Сын Юрия Владимировича (Долгорукого) и половецкой княжны, дочери хана Аепы (Осеневича), именно Андрей Боголюбский стал на Руси первым хозяином-вотчинником.
Южные князья довотчинного периода.
Тип этот лишен той прелести, того блеска и благородства, которыми отличался характер южных князей: героев, предводителей дружин, которые не собирали себе ни золота, ни серебра, но все раздавали дружине и своею отвагою, беcпокойною деятельностью расплодили Русскую землю, наметив границы её европейской государственной области, неутомимо пробегая её пустынные пространства, строя города, прокладывая пути через леса и болота, населяя степи, собирая разбросанное и разъединенное население.
Работа благотворная, но этим она и завершилась: «прочности, крепости всему этому они дать не могли по своему характеру; для этого необходим был хозяйственный характер северных князей- собственников. Южные князья до конца удержали прежний характер, и Южная Русь веками бедствий должна была поплатиться за это, и спаслась единственно с помощью Северной Руси, собранной и сплоченной умным хозяйством князей своих» (Соловьев).
Последствия появления вотчин.
Последствия появления вотчин были троякия:
1) Разрушение вечевого строя
Вечевой строй не мог получить развития в Суздальской земле; старания старших городов удержать его успеха не имели. Против вечевых притязаний князья нашли себе опору в новых городах; им они оказывали в свою очередь всевозможную поддержку и столицею своею выбрали не Ростов и не Суздаль, где всегда могли встретить оппозицию со стороны местной аристократии, а ничтожный пригород Владимир на Клязьме. Новые города богатели, процветали, а старые хирели, — хирел с ними и вечевой строй.
2) Ослабла родовая связь между князьями.
Те духовные силы, что скрепляли князей если не в одну семью, то в один родственный союз, сильно теперь пошатнулись. Полновластный хозяин, неограниченный властелин у себя дома, в своих новых городах, суздальский князь таким же держал себя и в сношениях с сородичами.
Они для него не младшие братья, а подчиненные; ими он считает себя в праве распоряжаться по произволу. «Хотел он быть самовластцем», говорит про Андрея Боголюбского летописец. Когда Ростиславичи Смоленские, его племянники, посаженные им в Киевскую землю, не исполнили его волю, Андрей Боголюбский не задумался приказать им уходить обратно в Смоленск, а двоих даже совсем хотел изгнать из Русской земли. «Мы до сих пор почитали тебя как отца по любви» — отвечали Ростиславичи — «но если ты прислал к нам с такими речами, не как к князю, но как к подручнику и простому , человеку, то делай, что замыслил, а Бог нас разсудит».
Слово подручник красочно определило сущность произошедшей перемены: «южные князья поняли перемену в обхождении с ними северного самовластца; поняли, что он хочет прежние родственные отношения старшего к младшим заменить новыми, подручническими, не хочет более довольствоваться только тем, чтоб младшие уважали его как отца по любви, но хочет, чтоб они безусловно исполняли его приказания, как подданные» (Соловьев).
3) Образовались вотчины-уделы.
Завоевав Киев, а сам оставшись на прежнем месте, у себя во Владимире, Андрей в корне подсек старый порядок перехода столов согласно так называемой «родовой лестницы». На Юге этот порядок еще держится некоторое время, но в Суздальской области ему не стало более места. Территория распадается здесь на отдельные княжества, одно от другого независимые; каждое из них превращается в личное достояние князя, становится его вотчиною, т. е. частною собственностью, которая переходит от отца к сыну, как отцовское наследие.
Раньше — наследовали брат после брата, племянник после дяди, при чем ни один князь не мог сказать: «это моя земля, я располагаю ею, как хочу»: князь был только временным, не всегда даже пожизненным её владельцем и правителем. Теперь — это частная собственность князя, который передает, кому захочет, брату или сыну, даже жене или дочери.
Две собственности, два хозяйства — это два мира, два отдельных замкнутых круга, и сколько возникло хозяйств, столько же образовалось и обособленных отдельных кругов-миров, иными словами уделов. Таких уделов на Юге не могло быть, потому что там не было «хозяйств», княжества не составляли там частной собственности, у княжеского рода там все было общее, все были дети одного отца, внуки одного деда. «Мы не венгры и не ляхи, но потомки одного предка, и отказаться от Киева не можем», говорят Ольговичи Мономаховичам.
Любое княжество, будь это крупное: Киевское, Черниговское, или мелкое: Туровское, Торопецкое, все равно, понималось как часть одного целого, связанная с другою частью узами кровного родства.
Летописи вовсе не знают слова удел; впервые выражение это встречается в половине ХIV в. (договор сыновей Ивана Калиты). На Юге северному «уделу» соответствовали иные выражения: стол, волость: такой-то князь сел на столе отца своего; такого-то князя лишили его волости.
Так в Суздальском крае общественный и политический порядок сложился иной, чем на Юге. Из этого нового порядка, как из зерна, выросло позже единодержавие и самодержавие Московских государей.
