Дело было в самом конце восьмидесятых. Служил я срочную в гвардейской краснознаменной мотострелковой дивизии, расквартированной в посёлке Каменка, что под С.Петербургом. В глухом, дремучем лесу рядом с огромным полигоном. Офицеры между собой называли эту дивизию: "Дикая дивизия". А всё потому что, по старой доброй советской традиции уроженцев России направляли служить срочную в республики Средней Азии и Закавказья. А уж уроженцев этих солнечных республик привозили служить в Россию. Вот именно поэтому в моей родной дивизии представители центральных областей России были только в ракетном дивизионе и в арт. полку. Ну там где надо знать русский язык и хоть чуть чуть дружить с математикой. Уметь произвести хоть какие то простейшие арифметические расчёты при при наведении на цель ракету или гаубицу. Мне "повезло" попасть служить в арт.полк командиром расчёта. Для тех кто не в курсе, расчёт это в артиллерии команда из шести человек которые в бою обслуживают и стреляют из пушки или гаубицы или же из реактивной установки. Внучки легендарной "Катюши". Вот именно командиром такой боевой машины я и служил. В расчёте у меня было пять выходцев из Средней Азии все разных национальностей. Кстати все замечательные ребята. Я до сих пор вспоминаю их с добротой и тёплыми чувствами. Многих помню по именам и фамилиям.
Итак в полку было человек пятьдесят уроженцев России (русских, татар, башкир, кавказцев и т.д.) Остальные чуть более тысячи были среднеазиаты. Это была песня! Если кто Вам будет говорить, что во времена Союза у нас была самая могучая и подготовленная армия, можете смело посылать его ко всем чертям. Во первых ни кто ни кого не понимал. Таджики не понимали туркменов, туркмены не понимали узбеков, каракалпаки (есть такая нация) не понимали киргизов. Всё было на уровне догадок и жестов руками. А самое главное мало кто понимал русскоговорящих офицеров. Первый год. На втором году уже делали вид что не понимают. И вот этот многонациональный сброд, по какому то недоразумению одетый в одинаковую военную форму, с пильёткам (обычное название пилотки в сов. армии) на головах умудрялся выполнять какие то не мудрёные боевые задачи. Ну такие как например боевые стрельбы на учениях. Правда стреляла всегда одна и та же боевая машина полностью укомплектованная выходцами из России. Остальные расчёты стояли поодаль и восхищались стрельбой. Каждый на своём языке. Помню как то ехала наша батарея (Батарея в артиллерии то же что рота в мотострелковых войсках. Обычно это шесть машин реактивных установок) колонной на полигон. И когда уже до огневых позиций осталось километра три, одна из машин перегрела движок. Колонна встала. Солдатики открыли капот, посмотрели на мотор с разных сторон, проверили щупом масло, постучали сапогами по колёсам. Примерно то же самое сделал подошедший командир батареи. После этого он принял волевое решение, доехать уже до места, а там заняться ремонтом, благо ехать осталось совсем ни чего. Он при помощи узбека переводчика, разъяснил узбеку сержанту-командиру машины , что надо ехать прямо и ни куда не сворачивать, три километра, но сначала оставить капот открытым и подождать с часик. Дать остыть мотору. Поставил задачу и повёл боевые установки дальше. Ушла батарея дальше, осела пыль лесной дороги поднятая кразами. Зловещая лесная тишина опустилась на гвардейский экипаж и их машину с горделивым знаком "гвардия" на дверках.
Долго таращил свои голубые глазоньки в лесную чащу командир батареи. Выходил на дорогу и опять вглядывался и прислушивался. Не заклубится ли где черный дымок из выхлопной трубы краза. Не зарычит ли где по звериному убитый солдатскими ремонтами движок. Но нет поглотила лесная глушь Ленинградщины боевую реактивную установку прославленного в боях полка, вместе с расчётом. Ни через час, ни через два, ни через пять часов боевая машина под командованием гвардии сержанта Абдулмаминова на огневые позиции не пришла. Ну что ж надо искать, объявлять розыск. Так и сделали. Потеряшки нашлись вечером. Поникших и разоруженных гвардейцев привезли на зелёном автобусе с синей полосой. Установку пригнали уже другие солдаты, в зелёных фуражках. Её задержали пограничники на советско-финской границе. Как рассказывал потом Абдулмаминов, иногда прибегая к услугам земляка переводчика:
-Как так. Что так. Ни кто не знай, куда ехай. Пряма ехай, сюда дорога идёт. Мы ехай . Туда дорога идёт. Мы ехай. Один деревня стоит, один женщин стоит. Я ему говорю я туда ехай? Он говорид. Да да, ехай пряма ехай. Мы ехай. Ехай ехай. Опять один деревня стоит, Один мужик стоит. Я на него сказала. Мы туда ехай? Он говорид. Да да, прямо ехай. Мы дальше ехай. Ехай, ехай, один дом стоит полосатый палка пряма над дорога висит. Один лейтенант и один солдат стоит. Я ему спрашивай мы правильно ехай? Он говорит ты в Финляндия ехай? Я говорю нет. Я стрелат из эта машина ехай. Лейтенант говорит дай автомат посмотрю, счас отдам. Автомат забрала в дом отнесла и не отдал совсем.
Как при этом Абдулмаминов общался со всеми этими персонажами, зная на русском с десяток слов, остаётся загадкой.
Не знаю как сейчас, но во времена моей службы офицерам советской армии видимо офицерская честь не позволяла кормить солдат так как положено. Как положено по нормативам. И поэтому львиная часть продуктов из солдатских столовых оседала на кухнях офицерских жён. Чему видимо "боевые подруги" были очень рады. Как раз во время моей службы разразился скандал в войсковой части на острове "Русский". Там начали умирать матросы от голода и дистрофии. Но в нашей дивизии офицеры были не такими. Они были другими, порядочными. У нас в части от голода не умирали. Солдаты правда были более похожи на узников Бухенвальда чем на бойцов. Но смертей от голода ни-ни. До этого не доходило. Зная о бедственном положении защитников Отечества, родители и родные частенько присылали им денег, которые урывали из своего не богатого бюджета. Ну а так как карточек тогда не было присылали в письмах. Трёшку, пятёрку или десятку надо было положить в открытку, или завернуть в пергаментную бумагу, а уж потом вкладывать в конверт. Дабы на почте просветив лампочкой письмо, не обнаружили ценный груз и не изъяли. Сказав потом что "так и было".
Но не всё так безоблачно и розово было у солдата Советской Армии. Получив вопреки всему из дома, от папы с мамой денежку её надо было отоварить. Так называемая "чайная" находящаяся на территории части, постоянно была забита солдатами. Она то работала, то не работала. То там отваривались офицеры, то вольнонаёмные. То почему то сразу всё заканчивалось. Отовариться солдату там было практически не возможно. Ну а если уж получалось, то это была большая удача. В одни руки там давали какой нибудь пирожок бутылку молока или лимонада. И катись бухенвальдский крепыш по малой спасской. Наслаждайся жизнью и ни в чём себе не отказывай. Не беда, были бы кости, а мясо дома наростёт. Вернее всего отовариться можно было в магазине находящимся в офицерском городке за бетонной стеной части. Куда солдат естественно не пускали. Там правда у входа в магазин всегда дежурил патруль состоящий из офицера и двух солдат комендантской роты. Но можно было выследить, дождаться когда они уйдут на обед. И тогда о счастье! Весь магазин в твоём распоряжении. Тут тебе и пирожное и мороженое. Молоко сколько хочешь, а хочешь курочку жареную. Гриль называется. Колбасы, хлеба белого набирай сколько хочешь. Ни кто ни чего не скажет. Но торопись солдат. Чуть зазевался, патруль у входа. Всё выхода нет! Лениво взглянёт на тебя офицер-начальник патруля. Спросит для "порядку" увольнительную. Пирожки и молоко уже купленные изымаются вместе с оставшимися деньгами. Продукты питания уничтожаются тут же, офицером и патрульными путём поедания. Если говоришь по русски , узнаётся из какого ты полка. И самое главное "цель прибытия в офицерский городок". Как будто у восемнадцатилетнего молодого пацана которого постоянно кормят впроголодь кроме как тупо пожрать могут быть в жизни ещё другие цели. После этого, уже налегке нарушителя воинской дисциплины ведут в помещение комендатуры. "Для принятия решения по существу". Случилось так, что земляки Адыль и Камиль как то решили вкусить прелести райской жизни. Поесть, наесться до отвала, Запить всё это молоком, хоть на время забыть где они находятся. Перелезли они через забор и пустились в опасный путь. Хотели как лучше, а получилось как всегда. От изобилия продуктов сдали нервы советских солдат. Стали они носиться от прилавка к прилавку. И то хочется и это. Давай это возьмём, вот это попробуем. Метались горемыки по магазину, попутно считая на всё ли хватит денег. Взяли, купили, расплатились. По два пакета у каждого. Вот он выход. Вот сейчас всё случится! Сладкая газировка, пирожки, пирожное, печенье, на потом...
Выход загородил лейтенант с красной повязкой на руке:
-Товарищи солдаты...-
С ним два солдата краснопогонника. Сытые, откормленные. Вкусняшки были уничтожены тут же, за магазином. Конвоировали их уже налегке. Не оттягивали руки пакеты, не позвякивала весело в карманах солдатского галифе сдача-мелочь. А счастье было так рядом.
Долго "пытали" Адыля и Камиля в "застенках" комендатуры. Всё пытались узнать у героев номер воинской части, её расположение, подходы к ней. Ни чего не отвечали герои красномордому майору. Не раскрыли военной тайны. Ибо ни слова не знали по русски. И даже не понимали о чём их спрашивают. Стояли герои, сжимали кулаки в глухой ненависти к пожирателям их продуктов. Потом уже после вечерней поверки, не досчитались их в дивизионе, доложили по командованию выше. Нашлись герои. Привезли их с почестями в казарму, предварительно заставив вымыть всю комендатуру. Долго ещё потом "восхищался" их "мужеством" командир дивизиона. Вот так попались бы во время войны в руки врагов. Ну ни чего бы не узнали от них враги. Героями в памяти народной остались бы Адыль с Камилем.