Есть у меня знакомая художница. Зовут Наталия. Хорошее имя. Означает «рожденная в Рождество». Теплое как густой снег в перемешку с кудрявыми облаками в конце декабря, когда из окна смотришь возле камина.
Художница, хорошо известная в узких кругах. Прислала на вотсап новую работу посмотреть. Глубоко кисть в смысл погрузила. Метров на 45 в океане. А я попытался быстро набросать, хотя бы на 25, что увидел. Все имена географо-космические факты – точны. Из открытых источников.
Это же картина планеты.
В карантине.
Планета окрасилась в черно-белые цвета. Взглянула профилем в небо. Глаз – как океан, раскинувшийся зеркалом на 165 млн. квадратных километров.
Тихий.
Громыхающий воем сирен скорой помощи как извержение вулкана Кракатау, звуковая волна которого четыре раза обогнула земной шар во всех направлениях (есть мнение, Эдвард Мунк написал «Крик» под впечатлением этого события в 1883 году. Прим. редко, но читающего автора). Переполненный слезами родственников и близких ушедших. Девятым валом сомнений в будущее. В черном зрачке белый солнца загар и пляжей нежность прошлого отражением.
Складки сомнений плавные и легкие.
Как Катастрофический сдвиг, который географические полюса Земли может сдвинуть с линейной скоростью 3500 км в час. С крупномасштабными бедствиями, поднятием морского дна, землетрясениями и извержениями вулканов. Теоретически. Столкновением миров прошлого и грядущего натянутые Иммануилом Великовским в 1950-м году в его интерпретации исторических источников.
Морда планеты – в тонкой маске.
Надолго своей тяжестью. Сморщенной от мельчайших вирусных штаммов, стучащихся в карму Земли яростными 3-мя тысячами метров в секунду бременем двух тысяч тонн метеоритов в год. Крупнейший штамм как 60-тонный Гоба накрыл Северную Америку Аризонским кратером. Крупнейший углистый метеорит Альенде закрыл солнце тенью Южной. Хоть и самый изученный, но возрастом не дотянул немного до наших дней своим паспортом в 4,567 млрд. лет (факт!). Lucania и Narni упали в Италии с двухминутной разницей. Один в 56-году нашей эры, второй – в 921-м. Тунгусский метеорит накрыл штаммами Россию всеми 50-ю мегатоннами взрыва китайской заразы.
Но уши как Эверест и Чогори, самые высокие в мире. Мире надежды в снежные облака на горных лыжах. Жизни здесь и сейчас в редкие как капли дождя на такой высоте встречи с друзьями. Стремления в будущее ветром, обдувающим пики теплыми и дружескими приветами. Горячим, как пар с раскаленных камней в русской бане. Глубоким как взгляд кашалота, когда перед ним в океане плаваешь без акваланга (есть такие смелые и яркие. Прим. автора). Который может 16-ть метров кальмара слизнуть вздохом.
Нос – как кнопка вызова официанта, когда голодным взглядом забредешь в закрытый на карантин ресторан (че, какой ресторан? Прим. автора). Как купол научной лаборатории, в которой ученые головы колдуют доброй аурой в пипетках над вакциной от вируса. Как защитный купол над Хогвартсом, когда коронойярусные воландэморовцы заклятиями чихали на светлые носики учеников (ну а куда без Гарри Поттера, прим. иногда фильмы смотрящего автора). Как шар футбольного мяча или биллиарда под дружеское пиво залетающий в сетку. Как космическая орбита, которая впервые выпученными невозможными звездами спутник увидела.
Планета смотрит вверх. Не воет, а, сложив в напряжении складки лба усилиями врачей Коммунарки и всех больниц мира, думает, делает, бьется бульдожьей хваткой в штаммы коронавируса.
Солнце выйдет.
Черно-белый и мрачный станет снова яркой палитрой пляжей и бирюзы.
И автор сразу туда в хорошей компании.
Где полные легкие и щебет.