Его миры ужасают своей правдивостью, будто завеса между вселенными испарилась, и теперь, все возможно.
Образы Петра Яблонского не просто убедительны, они по-настоящему живы в его собственной реальности, творить которую художник берется с первоклассным мастерством. Достоверности он добивается с помощью пристального внимание к деталям, взятым из реальной жизни. Вот почему его искусство пугает своей настоящестью.
Польского автора Петра Яблонского считают одним из самых выдающихся современных сюрреалистов. Правда его сюр не какая-нибудь психоделика, трудноразличимая и нечитаемая. Картины Яблонского – это целые миры, глубокие характеры и захватывающие истории.
Поначалу он увлекался графикой, затем получил образование архитектора в Архитектурно-Техническом университете Белостока, а вот цифровое искусство осваивал уже самостоятельно. Кстати, в его работах прослеживается умение работать с архитектурными формами, пропорции которых всегда безупречны. Да и линии выдают в нем знатока «чертежного» искусства. Однако, по этой стезе не пошел, выбрав цифровую живопись своей основной техникой.
Разумеется, игровая индустрия не могла им не заинтересоваться, цифровая живопись Яблонского так и просится в экшен, где появляется возможность полностью погрузиться в авторское творение, почувствовать, как оно оживает.
Палитра у него, как многие считают, не слишком разнообразная, но на самом деле, она просто индивидуальная. Холодные серые оттенки, тревожная сепия с темными прожилками кроваво-красного. Все эти эпитеты, кстати, вполне уместны, ведь большинство картин соответствую хоррор жанру.
Монстры, каннибалы, призраки, мистические сущности в абсолютно разных ипостасях! Возможно, такое искусство и правда не для каждого, но пугаться зритель любит, и это, в какой-то степени, ему полезно.
Композиция в картинах Яблонского ошеломляет, у него отличное чутье в этом плане. Посмотрите, как изящно он создает нечто эпичное в рамках небольшого «холста». Мы видим его репродукции через экран или монитор, но они кажутся поистине огромными, выходящими за собственными рамки, будто у них вообще нет никаких границ.
На уровне ассоциаций, зритель может соотнести иллюстрацию Яблонского с тем или иным сюжетом, знакомым произведением и так далее. Тщательная проработка образов помогает раскрыть сюжетность во многих направлениях.
Например, мы узнаем, что та или иная работа создана специально для какой-то игры, но подсознательно она напоминает нам о сюжетах Эдгара По или Говарда Лавкрафта. Художник соблюдает собственный стиль, не позволяя авторским сюжетам скатиться только к бульварным ужастикам, в них действительно есть универсальность.
Отдельные фэнтези произведения кажутся более спокойными, другие – откровенно-отталкивающими. Во всяком случае, он умеет соблюсти некий баланс между ужасным и терпимым.