Предыдущая глава
Глава 13 Продолжение рассказа "Зигзаги судьбы"
На следующий день, только к вечеру бабушка продолжила свои воспоминания.
– Я устала ходить по этим развалинам и села на что-то мягкое, наверное, диван или кресло, было уже темно и холодно. Идти мне было некуда, руки мои застыли, сил согревать их своим дыханием не хватало. Я поджала ноги и сколько просидела в таком положении сказать не могу. Но мне было так хорошо. Клонило в сон, и мне уже было всё равно, что со мной будет.
Я почувствовала, что кто-то меня тормошит и спрашивает, жива ли. Я прохрипела, что жива. Сильные руки меня подхватили и куда-то повели. Помню только что ноги волочились. Меня уложили на диван, пальто не снимали, в квартире был такой же холод, как на улице. Утром я увидела маленькую старушку, она подала мне кружку горячей воды и один сухарик.
Я взяла только воду, понимая, что сухарик она мне отдаёт свой. Вода согрела всё внутри, мне стало легче, но идти на работу я не могла. Михаил, сын этой старушки, принёс меня в их чудом уцелевший дом. Работал он на том же заводе, что и я, поэтому предупредил, что Анна Сокольская приболела и принёс мои 250 граммов хлеба. Я съела только половину, а остальное отдала Агриппине Ивановне.
Удивительно, но я не заболела, руки мне растёрли и даже они не были обморожены. Через два дня я смогла выйти на работу. Рассказав о своём положении начальнику цеха, я попросила мне помочь. Он подозвал каких-то девочек, и они забрали меня в общежитие.
Поэтому 1944 год мы встречали в общежитской комнате, чокались железными кружками с горячей водой и пили за успехи Красной Армии, потом закусывали хлебом. В конце января 1944 была прорвана блокада и хотя до победы было ещё далеко, мы так кричали и плакали от радости, как будто наше знамя уже было водружено над рейхстагом.
Я переживала, что от Сережи давно не было писем и гнала от себя страшные мысли, которые так навязчиво лезли и лезли в мою голову. Накануне, 8 Марта, в дверь нашей комнаты очень тихо постучались, девчонки открыли дверь, и я увидела своего любимого мужа. Он стоял с палочкой, в свои 54 года был весь седой.
Ты знаешь, Машунь, я даже не смогу словами тебе пересказать те чувства, которые испытала, увидев такого родного и любимого мужчину. Три месяца он пролежал в госпитали, был серьёзно ранен, до конца жизни так и хромал. Пуля в нём сидела, не смогли её вынуть, как-то она застряла в лёгком. Его комиссовали. Идти ему было некуда, и девочки разрешили ему остаться и спать со мной на одной кровати.
Соорудили ширму и мы кое- как уместились на этой узенькой лежанке. В мирное время в такой тесноте я бы и уснуть не смогла, а здесь уснула, и впервые за все эти страшные годы, мне было тепло и спокойно.
На следующий день мы пошли с мужем на завод, и он смог устроиться на работу, потому что его специальность пока была не нужна. Но стоял главный вопрос, где нам жить. Поскольку блокада была прорвана, в городе стало тише и чуть спокойнее. Одна женщина мне посоветовала, пока занять любую квартиру, в уцелевшем доме. До конца войны вряд ли кто вернётся, а потом видно будет.
Конечно, было боязно, но деваться было некуда. Мы нашли дом, совершенно не тронутый бомбардировкой и трёхкомнатную квартиру, абсолютно пустую. Соседка сказала, что здесь давно никто не живёт. Может, погибли, может, уехали. Мы стали приводить в порядок жильё.
Из мебели в комнате стоял один диван, остальное просто вынесли, чтобы топить буржуйки. Ни постельного белья, ни посуды, ничего не было в квартире. Но мы были уже вдвоём, а значит ничего не страшно. В мае вернулись Мария со Светой. И тогда у нас с дочерью состоялся трудный разговор.
Я не могла ей показать похоронку, всё было под обломками, но она не ставила под сомнения мои слова. Долго плакала, ходила в военкомат, но там была такая неразбериха, что на неё накричали и попросили уйти. Так нас стало уже четверо.
Помнишь сказку "Теремок"? Вот и у нас также потихоньку наполнялась жизнью, уже казалась бы мёртвая квартира. Все вчетвером спали на одном диване поперёк. Продуктов ещё не было вдоволь, поэтому мы с Серёжей решили продать свои обручальные кольца, Светлана сняла своё и тоже положила в общую кучку.
Но решили тратить очень экономно. Других ценных вещей у нас не было. Сначала на одно кольцо Мария принесла столько еды! Там были картошка, крупы, макароны, несколько банок консервов. Я на всё это великолепие смотрела и плакала, спрашивая, откуда на чёрном рынке эти продукты, почему люди пухнут с голоду, а кто-то жирует и наживается на горе?
Серёжа смастерил маленький стол на трёх ножках, больше не было, а сверху положил кусок фанеры, она была неровной, страшной, но зато мы могли все сесть на диван и за столом поесть.
1945 год мы встречали с такой надеждой, война вот-вот должна была закончиться, наша армия продвигалась к Берлину, и мы ждали, когда же Левитан скажет: Враг разбит! С Победой, товарищи!
Но прошло четыре с лишним месяца, прежде чем мы услышали эти долгожданные слова.
Война ещё шла, а город уже возрождался, убирались завалы, освобождались площадки под строительство новых домов. Заветные слова прозвучали, был подписан акт о капитуляции, проклятые фашисты были разбиты наголову. Ленинград стал восстанавливаться. Возвращались люди в родной город. Мы очень переживали, что если найдутся хозяева, куда денемся мы.
Жилья не хватало, поэтому власти строго смотрели, чтобы в город возвращались только ленинградцы и у кого есть жильё. У нас на заводе ночью делались плакаты с надписью "Да здравствует Победа!".
Чтобы к утру все жители города знали о том, что война закончилась. Наши плакаты крепили на трамваях, которые уже стали ходить по некоторым улицам.
9 Мая был большой праздник. Все целовались, обнимались. Гремела музыка, был салют. Тогда во всех домах один за другим стали зажигаться огни и с каждого этажа были слышны радостные крики "Ура!".
Вся семья была в сборе. Ванечка вернулся живой и невредимый. Он был дважды ранен, но легко. Мужчины стали возвращаться с фронта, и твоя мама познакомилась с Николаем. Он был старше мамы на 5 лет. Взрослый, серьёзный мужчина, прошедший всю войну, стал опорой и поддержкой.
Мы с Серёжей не возражали, чтобы она вышла замуж. А через полгода после их женитьбы вернулся Женя. Он был без ноги, на костылях. Оказалось, что его взяли в плен в 1942 году. Через некоторое время он с товарищами бежал из плена, был в штрафроте, уж больно не любил наш НКВД тех, кто в плену был. Считались они предателями.
Я не знаю всех подробностей, но ,вернувшись в Ленинград думал его будет встречать семья, а никакой семьи давно уже не было. Даже кольца, которое он дарил твоей маме на свадьбу, тоже не было.
У Светы была истерика, она металась между двумя мужчинами. Ей страшно было жалко Женю, но любила она уже Николая. Всё это, увидев, Женя принял правильное решение, уехать из Ленинграда. Больше мы его не видели. Света всю жизнь винит себя за такое предательство. Видно, поэтому и тебе не рассказала об этой истории.
-Бабуль, ну самое страшное вы пережили?-
-Да, самое страшное было позади. В 1948 году дедушка устроился в юридическую фирму и стал заниматься свой непосредственной работой-
-А что с квартирой?-
-В квартиру так никто и не вернулся и позже, мы уже там прописались и она была закреплена за нами. Поначалу все жили у нас. Ты родилась в 48 и мы отдали вам самую большую комнату. Потом женился Ванечка, тоже привёл жену к нам в квартиру. А нашу комнату, мы перегородили, там была наша спальня и у Марии свой уголок. Вот так разместились все большой компанией. -
-Весело у вас было, бабуль?-
-Очень весело! Все праздники, дни рождения отмечались с шутками, прибаутками, жаль родителей с нами не было. Они видя такую большую семью радовались бы от души-
-Хорошие у тебя сегодня воспоминания. Никто не погиб, а даже наоборот, я родилась. Давай-ка мы с тобой чайку попьём, я сегодня купила твои любимые пирожные -
Мы пили чай, а я смотрела на эту красивую женщину и удивлялась, сколько в ней жизни, несмотря на такой почтенный возраст.
Продолжение
