За проблемами, связанными с эпидемией, с подготовкой предстоящего голосования по поправкам в Конституцию, мы как-то подзабыли о том, что 12 июня отмечается День России. Но о красоте родной земли не забывают творческие люди, для которых ее просторы, горы и леса стали неиссякаемым источником вдохновения.
«Мастер пейзажа, точнее, певец гор», – подумала я, разглядывая красочные полотна уральского живописца Ивана Ивановича Бурлакова.
На его картины можно смотреть подолгу. В них – простор и множество живых деталей. Вот чудом пробившийся сквозь скалы, полыхающий под осенним небом кустарник, а в центре – водопад, струящийся по острым склонам горы Неройка.
«Это – красоты незабвенного Приполярного Урала», – говорит автор картин.
– Вы неоднократно говорили, что ваше творчество – родом из детства, из северного города Серова, окруженного горной грядой, могучими лесами. А если бы родились в степной местности, стали бы художником?
– Думаю, да. Конечно, должны быть дар и огромное желание стать художником. И работа до седьмого пота. Что касается такого жанра, как пейзаж, которым я занимаюсь более 45 лет, то приверженность к месту, где родился и вырос, присуща если не всем, то большинству пейзажистов. Человек лучше понимает и ощущает природу тех мест, откуда он родом. К примеру, в пейзажах московских художников – очарование природы средней полосы России.
– На ваших полотнах могли бы быть густые зеленые леса Урала, освещенные солнцем грибные поляны, но вы воспеваете горы. Почему?
– Последние 20 лет, даже больше, действительно, пишу горы. Чаще уральские. Хотя есть у меня горные пейзажи Казахстана, Западного Тянь-Шаня, Северного Кавказа. Горы там красивы, спору нет. Но уральские камни милее. Уральские горы для меня – это что-то удивительно родное! Для кого-то они – «старушки», а для меня – неповторимые и разные, и пишу я их по-разному.
– Время, опыт накладывают свои отпечатки на стиль, на характер мазка, на колорит?
– В 25 лет я в своей живописи, можно сказать, гнался за эмоциями. Хотел все выразить эмоционально. И колорит у меня тогда был другой, и краски. Когда ты молод и горяч, ты и природу ощущаешь молодо и горячо. Долгое время я писал маслом, а сейчас предпочитаю акриловые краски. В какой-то момент я понял, ощутил, что работа маслом не приносит мне удовлетворения. Как будто не успеваешь схватить детали и проработать их так, как чувствуешь. Хотя акрил – техника многодельная. Краска тонкая, чтобы добиться нужного эффекта, приходится класть ее слой за слоем.
– Одна из лучших ваших работ – «Водопад на Неройке» – выполнена акрилом?
– Да. В 2004 году я открыл для себя Приполярный Урал, где мне посчастливилось побывать дважды. В поселке Саранпауль – крайней точке перед горами. Поднимался на вертолете на гору Народную, после чего был 20-километровый пеший спуск, затем сплав по речке Нарада, где, поверьте, дух захватывало от красот, от величия горы Большой Чендер. Мне кажется, словами это трудно описать. Надеюсь, что могучий дух Приполярного Урала мне удалось запечатлеть в целом ряде полотен.
– Они были представлены на выставке в Доме художника?
– Наряду с другими. К слову, это была первая в моей жизни персональная выставка, посвященная 45-летию творчества.
– Но ведь было и 25-летие творчества, и другие даты. Что мешало устраивать выставки раньше?
– Жаль было тратить время, которое в основном уходило на работу, на поездки. А поездок было очень много. Например, на остров Ольхон. Это самый большой остров озера Байкал. Краски байкальских пейзажей, если посмотрите, неяркие. Для меня важно состояние Байкала – не только внешняя сторона, но и внутреннее ощущение этого уникального места, окруженного горной грядой.
– Выставкой довольны?
– Напомнил екатеринбуржцам и гостям о себе. На самом деле эта выставка знаменует очередной этап в моем творчестве.
– Не сомневаюсь в том, что ваши работы есть в частных коллекциях, а в Екатеринбургском музее ИЗО есть?
– Увы, нет. Да и частникам я особо не продаю, потому что не всем это по карману. Я дорого оцениваю свои работы. Мои пейзажи есть в такой организации, как «Тюменьтрансгаз». С этой компанией у меня связаны хорошие воспоминания. Благодаря ее руководству я смог попасть на Приполярный Урал и запечатлеть то ценное и неповторимое, что есть в родных уральских горах.
– В вашем творчестве нет места городскому пейзажу. К примеру, старому Екатеринбургу, которого почти не осталось…
– Эта тема меня действительно не привлекает, хотя старый Екатеринбург помню, он мне нравился больше современного города с понатыканными тут и там высотками. Не понимаю, как можно ставить многоэтажки на перекрестках улиц, закрывая перспективу. Мне грустно смотреть на современную улицу Пушкина. Когда-то ее украшала липовая аллея, сейчас она кажется пустой и унылой.
– У вас много монументальных работ религиозной тематики, включая мозаичные полотна. Это возможность заработать?
– Я мозаикой занимался еще в советское время. Я ведь художник-монументалист. В Екатеринбурге в музее лесотехнического университета есть моя большая мозаика: 7 метров в высоту и 18 метров в ширину. Называется она «Древо знаний». В нынешнее время заказы на монументальные мозаичные работы поступают от церквей. Что касается религиозной тематики, то я – человек верующий. Так что работы на религиозные темы – это вполне естественно.
– Но горы вас не отпускают?
– Сейчас пишу уже четвертый вариант «Водопада у горы Неройка», где я прожил два месяца. Желание запечатлеть в полотнах Приполярный Урал никуда не делось. Как и мечта – еще раз увидеть прекрасные горы, в которые я влюблен.
Другие тексты наших журналистов и читателей можно прочитать на нашем сайте.
Автор Наталья Горбачева
Вам понравился этот материал? Жмите лайк и подписывайтесь на канал.