Продолжаю размещать цикл исповедального рассказа.
Если кто-то из творческих людей скажет вам о том, что он пофигист, не верьте. Главная особенность этих людей в том, что они тонкокожие, ранимые, воспринимающие мир обостренно, чаще его идеализируя. Я не раз слышала их признание за закрытыми дверями: мы – люди без кожи.
Творчество они черпают из своего же нутра и для этого используют разные методики. Актеры учились создавать внутри себя образы персонажей, понимать их, чувствовать, а потом уже воплощать на сцене.
Художники обостряли свое зрение, акцентировались на цветах и мир воспринимали через радужную призму. Фотохудожники останавливали движение мира, разбивая его на кадры. Литераторы лезли ко всем в душу, тащили как сороки все окружающие эмоции, чувства внутрь себя, а потом долго разгребали устроенную ими же свалку и пытались на бумагу вылить нужное.
Ну вот приведу пример: один из моих друзей – актер. Когда ему предложили роль в фильме «плохого полицейского», он спрашивал у всех друзей: «не могли бы меня с настоящими полицейскими свести? А еще лучше, получить доступ в отделение, побыть там пару-тройку дней, посмотреть все изнутри». Свели и он ходил туда, как на работу, ежедневно, пока что-то для себя не понял.
Играть, писать, создавать, воплощать – так или иначе, творческие профессии связаны с миром людей. Это все делается для зрителей, читателей, это о них же. И вот тут, возникает очень много внутренних вопросов, которые надо преодолеть. Если стесняешься, ничего не получится, значит нужно самому перестать бояться, перестать стесняться, научиться не просто копировать, а чувствовать. Творческая профессия это возможность проживать иные жизни! Это сложно, но безумно интересно. Но вот представьте себе: завтра, вам нужно выйти на сцену и сыграть роль женщины легкого поведения. А в реальности, вы верная супруга, хорошая мать, вам даже в голову не может придти, как живут люди того круга. Вы себе что-то рисуете, представляете. По фильмам, например, но где гарантия, что в этих фильмах отражение жизни? Выходите на сцену, играете, а зритель говорит: фу, это все даже близко на правду не похоже…
Мы ломали себя! Я, так уж точно! Я… тоже была ученицей творческой мастерской. В группе нас было 16 человек. Потом, мастер (так называют преподавателей кузниц) набирал еще по 1-2 человека, но все равно, поток был не более 3-ех десятков. Мастер это… главный зритель, читатель, учитель. Он имеет право и получает власть над учеником.
- Дай мне реакцию. Ну представь себе, что умер твой близкий человек. Покажи!
Помню, не так давно, друг рассказывал. Что он сидел напротив режиссера-постановщика. На сцене, сидят два человека, на двух стульях. Труппа стоит полукругом позади.
- Покажи мне веселье. Ты на Кубе, вокруг полно сочных женщин, ты выпил вина, море, солнце, песок. Встань и танцуй! – дает знак труппе, те хлопками выбивают ритм.
Друг танцует. Входит в кураж. Режиссер, изучающее смотрит на него.
- Довольно! Садись. Говорят, ты недавно развелся?
А бывшая жена друга служит в этом же театре и, следовательно, стоит на этой же сцене. И все, включая режиссера, об этом знают.
- Расскажи, почему?
Друг что-то мямлит, пытается выдавить из себя слова как бы обозначающие суть развода.
- Покажи мне в лицах, как вы ругались? Как проходил ваш вечер? В деталях опиши.
А потом, резко:
- Говорят, она тебе рога наставляла?
Естественно, такое выворачивание души на глазах у труппы, у жены неприятно никому. Жена стоит, щеки алые, слушает.
- Расскажи мне о смерти своей матери. Как ты об этом узнал?
Когда мне друг пересказывал все это действо, я аж в комок сжалась. Мама у него умирала очень тяжело. Очень! Она заболела онкологией, друг ее вытаскивал. Химия, облучение… ремиссия! Все наладилось и тут, она ехала из Подмосковья и попала под электричку, перебегала путь в неположенном месте. Две недели еще жила. Реанимация, операции… у друга не было ни отца, ни братьев, ни сестры. Мать была единственным родным человеком на земле. Днем он был у нее в больнице, вечером, выходил на сцену. И ставили они, как в насмешку, веселые спектакли… когда мама умерла у него даже были мысли о… хотел уйти вслед…
Я всегда очень осторожно говорю о его матери. Мы были знакомы, она ко мне относилась хорошо. Крепкая женщина, коммунист по духу. Курила крепкие сигареты, ругала правительство и считала, что сын ее занимается ерундой. Донская казачка. Взгляд орлиный, губы тонкие. Маленького росточка, худенькая. Сына растила сама, работала официанткой, подрабатывала где-то еще, мечтала о внуках и службу в театре считала баловством.
Вот и сейчас, вспоминаю ее и улыбаюсь. Звали ее Раиса Васильевна.
Однажды, друг меня попросил: мать собралась сегодня в театр пойти, сходи с ней, чтобы она потом меня не очень критиковала.
Ну ладно, пошли. Спектакль прошел отлично, у друга главная роль, он шикарно с ней справился. Занавес, актеры вышли на поклон. Зал аплодировал стоя! Кричали «браво!», дарили цветы. Я украдкой наблюдаю за Раисой Васильевной, глаза блестят, вроде довольна, пару раз даже в ладоши хлопнула.
После спектакля пошли в ресторанчик. Мой друг отлучился и я тем временем, аккуратно завожу с ней разговор.
- Да ерунда это все! Профессию надо было выбирать мужскую, а не вот это лицедейство.
- Ну как вы не понимаете? У вашего сына – талант. Вы же видели, зал ему рукоплескал.
Поджала губы, задумчиво молчит.
- Ну не знаю, не по мне это все. Я другой путь для него хотела. Стал бы лесником, ходил на охоту, завел семью, родил детей и был бы счастлив.
Да… в этом была она вся.
Кстати, заканчивая на эту тему, далеко не все родители счастливы таким выбором профессии детей.
И вот вернусь к ситуации на сцене.
- Как она на тебя смотрела, опиши. Взяла тебя за руку, что сказала? Как она умирала?
Я слушала слова друга с ужасом.
- В итоге, я разговорился, рассказывал все минуту за минутой. Труппа молчала, когда остановился, увидел, что ребята плакали.
- Да, хорошо. Вы мне подходите, - резюмировал режиссер, - вот такие эмоции вы и должны мне дать на сцене. Перерыв! Я пошел умыл лицо, ко мне подошла моя бывшая и сказала: мне очень жаль, что тебе пришлось это заново пережить. Я даже не догадывалась, через что ты проходил.
- Слушай, ну это пи**ец! – не выдержала я, имея ввиду режиссера, - через какую мясорубку он тебя пропустил.
- Да, я в тот вечер так нажрался, - закончил рассказ друг. – Сидел в квартире с бутылкой виски в обнимку и рыдал. Вот так мне эта роль и досталась.
Рассказываю хаотично, но очень хочется отразить кусочки того мира, в который я попала.
Меня Мастер заставил на первом же курсе изложить подробно на бумаге воспоминания о потере родного человека, чей уход я и по сей день не пережила. Помню, как я закрылась в комнате, как рыдала в голос, как пыталась деталь за деталью все это переложить на бумагу…
- А теперь выйдите и прочтите это перед аудиторией, - велел мне Мастер.
- Нет, я вас очень прошу, нет! – взмолилась я.
- Ну хорошо, я даю вам отсрочку. Отложим пока, но вы все равно должны будете это сделать. Потому что это катарсис – бесценный опыт вашей души, очищающий огонь и вы должны держа в ладонях, принести этот огонь людям.
Мне хорошо удавались деревенские персонажи. Долгие годы мастер говорил, что работа с трудовым классом мне удается. Мои герои настоящие. И мне совершенно не удавались городские персонажи. Я никогда слова мастера не воспринимала, как похвалу, скорее – констатация фактов. В этом не было моей заслуги это помощь небес. Действительно, на моем пути встречались такие люди! Героические, волшебные, настоящие! Люди от земли, с мудростью, любовью, добротой. Не знаю, Господь ли их такими создал или сами они себя сделали, но для меня они и есть – соль народа.
А вот с городскими, было сложней. Тем более, в поле моего зрения был временной отрезок сначала годов с 70-ых прошлого века, потом 60-ых и далее в глубь времен. А вот современного человека понять было крайне сложно. К тому же, была скованность, был стыд, неуверенность, что возьму эту высоту, что силенок хватит. И главное – это была заповедь «не суди, да не судим будешь». Сейчас, годы спустя, понимаю, какой препоной она для меня была, а тогда… я боялась осуждать своих персонажей, героев. Создавала их очень обтекаемо и потому неловко, размыто, плохо!
Чтобы делать шаги, нужно было ломать себя! И я ломала!
Забегая опять-таки, вперед, но в рамках одной темы. Мы танцевали в магазинах, писали на табличке: «нужны деньги на банку пива» и просили подаяние. Или разыгрывая сценку, вставала на колени перед товарищем посреди улицы, у всех на виду. Стыдно? Неловко? А как же ты сможешь создать, что-то стоящее, существуя в загоне своих комплексов, своего стеснения? Читали на Арбате вслух стихи, рассказывали анекдоты, танцевали фокстрот. Мы делали это не из-за денег. А потому что подойти к незнакомому человеку на улице, и попросить у него десять копеек было ужасно стыдно! Ноги деревенели, в горле пересыхало, язык к небу прилипал. Но если ты хочешь что-то стоящее создать – познавай новые формы, ищи, изучай, переступай через себя, забудь о себе вообще.
- Не играйте в искусство! Никогда не беритесь за темы, которые вы не знаете и не пропустили через себя, - говорил нам мастер. – Не можете – уходите из профессии! Чтобы что-то создавать, чтобы о чем-то рассказывать людям, сначала переживите это. Страдайте, любите, ищите, цените. И только потом, вы будете иметь моральное право сказать, подобрав форму, людям: это плохо, это больно, не делайте так!
Но здесь была и опасность заиграться, ведь играли мы, в первую очередь, со своей судьбой. А она хороший партнер, подыгрывать умеет…