Вадим Месяц. 500 сонетов к Леруа Мерлен: стихи и картинки; /ил. В. Месяц/. – М.: Квилп Пресс, Центр современной литературы, 2019. –300 с. – (Серия «Модная штучка»).
Западная культура, которая многим обязана появлению кинематографа, вносит свои коррективы в развитие русского текста. Если ещё совсем недавно – в самом начале третьего тысячелетия – можно было говорить, что литераторы пишут из расчёта на читателя / потребителя, живущего и воспринимающего действительность как и любое художественное произведение, опираясь на законы клипового сознания, то к концу второго десятилетия можно наблюдать явный перекос в сторону сериального мышления.
Прозаики, обладающие глубоким и длинным дыханием, строчат циклы романов, драматурги – сиквелы, приквелы и вбоквелы к своим когда-то нашумевшим пьесам, эссеисты, по сути, те же прозаики, но только с коротким дыханием, штампуют зарисовки вокруг да около какой-нибудь одной темы, а потом издают их в виде «лоскутного одеяла» – пэчворка. От общих тенденций не отстают представители высшей литературной касты – поэты.
В прошлом году (2019) вышла книга стихотворений Вадима Месяца «500 сонетов к Леруа Мерлен». Пусть вас не пугает название. Здесь цифра пятьсот употреблена в качестве элемента бесконечности, сравнимого со сленговым оборотом «плюс сто-пятьсот», то есть, «неопределённое множество». В действительности (квази-) сонетов гораздо меньше. А в имени лирической героини «Леруа Мерлен» скрывается не сотрудница сети строительных магазинов с таким же названием и даже не потомок семьи Адольфа Леруа и Розы Мерлен. Это всего лишь собирательный образ «прекрасной дамы, наравне с Мерлин Монро, Матой Хари, Мариной Влади и Орфой Хазой», как признаётся автор во вступительной статье. Сама книга рассказывает читателю о приключениях влюблённой пары, которая, устав от лицемерия и лжи, хочет покинуть планету «мутантов» на космическом корабле.
Сюжетная линия, связывающая стихи воедино, по своему характеру, скорее, вспомогательная, она отходит на второй план, уступая место душевным переживаниям героев. История – фактически калька с низкобюджетных криминально-фантастических фильмов. Она мало интересна, поэтому автор делает упор не на авантюризм героев, а на их чувства. И если название книги, так или иначе, отсылает нас к образцам литературы («Двадцать сонетов к Марии Стюарт» Иосиф Бродский), то по внутреннему содержанию она ближе к идеальной модели киноиндустрии. Не зря ведь автор использует визуальные эффекты, вставляя в книгу сюжетные рисунки, которые иллюстрируют стихи. В них видна разработка персонажей, наброски декораций и распределение мизансцен. Автор выверяет не столько сам «текст», сколько «кадр», в котором этот текст находится.
Будет уместным вспомнить фильм Артура Пенна «Бонни и Клайд» 1967 года, с которого началась эпоха голливудского ренессанса, соединившая до той поры несоединимое: жёсткость, секс, искусство. Новый ещё не исследованный взгляд на, казалось бы, отрицательных персонажей. Романтизация криминала, полицейские (после просмотра фильма остаётся стойкое ощущение того, что полицейские – это деградировавший класс людей, почти мутанты), любовь, приключения, погоня, интриги… Доведённая до абсурда идея противостояния социуму отдельной личности, которая не вписывается в установленные рамки бытия. Притом, что в самой ситуации, в общем-то, абсурдного ничего нет. Этакий абсурд без абсурда, и главное, что красиво.
В книге Вадима Месяца «500 сонетов к Леруа Мерлен» всё это есть. Тот случай, когда пародийная основа, высмеивающая высокий жанр поэзии, но подкреплённая его инструментарием – пятистопным ямбом и любовно-романтическими настроениями в союзе с душевными метаниями и ощущением неизбежной трагедии, нивелирует саму себя. Пародия над пародией с отрицанием отрицания ведёт читателя путём чистой лирики. Схожее впечатление возникает во время чтения стихов Игоря Северянина. Одинаковый приём. Северянин вроде пытается высмеять мещанство, со всеми его рюшками и кружевами, пажами и королевами, морями и моторами, а, по сути, популяризирует, выводя искусственность в плоскость искренности.
У киношников Вадим Месяц берёт ещё одну немало важную для книги деталь. Помимо главных и второстепенных персонажей, в разной степени влияющих на сюжет или умозаключения лирического героя, от лица которого ведётся повествование, огромное внимание уделяется проработке эпизодов с участием «комео» – культовых (или же «эпохальных, исторических») людей, играющих самих себя. Высвеченные вудиаленовским по-детски наивным, а значит, светлым сарказмом в кадр попадают люди-легенды: Чарли Чаплин и Ален Делон, Харуки Мураками и Лао Цзы, Горбачёв («на лысом лбу родимое пятно…») и Гагарин, Мишель Фуко и Боб Марли. Персонажи из реальной жизни, которыми переполнена книга, не несут за собой особой смысловой и сюжетной нагрузки и являются всего лишь украшениями, что присуще исключительно роли-комео. Но поскольку таких персонажей много, то художественный вымысел приобретает форму и содержание документального кино. Чего стоят строчки «мы полюбили леруа мерлен сильнее чем любили боба марли», после прочтения которых собирательный образ прекрасной дамы оживает, становится настолько осязаемым, будто она такой же исторический персонаж, реально живущий или живший, как сам Боб Марли.
В голливудские стандарты вписывается обязательное присутствие афроамериканца в роли положительного героя (снова акцентирую внимание хотя бы на всё том же месяцевском Бобе Марли), и, конечно же, постельные сцены, без которых никуда, дабы аудитория 18+ помнила, что искусство – это не только «чёрно-белый мир Антониони, где двое отчуждённо бредут по берегу моря». Внутри пятистопного ямба заложено дыхание жёсткого секса – чисто мужской агрессии. В народ ушло словосочетание «ямбическая сила» по звучанию схожее с подцензурной фразой «..бическая сила». Но Месяц не ограничивается одним размером. Образный ряд перенасыщен фаллическими символами: от «подсесть на любовь, как на иглу» и «финских ножей» до «аленьких цветочков» (хрестоматийный фаллический символ) и «сухих деревьев». Не обошлось без настоящей постельной сцены в заштатном отеле, которая продолжалась неделю, – так долго, что даже горничная удивлялась тому, что герои всё ещё живы.
Каждое новое стихотворение начинается строчкой, которой заканчивается предыдущее, таким образом, Месяц имитирует не только построение «венка сонетов», но и некую сериальность – бесконечность текста-сюжета. Не удивлюсь, если в скором времени мы сможем прочитать продолжение книги, а так же всевозможные ответвления от неё в виде сиквелов, приквелов и вбоквелов, написанных Вадимом Месяцем или его подражателями. Уж больно плодородная почва. Взойдут любые семена.
Для любителей экстремального (вида спорта) чтения могу предложить попробовать гадать на книге Вадима Месяца. А почему бы и нет? Загадали желание, открыли первую попавшуюся страницу и прочитали (квази-) сонет. Будет интересно выстраивать отношение к будущему, опираясь на тексты из этой книги, а поскольку её стиль приближается к автописьму и поддаётся всевозможным трактовкам, то предсказания, уверяю вас, окажутся безошибочными.