авторских песен. Большая часть которых была традиционно написана Джоном Ленноном и Полом Маккартни, и впервые Ринго Старр посоавторствовал им в песне "What Goes On". Джордж Харрисон написал для альбома запоминающиеся "Think for Yourself" и "If I Needed Someone", которые продемонстрировали его растущий талант как композитора. А главными хитами альбома были такие шедевры как "Nowhere Man", "Drive My Car", "Norwegian Wood", "In My Life" и особенно столь любимые у нас баллады "Michelle" и "Girl". Надо добавить, что во время сессий альбома были записаны и две песни, которые в него так и не были включены, а вышли отдельно синглом: "We Can Work It Out" и "Day Tripper" авторства Леннона и Маккартни. Отметим, что при записи альбома выявились первые признаки художественных разногласий между Ленноном и Маккартни, а также трения внутри группы, поскольку больше усилий было потрачено на совершенствование каждой песни.
Это был первый альбом The Beatles, на обложке которого нет названия группы. И хотя это не первый случай в истории рок-музыки, но всё же для 1965 года это было довольно необычное решение. Фото на обложке выглядит растянутым, под стать названию альбома – "Резиновая душа". То, что обложка выглядит именно так, лишь воля случая, ребята расскажут сами о том, как она предстала в таком виде. В 2011 году обложка альбома заняла 38-е место в списке лучших обложек альбомов всех времён по мнению читателей "Music Radar".
Кстати, о названии: дословный перевод "Rubber Soul" на русский язык означает "Резиновая душа". На самом деле это игра слов. А слово Soul помимо Души обозначает и стиль музыки Соул, которую ребята вдоволь наслушались по американскому радио во время гастролей. Этот каламбур Пол Маккартни придумал, когда услышал, как чернокожие музыканты называли пение Мика Джаггера "пластиковым соулом".
Альбом "Rubber Soul" после выхода достиг позиции №1 в британском хит-параде, где и оставался в течение 9 недель подряд с 25 декабря 1965 года, а всего в чарте пластинок он фигурировал 42 недели. В США альбом возглавлял список "Billboard" в течении 6 недель, а пробыл в целом в чартах год. В обзоре за сентябрь 1966 года "KRLA Beat" констатировали:
"Отныне выражение "Rubber Soul" "стало стандартной формулировкой, используемой для описания творения исключительного совершенства в области музыки".
Журнал "Rolling Stone" в 2012 году поместил "Rubber Soul" на 5-е место в списке "500 величайших альбомов всех времен".
Теперь предоставим слово самим музыкантам:
Джордж Мартин: "Это был первый альбом, который представлял миру новых, взрослеющих The Beatles. Мы тогда впервые стали мыслить категориями альбома как самостоятельного и самоценного произведения искусства. Это было очень радостное время".
Джон Леннон: "Мы совершенствовались в техническом и музыкальном отношении. У нас наконец появилась студия. Прежде нам приходилось брать то, что нам давали, приходилось укладываться в два часа, одного-трех дублей было достаточно, мы не знали, как лучше использовать бас, – мы только учились. Затем наш стиль стал более современным. Думаю, тогда и появился альбом Rubber Soul".
Все, что делал я или любой из нас, происходило под влиянием кого-то или чего-то, но все это складывалось воедино, производя на свет новые формы. Rubber Soul – итог работы, нашего музыкального роста и умения использовать возможности студии. Мы стали лучше представлять себе, как происходит работа, над альбомом, вот и все; мы уделяли внимание обложке и всему остальному.
Название придумал Пол. По-моему, оно похоже на "Yer Blues". Это одновременно и английский соул, и резиновая душа. Это игра слов".
Пол Маккартни: "Кажется, название Rubber Soul родилось из замечания одного старого блюзмена о Джаггере. Как-то я слушал ауттэйки из нашей песни "I'm Down", а перед ней я разглагольствовал о Мике. Я говорил о том, что недавно читал, как один пожилой американец сказал: "Мик Джаггер? Знаете, они играют неплохо, но у всего этого пластмассовая душа". Из этой "пластмассы" и возникла идея Rubber Soul. В октябре 1965 года мы приступили к записи альбома. Все менялось. Мы постепенно отходили от попсы вроде "Thank You Girl", "From Me To You" и "She Loves You". Ранние вещи были прямым обращением к нашим поклонникам: "Пожалуйста, купите эту пластинку". Но теперь мы достигли той точки, когда начали думать: "Мы многого добились. Теперь можно заняться более сюрреалистичными, более интересными песнями". На сцене начали появляться люди, оказавшие на нас влияние. В тот момент мы находились под заметным влиянием Дилана".
Джордж Мартин: "К началу работы над альбомом Rubber Soul они были готовы заняться новым музыкальным поискам. В ранний период они находились под влиянием американского ритм-энд-блюза. Думаю, так называемое битловское звучание имело непосредственное отношение к Ливерпулю как портовому городу. Наверное, они слушали эти пластинки раньше, чем мы. Безусловно, они знали о "Motown"(звукозаписывающий лейбл, заточенный на продвижении чернокожих исполнителей) и негритянской музыке больше чем кто-либо еще, и она оказала на них колоссальное влияние. А потом, со временем, стали очевидными и другие влияния: классической и современной музыки. Это началось с 1965 года".
Ринго Старр: "По-моему, на многие эксперименты с Rubber Soul повлияли наркотики. Джордж Мартин знал об этом, и его это раздражало, но не слишком всерьез, просто он стонал: "О, Боже…", – потому что работа затягивалась.
Он хорошо знал свое дело. Вначале у него был помощник, который репетировал с нами, а Джордж приходил только для того, чтобы сделать дубль, нажать на кнопку "Запись". Теперь все изменилось, он стал проводить с нами все время, а потом мы просто играли, и играли здорово, и спрашивали: "Ты это записал, Джордж?" Думаю, мы приучили Джорджа Мартина к записи без подготовки. Он забыл о прежнем отношении к делу, о том, что кнопку надо нажимать, только когда ты готов записать дубль. Когда мы были в студии, запись велась постоянно, мы лишь потом выбирали наиболее удачные дубли".
Пол Маккартни: "Джордж Мартин с пониманием относился к нашему желанию найти что-то новое, усложнить нашу музыку, сделать ее более психоделической и даже более сюрреалистической. Это его не пугало, хотя сам он предпочитал другую музыку.
Иногда мы ссорились с ним. Порой наши ссоры можно найти на пленке. Недавно я послушал один из дублей, где слышен голос Джона: "Ну, что опять не так?" Джордж Мартин отвечает: "Видишь ли… это не слишком хорошо, Джон". На что следует выпад Джона: "Дьявол (и это слышно на пленке)… Не слишком хорошо, говоришь? Тогда иди сюда и сам спой!" Думаю, все дело было в том, что мы работали слишком напряженно. Когда приходится подолгу работать, необходима передышка".
Джордж Мартин: "В студии они развлекались вовсю и сами безумно радовались этому. Они много шутили и смеялись, особенно при наложении голосовых партий. Джон был очень смешным. Да, собственно, все они были такими. Помню, это было веселое время".
Ринго Старр: "Как любой другой человек, мы становились вспыльчивыми, но никогда не заходили слишком далеко. Никто из нас ни разу не ударил кого-нибудь и не сделал ничего такого.
Когда мы злоупотребляли наркотиками, наша музыка становилась дрянной, абсолютно никудышной. Вернее, в тот самый момент она казалась нам отличной, но когда мы приходили в студию на следующий день, то недоуменно переглядывались: "Это надо переделать". Когда ты на взводе, это не очень-то способствует работе. Мало что получалось у нас в те дни, когда мы уходили на ленч. Наркотики было полезно принимать за день до записи – тогда включалась творческая память, – но под их непосредственным воздействием нормально работать невозможно".
Джордж Харрисон: "Кроме того, от них нам нездоровилось. Джон подвозил нас в своем роллс-ройсе с затемненными стеклами, когда все мы жили в "зоне биржевых маклеров" (Ринго, Джон и я переселились из города в Суррей). Он заезжал сперва за Ринго, затем за мной, и мы направлялись в город. Поскольку роллс не снабжен настоящими рессорами, его трясло, черные стекла окон были подняты, а мы выкуривали двойную дозу сигарет с травкой. К тому времени, как мы добирались до Хаммерсмита, мы уже были под кайфом и нам становилось плохо. Мы останавливались возле студии на Эбби-Роуд и вываливались из машины.
Пока мы работали, Мэл и Нил сидели в студии номер два, за звуконепроницаемой перегородкой, сворачивали косячки и курили. На одной из пленок слышно вот что: песня начинается, а потом слышен голос Джона: "Стойте, стойте…" Пол поет за него, потом снова слышится голос Джона: "О, вот теперь все в порядке". Мы думали, что, пока инженеры перематывают пленку, мы можем успеть сделать еще затяжку…
Но даже в то время Rubber Soul был моим любимым альбомом. Думаю, это лучшее, что мы сделали, мы знали наверняка, что записываем отличный альбом. На работу над ним мы потратили больше времени, чем над другими, мы испробовали массу новых приемов. Но самое важное – мы вдруг начали слышать то, чего раньше не слышали. И потом, на нас оказала влияние чужая музыка, все стили, процветавшие в то время, в том числе и мы сами, потому что мы еще продолжали совершенствоваться".
Джон Леннон: "Мы постоянно спорили, но мы так чувствовали друг друга, так хорошо узнали за эти годы, что споры никогда не достигали критической точки. Это как читать чужие мысли. Если, например, между мной и Ринго возникал спор, мы понимали, чем это может кончиться: мы все просто разбежимся. Вот мы и спорили, как все люди, но до конфликтов дело не доходило. Все конфликтные люди из шоу-бизнеса либо женятся по двадцать раз, либо уходят из группы и начинают работать в одиночку".
Пол Маккартни: "Джон и я хотели бы писать песни с одной единственной нотой, как "Long Tall Sally". У нас почти получилось это с "The Word".
"The Word" могла бы быть песней армии спасения. Это слово – "Любовь", но вместо него вполне могло стоять слово "Иисус" (учтите, его там нет, но оно могло бы там быть)".
Джон Леннон: "То, что Любовь – это ответ, меня осенило, когда я был моложе, во время работы над альбомом Rubber Soul. Первым, что я написал под этим впечатлением, стала песня под названием "The Word". Это слово – "Любовь". В хороших и плохих книгах, которые я прочел, везде, во всем есть это слово – "Любовь". Она, похоже, главная тема всей Вселенной. Все, что достойно внимания, сводилось к любви и к тому, что с ней связано. Идет борьба за то, чтобы любить, за то, чтобы быть любимым, за возможность петь об этом (на любую связанную с этим тему). Это потрясающе!
Думаю, что бы ни означала любовь – а она означает многое, – это непреходящее. Это вечно. Не думаю, что когда-нибудь что-то изменится. Хотя я не всегда бываю любящим человеком, я хочу быть таким, хочу любить как можно больше".
Пол Маккартни: "Мы немного покурили, потом выписали многоцветный текст, первый раз, когда мы это сделали. Обычно мы не курили, когда работали. Это мешало написанию песен, потому что это просто затуманило бы ваш разум: "О, дерьмо, что мы делаем?" Лучше быть прямым. Но мы сделали эту многоцветную вещь".
Ринго Старр: "Травке мы во многом обязаны тем, что мы изменились, особенно те из нас, кто писал песни. И поскольку они стали писать другие вещи, мы начали играть иначе. Мы стали шире смотреть на жизнь, были открыты для всего нового. По-моему, это отразилось в песнях любви (все наши ранние песни были о любви). Когда мы начали работу над Rubber Soul, мы попытались разнообразить песни и их исполнение. Этот альбом стал новой отправной точкой. В нем прослеживается множество всевозможных влияний.
"Nowhere Man" – хорошая песня. "Girl" – замечательная: в ней такие классные вздохи! Еще одна отличная песня – "The Word", здесь Джордж Мартин играет на фисгармонии, Мэл Эванс, по прозвищу Орган, – на Хаммонде. Мы испробовали множество новых звуков, да и стихи, мне кажется, тоже изменились. Пример тому такие песни, как "Drive My Car", "Norwegian Wood", "You Won't See Me", "Nowhere Man" и, конечно, "Michelle".
Джон Леннон: Rubber Soul – альбом, написанный под влиянием марихуаны, a Revolver – кислотный. Точно так же колеса повлияли на нас в Гамбурге. Вот спиртное не очень-то на нас повлияло.
Я хочу сказать, мы не были под кайфом, когда работали над альбомом Rubber Soul, потому что в те времена мы не могли работать, если накуривались марихуаны. Мы никогда не записывали песни сразу после употребления кислоты. Это все равно что спрашивать: "Правда ли, что Дилан Томас написал "Under Milk Wood", выпив пива?" При чем тут пиво? Оно просто не дает внешнему миру мешать вам. И наркотики преграждают доступ к вам этому остальному миру. Они вовсе не помогают писать лучше. Качество написанных мной вещей не менялось, неважно находился я под воздействием кислоты или нет".
Джордж Харрисон: "Во время работы над альбомом Rubber Soul я еще побаивался писать песни, поскольку Джон и Пол писали их с самого детства. Было нелегко вдруг взять и начать писать. Они уже успели этому времени набить руку. Большую часть своих неудачных песен они создали еще до того, как мы впервые попали в студию звукозаписи. А я должен был вдруг взять и начать писать и создавать вещи, которые было бы не стыдно включить в альбом вместе с их замечательными хитами. Это очень трудно".
Пол Маккартни: "К 1965 году мы с Джоном писали уже довольно хорошо. Иногда нам не хватало домашних заготовок, но ко времени Rubber Soul они у нас накопились.
Чаще всего мы писали вместе. Мы запирались вдвоем и говорили: "Ну, что у нас есть?" Джон придумывал половину идеи, как для "In My Life": "Эти места, которые я помню…" Мы дописывали мелодию, главную тему, и через три-четыре часа почти всегда работа была закончена. Не припомню, чтобы когда-нибудь мы расходились, не дописав песню.
Труднее всего продвигалась работа над песней "Drive My Car", потому что мы застряли на одной фразе: "Ты можешь купить мне золотые кольца". Мы бились несколько часов – по-моему, очень долго. А потом мы устроили перерыв, и вдруг нас осенило: "Постой-ка: "Можешь водить мою машину"!" И мы начали развивать этот сюжет: "О, ты можешь водить мою машину". Что это такое? Что он делает? Предлагает работу водителя или что-то еще? И песня стала более двусмысленной, что нам понравилось, а золотые кольца звучали слишком уж напыщенно. Вместо слов "золотые кольца" появились "бип-бип, йе". Эта идея принадлежит нам обоим. Мы вдруг перенеслись в Лос-Анджелес: машины, водители, кадиллаки с открытым верхом, – и песня получилась совсем другой".
Джордж Харрисон: «Я играл партию баса в песне "Drive My Car". Она немного походила на "Respect" Отиса Реддинга".
Пол Маккартни: "Мы не можем перестать писать песни — это почти привычка".
Ринго Старр: "Мое участии в написании "What Goes On"? Около пяти слов, а больше я ничего не делал".
Джон Леннон: "Girl – настоящая вещь. Никакой конкретной девушки не существует, она лишь мечта, но слова абсолютно верные. Но так получилось, что потом она все-таки стала песней о вполне определенной девушке, той самой, которую искали многие из нас. Для меня ею стала Йоко.
В ней поется: "Говорил ли ей кто-нибудь в молодости, что только боль ведет к наслаждению, поняла ли она это?" Вопрос почти из области философии. Я думал об этом, когда писал эту вещь. Я пытался сказать что-то о христианстве, против которого я восставал в то время, потому что меня воспитывали в религиозных традициях. В обеих книгах я не раз высмеивал церковь, но этого никто не заметил, хотя намеки были вполне очевидными. Я имел в виду христианство, то, что надо пройти через муки, чтобы попасть в рай. Это догмат католической церкви: страдай, и все будет хорошо, – что на самом деле верно, но не совсем так, как они себе представляют. Я не верил в то, что обязательно надо мучиться, чтобы чего-то добиться; просто так выходит, что ты чего-то достигаешь.
Мы частенько отпускали грязные шуточки на своих пластинках. Исполняя "Girl", например, мы подпевали: "Tit-tit-tit-tit" (Сиськи-сиськи-сиськи-сиськи), но этого никто не заметил".
Пол Маккартни: "Мое главное воспоминание, когда мы делали "Girl", состоит в том, что Джон хотел услышать дыхание, хотел, чтобы оно было очень интимным, поэтому Джордж Мартин поставил специальный компрессор на голос, а затем Джон попросил инженера Нормана Смита, чтобы когда он делает вдох, он хочет это услышать.
У The Beach Boys была песня, где они пели "ла-ла-ла", нам очень нравилась эта невинность фразы и мы хотели скопировать ее, но не произносить все то же самое".
Пол Маккартни: Песня "Nowhere Man" – одна из работ Джона. Он написал ее ночью, после того как накануне он встал в пять часов утра. Это была потрясающая песня. Он сказал: "Вчера вечером я начал писать одну песню…" Позднее выяснилось, что это песня обо мне: "Он настоящий человек из ниоткуда…" Кажется, я помог ему подобрать пару слов, но только когда он уже почти все закончил.
Никто никогда не записывал песни нотами, мы просто напевали мелодию, и она постепенно становилась лучше. Неотъемлемой частью нашего тайного сотрудничества было то, что мы нравились друг другу. Нам нравилось петь друг другу. Он что-нибудь пел, а я говорил: "Хорошо", – и в ответ пел свое. Он говорил: "Страна Нигде". А я подхватывал: "Для никого". Это был двусторонний обмен".
Джон Леннон: "Тем утром я целых пять часов пытался написать исполненную смысла, стоящую песню. Я просто сидел, пытаясь сосредоточиться, и думал о том, как я сижу, ничего не делаю и никуда не иду, Как только это пришло мне в голову, стало легче, работа пошла. Нет, теперь я вспомнил: на самом деле я пытался перестать думать о чем-либо. Ничего не выходило. Я разозлился, решил все бросить и пошел прилечь. А потом я подумал о себе, как о человеке из ниоткуда сидящем в стране Нигде. Появилась песня "Nowhere Man" – и слова, и музыка, в общем, все пироги… То же самое повторилось с песней "In My Life". Я бился над ней несколько дней, пытаясь написать хороший текст. Потом я сдался, и тут ко мне пришли стихи "In My Life" – для этого достаточно было все бросить".
Джордж Харрисон: "Во второй студии была крутая лестница, которая вела в операторскую. Под ней стоял шкаф, где хранили аппаратуру. Сейчас там уже почти ничего не осталось, кроме ветродува, который создавал звук ветра, если покрутить ручку. Еще там были странные тамбурины, марокканские барабаны и тому подобные штуковины. В самой студии было полно инструментов: фисгармонии с педалями, расстроенные пианино, челеста и орган Хаммонд. Вот почему на наших пластинках присутствуют все эти необычные звуки – потому что там были эти инструменты. Когда мы начинали микшировать запись, мы залезали в шкаф, подыскивали что-нибудь подходящее и записывали нужный нам звук – вроде забавной барабанной дроби в "Don't Bother Me".
При записи песни "Think For Yourself" Пол использовал фузз-бокс. Когда Фил Спектор в 1962 году записывал "Zip-A-Dee-Doo-Dah", инженер перегрузил микрофон гитариста, и звук на одной из дорожек оказался сильно искажен. Фил Спектор сказал: "Так и оставьте, это здорово". Несколько лет спустя все начали копировать этот звук. Так, собственно, и был изобретен фузз-бокс. У нас такой был, мы подключили его к басу и получили по-настоящему хороший звук".
Джордж Харрисон: "Think for Yourself судя по всему, была написана о ком-то конкретном, но прошло уже столько времени, что я не могу толком вспомнить, кто внушил мне этот настрой. Возможно, правительство".
Джордж Мартин: "The Beatles всегда искали новые звуки, всматривались в новые горизонты, и напряженной, но благодарной работой было постоянно подсказывать им что-то новое. Они старались испробовать новые инструменты, даже если раньше ничего о них не знали".
Джордж Харрисон: "При записи песни "Norwegian Wood" мы впервые применили ситар, хотя уже в фильме "Help!" есть сцена, в которой индийские музыканты играют в ресторане, а я знакомлюсь с одним из них.
Ближе к концу года мне стало все чаще встречаться имя Рави Шанкара. Я слышал о нем несколько раз, и вот наконец один из моих друзей спросил: "Ты слышал Рави Шанкара? Наверное, такая музыка тебе понравится". Я пошел, купил пластинку и счел ее бесподобной.
Когда я впервые осознанно слушал индийскую музыку, мне казалось, будто я уже знаю ее. Когда я был ребенком, у нас дома был детекторный приемник, принимавший длинные и короткие волны, и, возможно, я слышал какую-то классическую индийскую музыку, потому что в ней было что-то очень знакомое, но в то же время умом я понимал, что совсем в ней не разбираюсь.
Я купил ситар в магазинчике "Индиакрафт" в начале Оксфорд-стрит – там продавали резные индийские вещицы и курения. Ситар никуда не годился, но я все-таки купил его и некоторое время возился с ним. В то время мы записывали сопровождение для "Norwegian Wood" (двенадцатиструнная и шестиструнная акустические гитары, бас и барабаны), а нам нужно было что-нибудь еще. Как обычно, мы начали рыться в шкафу в поисках инструмента, который бы издавал необычные звуки, и я выбрал ситар – он просто лежал там, я даже не знал, что с ним делать. Все вышло спонтанно: я подобрал ноты, они подошли, и мы записали песню".
Джон Леннон: "В песне "Norwegian Wood" говорится о моем романе. Я был очень осторожен и боязлив, потому что я не хотел, чтобы моя жена Синтия узнала, что у меня есть связи на стороне. У меня всегда были такие романы, я изощрялся, пока писал о них, старался, чтобы никто ни о чем не догадался. Не помню, с какой из женщин связана эта песня. Я просто писал о своих впечатлениях: о девушках, квартирах и так далее.
Джордж взял ситар, а я спросил: "Ты сможешь сыграть вот этот кусок?" Мы записали много разных вариантов этой песни. Но все было не так, я уже разозлился, все выходило не так, как мне хотелось. "Объясни тогда, что тебе надо", – говорили мне. Я взял гитару и начал необычайно громко играть и одновременно петь. А потом Джордж взял ситар, и я спросил, сможет ли он сыграть кусок, который я только что наиграл. Он не был уверен в этом, потому что еще недолго играл на ситаре, но был готов попробовать, разучил этот отрывок и потом записал его".
Ринго Старр: "То, что мы использовали в записи этот диковинный инструмент, потрясло всех, но мы все время искали что-то новое, и, когда Джордж показал нам ситар, мы попробовали его. Мы согласились бы, наверное, привести на запись даже слона, если бы он умел издавать музыкальные звуки. Годилось все. Изменилось наше отношение к делу в целом. Думаю, мы повзрослели".
Джон Леннон: "Я написал восемь тактов в средней части "Michelle", одной из песен Пола. Как-то он напел мне первые несколько тактов и спросил: "Ну и как мне быть дальше?" Я слушал Нину Симон, кажется, песню "I Put A Spell On You", и там была строчка, в которой повторялось: "Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя". Я и предложил вставить это в середину: "I love you, I love you, I lo-o-ove you".
Моим вкладом в песни Пола обычно становились блюзовые интонации. В противном случае "Michelle" стала бы чистой балладой. Он привносил легкость и оптимизм, а я – печаль, диссонансы, грустные блюзовые ноты. Был момент, когда мне казалось, что я не пишу мелодии, что их пишет Пол, а я сочиняю только кричалки – самый типичный рок-н-ролл. Но если вспомнить такие песни, как "In My Life" или – из ранних – "This Boy", то понимаешь, что и xopoшие мелодии были мне по плечу".
Пол Маккартни: "Когда мы только выпустили "Michelle", помню, однажды вечером в клубе "Ad Lib" ее услышал Дэвид Бейли и спросил: "Ты шутить? Что это? Шутка, да?" Я отреагировал: "Иди ты! Это настоящая мелодия!" И меня удивило то, что он так ее воспринял. Теперь, вспоминая 60-е, я понимаю, почему так произошло: после таких песен, как "Needles And Pins" и "Please Please Me", вдруг появилась "Michelle". Песни, которые выделялись из общего ряда, часто становились моими любимыми".
Джон Леннон: "Все вместе мы многому научились. Джордж Мартин обладал обширными музыкальными познаниями и образованием, он мог перевести для нас что угодно и многое предлагал. Он демонстрировал поразительные технические приемы: он мог замедлить на пленке партию пианино или сделать еще что-то в этом роде. Мы говорили: "Мы хотим, чтобы это звучало так-то и так-то". А он отвечал: "Слушайте, ребята, сегодня я думал об этом, а вчера вечером говорил… неважно, с кем, и решил попробовать вот что". А мы говорили: "Отлично, давай добавь это сюда". Иногда он предлагал: "Вы слышали когда-нибудь гобой?" Мы спрашивали: "Это еще что?" – "А вот что…"
В песню "In My Life" мы включили соло на пианино, сделанное под клавесин елизаветинских времен. Мы делали и такие вещи. Мы говорили: "Сыграй это в духе Баха" или "Можешь вставить сюда двенадцать тактов?" Он обогащал наше звучание, учил разговаривать с музыкантами на их языке. Поскольку я слишком застенчив и по множеству разных причин недолюбливаю музыкантов, мне неприятно видеть в студии двадцать человек и объяснять им, как нужно сыграть. Вообще все они дерьмо".
Джордж Мартин: "In My Life" – одна из моих любимых песен, поскольку она в духе Джона. Это одновременно и супер песня, и необычайно простая вещь. Там есть отрывок, с которым Джон не знал, как поступить. И вот однажды, когда они ушли попить чаю, я записал соло на барочном пианино и дал Джону послушать. Сыграть с ходу такую сложную вещь я не мог, поэтому записал ее в медленном темпе, а потом ускорил запись, и Джону понравилось".
Джон Леннон: "По-моему, "In My Life" – мое первое настоящее серьезное произведение. До тех пор я писал горы песен, но выбрасывал их без тени сожаления. Одна часть моего разума писала книги, а вторая выпускала такую продукцию, как "я люблю тебя" и "ты любишь меня", потому что это было наше с Полом занятие того времени. Я всегда пытался придать словам некоторый смысл, но по-настоящему это меня не заботило.
Это была первая песня, которую я написал сознательно, песня о своей жизни. Она родилась, когда я услышал реплику одного английского журналиста и писателя после выхода в свет моей книги "In His Own Write": "Почему бы вам не начать писать песни так, как вы пишете книги? Или почему бы вам не начать писать песни о своем детстве?" Сначала я писал стихи, а потом делал из них песни. Так было, например, с такими песнями, как "In My Life", "Across The Universe", и некоторыми другими, которые заметно отличаются от остальных. Я писал на верхнем этаже в Кенвуде, где у меня стояло десять магнитофонов, соединенных между собой. Я разбирался с ними год или два, но записывать там настоящий рок-н-ролл я так и не научился. А вот всякую странную дребедень – сколько угодно. Я начал с поездки в автобусе от моего дома 251 по Менлав-авеню в центр. Я написал целый цикл стихов, в которых говорил обо всем, что дорого мне, обо всех памятных мне местах Ливерпуля. Эти стихи потом стали песней "In My Life" – воспоминанием о прежних друзьях и любимых тех лет. Пол помог мне написать музыку для середины песни".
Пол Маккартни: "Забавно, что это чуть ли не единственная песня, мнения о которой у нас с Джоном разошлись. Помню, я работал тогда над мелодией на меллотроне, который стоял у него где-то на полпути с первого этажа на второй".
Джон Леннон: "Большинство моих хороших песен написано от первого лица. "In My Life", "I'm A Loser", "Help!", «Strawberry Fields" – все это личные песни. Я всегда писал о себе, когда мог. Мне не нравилось писать от третьего лица песни о людях, живущих в бетонных квартирах, или о чем-то в этом духе. Мне нравится музыка от первого лица. Но из-за своего разгильдяйства и по многим другим причинам я лишь время от времени писал конкретно о себе.
С того же времени, с того же периода мне перестала нравиться песня "Run For Your Life", потому что я писал ее второпях. К ее созданию меня подтолкнула – ассоциации, правда, весьма туманные – песня Элвиса"Baby Let's Play House". Там есть строчка: "Лучше бы мне увидеть тебя мертвой, детка, чем с другим мужчиной". И вся песня строилась вокруг нее. Не думаю, что это имеет какое-то значение, но эта песня входила в число любимых вещей Джорджа".
Джордж Харрисон: "If I Needed Someone" – как миллионы других песен, написанных вокруг аккорда Ре мажор. Слегка передвигая пальцы, можно получить множество небольших мелодий. Подобный гитарный ход или его вариации можно найти во многих песнях, и я поражаюсь, что люди до сих пор отыскивают новые перестановки из тех же самых нот".
Джон Леннон: "Day Tripper" была написана под влиянием, а может быть, даже на основе старой народной песни, с которой я писал месяцем раньше. Работа над ней продвигалась тяжело, и это сразу заметно. В этой песне нет глубокого смысла. В ней говорится о наркотиках. В некотором смысле это песня на один день (как бывают наркоманы на один день — day tripper, — мне понравилось это выражение.
"We Can Work It Out" – Пол написал припев, а я середину. Полу принадлежат оптимистичные слова: "Мы еще можем все поправить", а мне – нетерпеливое: "Жизнь коротка, на пустяки времени нет".
Пол Маккартни: "Конверт к этому альбому – еще один пример расширения наших взглядов. Это искаженная фотография, достаточно случайная, но очень удачная находка. Фотограф Роберт Фримен сделал несколько снимков возле дома Джона в Уэйбридже. Мы надели наши новые костюмы с высокими воротниками и начали позировать, словно для полицейского архива. В Лондоне Роберт показал нам слайды; у него был лист картона размером с конверт для альбома, он проецировал снимки прямо на него, чтобы мы видели, какими они получатся на конверте. Мы как раз выбрали снимок, и тут штатив, с которого проецировался слайд, отклонился назад, и фотография растянулась и исказилась. Мы закричали: "Вот она, Rubber Soul! Ты можешь сделать ее такой?" Он ответил: "Ну конечно. Я могу напечатать ее в искаженном виде". Этот снимок и стал обложкой".
Джордж Харрисон: "Мне нравилось, как вытянуты наши лица на конверте альбома. Мы утратили облик невинных малышей и наивность, на конверте альбома Rubber Soul мы впервые предстали вполне взрослыми болванами".
☑ Подписывайтесь на канал, будет еще много интересного
➤ Другие материалы "Битловского" цикла:
