Миннеаполис считается одним из городов, где можно наблюдать самые большие расовые различия в жилье, доходах и образовании. Местные жители говорят, что существует диссонанс между прогрессивной риторикой и реальностью того, что люди разных рас как будто бы проживают в абсолютно разных городах. Этот локальный дисбаланс был облачен в термин «Миннесотского парадокса», который придумал экономист университета Миннесоты Сэмуэль Л.Майерс-младший, чтобы подчеркнуть часто игнорируемое неравенство, которое определяет этот регион. Несмотря на то, что Миннеаполис – это прогрессивный либеральный город, здесь расы живут в параллельных вселенных. Белые могут вообще не иметь контактов с черными, если их дети не ходят в школу или университет.
В начале ХХ века Миннеаполис не пытался позиционировать себя как прогрессивный мегаполис. Все было наоборот: в 1946 году город был назван «столицей антисемитизма Соединенных Штатов». У него была репутация «нетерпимости», и здесь была очень влиятельная группа, которая жестоко подавляла всю организацию труда.
Именно в ответ на эту очень плохую репутацию у города появился молодой мэр Хьюберт Хамфри, который делал свою политическую карьеру, пытаясь изменить расовый климат Миннеаполиса. Он запустил проект, который тогда был очень инновационным, с привлечением чернокожих социалогов, чтобы проработать с каждым жителем города самоконтроль своих собственных чувств по отношению к расе. Но этот экперимент не сделал ничего, чтобы улучшить матеральное положение жизни чернокожих людей.
В 1940-х около 40% территорий города были ограничены расовыми пактами (racial covenant). Расовые пакты – это юридическая оговорка, в которой указывается, что земля никогда не может быть занята или продана никому, кроме белых. Первый из обнаруженных картографических предубеждений был введен в Миннеаполисе в 1910 году, когда Генри и Леонора Скотт продали недвижимость на 35-й авеню Нельсу Андерсону. Акт, переданный в этой сделке, содержал то, что стало общим ограничением, предусматривающим, что «помещения не должны быть переданы, заложены или сданы в аренду любому лицу или лицам китайской, японской, мавританской, турецкой, негритянской, монгольской или африканской крови». Позже Генри Скотт стал первым президентом «Seven Oaks Corporation», девелоперской компании, которая вписала этот пункт в тысячи актов по всему городу. Когда был написан этот первый расово-ограничительный акт, Миннеаполис не был особенно сегрегирован. Но пакты изменили ландшафт города.
Хотя многие пакты включали в себя целых список «нежелательных рас», исследования показывают, что расовые ограничения были разработаны, главным образом, для исключения афроамериканцев. В 1946 году 60% опрошенных миннесотцев считали, что афроамериканцы не должны выбирать свободно в каком районе им проживать. Большинство обнаруженных опросов отражают преобладающее мнение белых, о том, что афроамериканцы были являются нежелательными соседями для них. 68% утверждали, что опасаются возможного нанесения вреда их имущественным ценностям, а 64% заявили, что не будут продавать свой дом афроамериканцам, даже если они предложат больше, чем белые покупатели. По мере распространения расово-ограничительных действий афроамериканцы были вытеснены в несколько небольших районов города. И даже несмотря на то, что число чернокожих жителей продолжало расти, все более крупные участки города стали полностью «белыми». Это заложило основу для наших современных моделей жилой сегрегации.
После этого расовые пакты действовали еще в течение 40 лет. Многие из современных различий имеют корни в истории преднамеренных действий по обеспечению того, чтобы земля в городе оставалась под контролем белого населения.
Чернокожие и цветные люди не могли купить, построить, они не имели возможности даже арендовать жилье на определенных территориях. Уже после отмены расовых пактов, Федеральное жилищное управление продолжило следовать этим принципам. Кредиторы последовали их примеру, приняв обоснование того, что пакты обеспечили существенное страхование инвестиций в жилую недвижимость. Обычной практикой банков стало «пересматривать» условия или вовсе отказывать в кредитах на недвижимость из-за расовой принадлежности. То, что было заложено во времена системного расизма, проявилось позже в растущем неравенстве.
Однако расовые пакты (были особенно популярны в Сент-Луисе, Сиэтле, Чикаго, Вашингтоне) и насилие со стороны белых действовали не только в этом городе. Но то, КАК они применялись именно в Миннеаполисе создало здесь другую среду.
Когда их начали применять, в городе было очень мало афроамериканцев. Принятые ограничения действовали таким образом, что большая часть земли города ХХ-го века была просто запрещена для любого «не белого». Из-за этого афроамериканцам стало очень сложно найти место, где они могли бы купить дом и накапливать богатство, не страдая при этом от тяжкого финансового бремени.
Даже сейчас при инвестировании в городские парки, существуют огромные различия между тем как они выглядят в Северном и Юго-Западном Миннеаполисе.
После произошедшего с Дж.Флойдом, в районе Сент-Пол полиция находилась возле домов в защитном снаряжении с рупорами, приказывающими оставаться внутри и не выходить из дома. А в районе Нокомис такого не было вообще. Случилось бы убийство, если бы задержание Флойда происходило в районе Нокомис?
Сегодня в Миннеаполисе самый низкий уровень домовладения среди афроамериканцев в стране. А поскольку большинство семей накапливает богатство за счет владения недвижимостью, этот разрыв в домовладении продолжает питать разрыв в расовом богатстве. Благосостояние семьи формируется поколениями: ресурсы и имущество переходят от отца к сыну. Отчасти из-за расовых предрассудков, сформировавшихся на рынке недвижимости за последнее столетие, среднестатистическая семья белых в США в несколько раз богаче, чем среднестатистическая семья чернокожих.
И это во всех отношениях способствует расовому неравенству в образовании, показателях здоровья и занятости, с которым сталкивается общество сегодня.