Сегодня глава из новой книги о тайных агентах. Первой и самой недописанной рукописи посмертного архива Светозара Чернова, автора книги "Бейкер-стрит и окрестности". Цикл теперь полон. Всё, что осталось за кадром, легко додумать. Начнём.
В результате интриг международных ведомств Фаберовский, нищий лондонский сыщик, и Владимиров (он же Гурин) – агент III отделения, получают задание следить друг за другом. Но погодите, они ещё не встретились. Сегодня нам предстоит познакомиться с Фаберовским – вот он, перед нами, как живой: благородный (хотя и довольно желчный), любящий порядок (хотя и понимающий, что его нет), неизменно выбирающий честную игру... насколько это в его силах.
И тут немец увидел того, кого он ждал. Высокий худой поляк лет тридцати, в пальто-честерфилде и цилиндре, вышел из заветной двери и остановился, словно давая рассмотреть себя. Он сильно сутулился, поношенный честерфилд и вытертый воротник из черного бархата свидетельствовали о трудных обстоятельствах, в которых в данный момент находился хозяин пальто. Сползающие на нос очки в золотой оправе с разогнутыми дужками подтверждали это впечатление.
Поляк натянул перчатки и решительно направился к ресторану.
— Это вы просили меня спуститься? — спросил он, входя в зал.
— Да, это я просил вас, герр Фаберовский. — Немец сделал приглашающий жест и указал место напротив себя за столиком. — Присаживайтесь.
Не раздеваясь, Фаберовский проследовал к столу. Он снял цилиндр с полями, засаленными над оттопыренными ушами, и отдал его лакею.
— Вы ведь частный детектив, герр Фаберовский? – сказал немец и его дикий русский язык, которым он изъяснялся в Женеве, куда-то исчез. – Я хотел бы воспользоваться вашими услугами.
— С кем имею честь?
— Брицке, если вам угодно так меня называть.
— Угодно. Мне все равно как вас называть, если вы добросовестно оплатите мои услуги.
— Я так и подумал, — сказал Брицке. — Я хорошо вам заплачу, вы останетесь довольны. Мне нужно отыскать одного человека. У вас ведь есть опыт в такого рода делах. Он ваш соотечественник, приехал в Лондон из Варшавы двенадцать лет назад. В том же году его взял в свое детективное агентство Игнатиус Поллаки и поручил оградить русского царя в день его посещения Хрустального дворца от нелояльных проявлений русской и французской публики. Я до сих пор в восторге от остроумной выдумки этого человека. Придумать посадить всех подозрительных лиц в отдельный поезд и отвезти их в Чатам вместо Сиднема, объяснив потом все неразберихой на железной дороге из-за визита царя — просто колоссально! В сентябре 1880 года по заданию Третьего отделения, чтобы склонить британскую публику в пользу выдачи Льва Гартмана в Россию, он организовал железнодорожное покушение на гроссфюрст Константина Николаевича, который ездил в Глазго осматривать строящуюся там императорскую яхту. Но непосредственные исполнители перепутали рельсы, забыв, что в Англии левопутное движение, к тому же динамитные шашки так и не взорвались, а сам гроссфюрст вернулся из Глазго за день до того и находился уже на пути в Париж. Когда два года назад Поллаки ушел от дел, нужный мне человек открыл собственную сыскную контору и начал работать на мистера Дженкинсона.
— Ну, это все-таки было давно, семь лет назад, – скромно заметил Фаберовский.
— Я упомянул только о таком вашем опыте, который побудил меня обратиться именно к вам. Я буду платить щедро, но и работа ваша будет весьма опасной. Вы не боитесь?
— Я, конечно, ничего не боюсь, если только вы не предложите мне совершить покушение на королеву или иную царствующую особу, взорвать какое-нибудь общественное здание или доставить ирландским динамитчикам контрабандой динамит из Нью-Йорка.
Брицке поперхнулся.
— Да вы хитрее, чем я думал!
Официант принес корзинку с теплым итальянским хлебом, пахнущим оливковым маслом и тмином.
— Так вы и вправду мне предлагаете все это сделать? И динамит, и королеву?
— Я целый месяц общался с вашими соотечественниками в Женеве и привык, что они очень тупы и медленно думают. Так вы согласны рискнуть? Куш будет большим, я заплачу вам золотом. Канцлер никогда не скупится. Не надо никого убивать, надо хорошенько взорвать.
— Что взорвать?
— Тут главное не что взорвать, а кем взорвать. Мы хотим, чтобы русский нигилист попытался взорвать представителя русского царя на юбилее королевы. Только не надо его смерть, надо только взрыв, иначе это будет великий траур и все пропадет.
— Так что будет требоваться от меня? Я не нигилист, и связей с ними не имею. Возможно даже, что в здешней русской колонии известно про мои прежние связи с Третьим отделением.
— Ваша задача — найти среди них глупого, но очень деятельного человека, какого я нашел в Женева. Вы дадите ему бомбу, а он бросит ее.
— Его поймают, он укажет на меня — и тогда что? Прикажете мне отправляться на виселицу?
— Есть много способов, вы сами найдете его, я потому и выбрал вас, что вы не только русский, но и изобретательный человек. Вы можете найти посредника, который будет потом исчезать, бомба может взорваться не там, где нужно — как говорит герр Гурин, «мало ли как». За это я и буду вам платить. Ну так как?
— Смотря сколько вы мне заплатите.
— Я много заплачу. Ваш Поллаки продал свой прекрасный дом с конюшнями и парком за две с половиной тысячи фунтов. Я оплачу все ваши расходы, а по окончании вы получите шестьдесят тысяч марок, это на пятьсот фунтов больше, чем стоила усадьба вашего бывшего патрона. Ну как?
— А я не получу вместо обещанных шестидесяти тысяч пулю промеж глаз? Вашему канцлеру это обойдется дешевле.
— Об этом вы должны думать. Но я хочу заплатить вам. Великая Германия будет еще обращаться к вам, если вы хорошо все исполните.
— А аванс будет?
— Конечно, будет. Ведь вас обещали через неделю выкинуть из квартиры. Но вам в любом случае надо переехать отсюда. Найдите уединенный дом и поселитесь там. Этот прекрасный белый банкнот в десять фунтов облегчит вам жизнь. И еще вот это.
Брицке достал из жилетного кармана толстый никелированный диск размером с блюдце и положил его на стол.
— Это гехайме весткамера, новый потайной жилетный фотоаппарат для секретной фотографии, изготовлен в Берлине Рудольфом Штирном. Это совершенно новая идея. Теперь вы не сможете утаить ни единого доллара. Вы будете фотографировать мне все для отчета. Я оплачу вам билет на пароход до Нью-Йорка и назад, а вы мне даете фотографии вас на пароход и в Нью-Йорк. Если вы платите кому-нибудь деньги, фотографируйте этого человека и говорите его адрес.
— Неужели на это блюдце можно что-то сфотографировать? – поляк недоверчиво глядел на никелированную игрушку с черным конусообразным объективчиком.
— Извольте поглядеть, — Брицке отщелкнул крышку и продемонстрировал находившуюся внутри круглую стеклянную пластину. Это была уже проявленная пластина, которую немец вставил внутрь для вящего эффекта. Он вынул ее и протянул поляку.
Фаберовский взял пластинку и взглянул на нее на свет. На пяти из шести круглых снимков были изображены люди около пруда, а на шестом человек в котелке корчил в объектив страшную рожу.
— Чего это он так губы надул? — спросил поляк, вернув немцу пластину.
— Это герр Гурин из Женевы, целоваться лез. Я хотел предложить ему много денег, но не стал.
— Что, оказался глуп?
— Отнюдь не глуп. Очень ленив. Вот вам чистые пластины для камеры. Три дюжины. Вставляете пластину в темноте в камеру, закрываете, и суете объектив в петлю в жилетный карман. Эта стрелка показывает, сколько раз вы снимали.
Фаберовский придвинул к себе фотокамеру.
— И что дальше?
— Дальше можете идти. Когда вы снимите отдельный дом, вы напишете мне poste restante в Чаринг-Кросскую почтовую контору на имя Карла Брицке. В ответном письме я дам вам дальнейшие инструкции.