Когда речь идет о знаковых исторических событиях, нет ничего дороже живых свидетельств. К счастью, сегодня мы еще можем расспросить и поблагодарить тех, кто сражался на фронтах Великой Отечественной войны, самоотверженно работал в тылу, испытал все тяготы и лишения этого страшного времени. «Сибирская нефть» публикует воспоминания ветеранов войны и тружеников тыла, работавших на предприятиях компании
«Сколько было слез и радости, когда мы узнали о победе!»
Раиса Григорьевна Аладышева 58 лет жизни отдала Московскому НПЗ, куда шестнадцатилетней девчонкой попала по распределению в далеком 1943 году после окончания Саратовского ремесленного училища. Сейчас ей 93 года. Она активно сотрудничает с ветеранами МНПЗ, ездит на дачу и общается с правнуками. Раиса Григорьевна одна из немногих сейчас может рассказать о том, как жил завод во время войны.
СН: Раиса Григорьевна, как вы попали на Московский НПЗ?
Р.А.: Это отдельная история. После того, как я окончила училище, по распределению мне предложили ехать в Москву. Правда, мне тогда было только 15 с половиной, а на завод брали с 16 лет. За нами в Саратов приехал начальник цеха контрольно-измерительных приборов Московского завода. И говорит: «Я ее не возьму, мне ведь даже билет на поезд не выпишут». И тогда жена брата сбегала в милицию, сказала, что свидетельство о рождении утеряно, взяла какие-то справки, и меня отправили в Москву. А когда я приехала на завод, пошла в отдел кадров со своим свидетельством. Нас собрал Финенко Петр Кондратьевич (директор МНПЗ в 1940—1946 годах — прим. «СН»), посмотрел на меня и говорит: «А этой нет еще 16?» За меня заступилась Екатерина Сергеевна Лобачева, начальник отдела кадров. Говорит: «Ну сжальтесь, посмотрите, у нее аттестат и характеристики отличные, не отправлять же ее назад?» И Петр Кондратьевич согласился. Взяли меня помощником товарного оператора на товарно-сырьевую базу.
СН: Каким был завод в военное время?
Р.А.: Завод мне показался очень маленьким, работал один крекинг. Трудились здесь около 800 человек, в основном женщины. Я работала на товарно-сырьевой базе, на замерах в резервуарах.
Выдали спецовку на несколько размеров больше, в которой я еле шагала, и ботинки на высоком каблуке и деревянной подошве. Еще дали огромный железный крюк, которым открывали задвижки на технологических трубопроводах после закачки резервуара для того, чтобы отобрать пробу на анализ. С задвижками просто так не справишься, ухнешься всем телом на этот крючок и открываешь. Резервуарный парк охраняли солдаты с ружьем. Иногда мы их просили помочь, потому что зимой все примерзало. И так по 10–12 часов, а когда и сутками на работе.
СН: Приходилось ли вам сталкиваться с генеральным директором завода в то время? Каким человеком был Петр Кондратьевич Финенко?
Р.А.: Петр Кондратьевич обладал хорошей выдержкой и умел так организовать работу, что каждый на своем участке был начальником и не бегал в поисках помощи. Он выписал нам килограммовые карточки, и нас, девчонок с товарно-сырьевой, кормили в столовой для инженерно-технических работников. Он говорил: «Пока девочек этих не откормите, будут есть здесь». Помню тяжелый физический труд в то время: сбегать на резервуар, отобрать пробы, убраться в насосной, а там — насосы поршневые и кругом мазут. Замеры делали каждую вахту: сколько взяли сырья, сколько выдали.
СН: Как завод охраняли в военное время? Часто ли были бомбежки?
Р.А.: Я пришла в 1943 году, и при мне воздушных атак уже не было. Над заводом была натянута сетка. Ночью мы работали в полной темноте с фонариками. Весь удар взял на себя фальш-завод, который построили в районе Чагино и специально хорошо освещали ночью. Там стояли бутафорские резервуары, была сделана обваловка, нефтепроводы смонтированы. При аэрофотосъемке ложный завод не отличался от настоящего.
Как двойник МНПЗ спас завод от уничтожения
СН: Какую продукцию завод выпускал в военное время?
Р.А.: Завод выпускал бензин, авиабензин, дизельное топливо для заправки танковой техники, мазут для кораблей речного и морского флота и битум для производства асфальта. В 43-м уже очень мало цистерн для фронта заполняли прямо у резервуара. Основная продукция сдавалась базам Главнефтеснаба, а с 1943 года продукцию цеха № 3 стали отгружать заводам системы Наркомнефти. Отпускали разным организациям и воинским частям. Кстати, в 1943 году завод был признан рекордсменом по выработке нефтепродуктов. Шел в первых рядах передовых заводов Советского Союза. И в августе ему было вручено переходящее Красное Знамя Государственного комитета обороны на вечное хранение.
СН: Помните, как люди восприняли известие о победе?
Р.А.: Радио было только на площади у заводоуправления. Я называла его рупором. И когда объявили об окончании войны, все, кто не был на вахте, пришли на площадь. У пруда собрались все жители окрестных деревень: Капотни, Чагино, Алексеевки. Там столько было слез: кто-то радовался, кто-то смеялся, плакали, все обнимались, кто-то пришел с баяном. У меня до сих пор дрожь, когда вспоминаю этот день. Все, что в песнях поется о Победе, — правда. Несколько раз по радио повторяли одно и тоже, и люди все шли и шли. Сразу же была такая легкость, война закончилась, хотелось что-то делать, создавать, восстанавливать все, столько энергии в нас вдруг появилось.
«Сложно было выразить чувства, которые переполняли каждого из нас»
Михаил Михайлович Королев ушел на фронт семнадцатилетним мальчишкой и закончил войну в звании старшего матроса. Затем еще шесть лет отслужил в артиллерии. На Московский нефтеперерабатывающий завод он пришел сразу после демобилизации в 1951 году и проработал на заводе 46 лет. Здесь его до сих пор помнят, как одного из лучших газосварщиков за всю историю предприятия. На его счету самые сложные сварочные работы при возведении новых установок завода. Михаил Михайлович награжден орденом Трудового Красного Знамени и медалью «За доблестный труд».
СН: Михаил Михайлович, помните, как вы узнали о начале войны?
М.К.: Мне было тогда 14 лет, я жил в селе Борец Рязанской области. Помню, что всех собрали на митинг, где объявили, что началась война и мобилизация.
СН: А как попали на фронт?
М.К.: Я попал на фронт только через три года. Мне было семнадцать, меня призвали в армию в октябре 1944 года и отправили в Ленинград. В Кронштадте я прошел медкомиссию, а потом в Ленинграде проходил курс молодого краснофлотца. Нас готовили к присяге. Это было тяжелое время. Город все еще приходил в себя после снятия блокады. После присяги я попал во 2-й гвардейский полк зенитной артиллерии противовоздушной обороны Краснознаменного Балтийского флота. Сначала мы стояли под Ленинградом, отбивали налеты вражеской авиации. А потом нас перевели в Прибалтику. Полк входил в состав действующей армии, поэтому была полная боевая готовность. Мы жили в землянках, около орудий, спали, не раздеваясь. В Прибалтике я и встретил День Победы.
СН: Как это было?
М.К.: Рано утром командование объявило нам об окончании войны. Конечно, это была огромная радость. Мы пели песни, стреляли в воздух из автоматов. Сложно было выразить чувства, которые переполняли каждого из нас. Но служба есть служба, и мы оставались в боевой готовности вплоть до осени 46-го года, когда в полку началась демобилизация. А меня перевели уже в сухопутную артиллерию, где я прослужил еще шесть лет.
СН: В каком году вы пришли на МНПЗ?
М.К.: Это был 1951 год, я демобилизовался и пришел на завод слесарем. Но довольно быстро меня отправили учиться на газосварщика. Я сдал на отлично и теорию, и практику. И мне даже предлагали остаться работать в училище, но я хотел трудиться на заводе.
СН: Каким был завод после войны?
М.К.: Когда я только пришел, установок было мало, всего три цеха. Но завод быстро рос, и мне довелось участвовать в этом процессе: сваривать трубопроводы и отдельные блоки для большинства установок, которые затем стали гордостью завода. На заводе я проработал до 70-ти лет и только в 1997 году ушел на пенсию.
СН: Не жалеете, что отдали всю жизнь одному предприятию?
М.К.: Нисколько! Мне очень нравилась моя работа, хотя иногда приходилось работать сверхурочно, по двое суток. Но у меня получалось то, что я делал, ко мне обращались в самых сложных случаях, могли вызвать на завод даже ночью. Кстати, тогда качество сварки на самых ответственных участках проверяли рентгеном. Так что я был на своем месте, это большое счастье.
СН: Что бы вы могли пожелать нашим читателям?
М.К.: Найдите ту работу, которая будет вам нравиться. Это главное в жизни!
«Прибежал вестовой на поле и кричит: «Победа, победа!»
Анатолий Григорьевич Старцев родился на Украине, в поселке Новгородка Кировоградской области. Когда началась война, ему было всего 11 лет. На его долю выпала жизнь на оккупированной территории, а потом тяжелый труд в тылу. В 1983 году Анатолий Григорьевич приехал в Ноябрьск, начал работать старшим механиком на базе производственно-технического обслуживания и комплектации оборудования «Ноябрьскнефтегаза» и закончил трудовую деятельность заместителем начальника отдела. За свой послевоенный труд Анатолий Григорьевич награжден тремя знаками «Победитель социалистического соревнования», почетной грамотой «За большой вклад в развитие нефтегазового комплекса Западной Сибири», медалью «Ветеран труда».
А.С.: 10 июня 1941 года мне исполнилось 11 лет, а 22 июня началась война. У нас в деревне висела рельса, по которой стучали, если нужно было собрать народ. А когда происходило что-то очень важное, то по деревне бежал вестовой. В то утро вестовой бежал и кричал: «Война!».
Когда война началась, был приказ эвакуировать на восток все, что можно: скот, продовольственные запасы. А поля с хлебом поджечь. Но колосья были еще неспелые, поэтому поля не сгорели. Когда пришли немцы, они не стали разгонять колхозы, а поставили во главе своих людей — старост. Остальные должны были работать. Если кто-то не выходил на работу, то к нему приходил полицай и бил. Для этого у них были специальные плетки.
Еще до войны началось строительство дороги Кировоград — Кривой Рог. Немцы эту дорогу достраивали, а работать сгоняли всех, кто мог, в том числе и нас — мальчишек. Самым тяжелым было пережить оккупацию. Это было тяжело еще и потому, что приходилось работать на немцев, на Германию. Все, что у нас было, вывозилось, забирали скот, зерно, все подчистую.
Наши войска пришли в декабре 1943 года. Радио у нас не было, но наши подпольщики давали нам знать, что творится на фронте. А тут мы стали слышать залпы приближающихся орудий. Когда немцы слышали этот звук, они разбегались кто куда.
В нашем доме стоял штаб фронта. Однажды главный офицер — званий мы тогда еще не различали — позвал другого и велел меня одеть. У нас одежды не было. Мы бегали босиком, в одних рубашонках, в каком-то тряпье. И меня одели в полное обмундирование. Укоротили шинель, даже буденовку выдали. А мать мне и говорит: «Попроси офицера, чтобы соседского парнишку тоже одели». Я попросил. Так мы и пережили тогда ту зиму. Штаб у нас стоял месяц, а потом ушел вперед.
День победы мы встречали в труде и в заботе: все колхозники были на полях. Мы с другом бороновали землю. И победу я встретил залпом. Гляжу, лежит боеголовка от снаряда, я и не знал, что это такое. Я эту боеголовку бросил и попал на борону друга. А она взорвалась, и другу осколки попали в живот. Мелкие осколочки, но крови было много. Я прибежал в село, пришли взрослые, увезли его на подводе. Все обошлось благополучно, но страху было много. И тут вестовой прибежал на поле и кричит: «Победа, победа!». Так мы и встретили конец войны.
Подписывайтесь, чтобы узнать больше об истории нефтяной отрасли. Оставляйте свои комментарии - нам важно знать ваше мнение.
Оригинал статьи и другие материалы читайте на сайте журнала: www.gazprom-neft.ru/press-center/sibneft-online/ или просто www.sibneft.ru