«- Суворова на него нет да Потемкина….
- Всё кажется хорошим, что было прежде, батюшка. Но разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро?.. Не умел из неё выпутаться...
- Суворов! Суворов!.. Подумавши, князь Андрей, ой, подумавши… Два: Фридрих и Суворов… Моро, Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были…»
Лев Толстой «Война и мир»
Помните эту замечательную перепалку отца и сына Болконских в Лысых Горах перед отъездом князя Андрея на войну?
Суворов, Кутузов, Потемкин – их имена мы знаем еще со школьной скамьи, про них написаны книги, сняты передачи и фильмы.
А вот Моро, о котором столь нелестно отзывается князь Николай Болконский?
В его честь не названы корабли, станции, астероиды, его имя редко упоминается по сравнению с именами Кутузова, Бонапарта, Веллингтона...
Между тем, генерал Моро – личность весьма примечательная. По его биографии можно написать, по крайней мере, пару романов. Не говоря уж о том, что сам Буонапарте вполне оправданно видел в нем своего главного соперника, что, собственно, и определило нетривиальную судьбу французского полководца.
Впрочем, все по порядку.
Жан Виктор Моро родился 13 февраля 1763 года в семье адвоката в небольшом городке Морле, что в Бретани.
О детстве его практически ничего неизвестно. Полагаю, оно было волне обычным для его эпохи и сословия – обучение, ранний выбор профессионального поприща.
А вот выбор профессии сложился уже во вполне романтическом ключе. Естественно, отец мечтал, что старший сын продолжит семейное дело. Тем более, младший брат Жана Жозеф охотно пошел по стопам батюшки, мечтая о карьере адвоката или государственного чиновника. Так что Жана, не спрашивая особенно его мнения, отдали в юридическую школу в городе Ренн.
Однако пылкого юношу ни в коей мере не привлекало «крючкотворство», через какое-то время он просто-напросто сбежал из школы и поступил в армию. Правда, бегство оказалось неудачным: Жана быстро разыскали, отец выкупил его из полка и заставил продолжить учебу.
Впоследствии, вспоминая эти годы, Моро писал:
«В начале Революции, призванной положить начало свободе французского народа, я был обречен изучать законы. Революция изменила направление моей жизни: я посвятил ее военному делу. Я вступил в ряды солдат свободы не из честолюбивых соображений, а избрал военное поприще из уважения к правам народа: я стал воином, потому что был гражданином».
Так что революция, в каком-то смысле спасла будущего генерала от ненавистной юриспруденции.
Когда начались революционные события, Жан бросил, наконец, адвокатскую практику и вступил в ряды только что созданной Национальной гвардии в качестве капитана артиллеристов.
Вскоре он был избран подполковником Первого батальона волонтёров департамента Иль-и-Вилен. Моро участвовал в войне против Австрии и Пруссии, проявил себя знающим и бесстрашным офицером, отличился во многих операциях, что не преминуло сказаться на его продвижении. За четыре года он прошёл путь до дивизионного генерала, став командиром дивизии Северной армии под началом генерала Жана Шарля Пишегрю, а затем и командующим армией (1793 год).
По злой иронии судьбы, отец Моро был арестован и сложил голову на плахе во время якобинского террора (1794 год), что, впрочем, не повлияло на политические убеждения сына - Жан Виктор был и остался республиканцем.
в 1796 году Моро был назначен командующим Рейнско-Мозельской армией. И уже тогда по праву считался одним из лучших полководцев Республики. Вместе с соратниками - генералами Дезе и Сен-Сиром он одержал победы на юге Германии, заняв Регенсбург и Мюнхен. Однако кампания закончилась 40-дневным отступлением, которое Моро провёл блестяще, получив от соотечественников прозвище французского Фабия. Один из современников говорил о нем:
«Отступление его было одним из самых замечательнейших стратегических движений, когда-либо исполненных».
В следующем году в карьеру Моро снова вмешалась политика: его командир и товарищ генерал Пишегрю, будучи председателем Совета пятисот, объявил войну Директории, был обвинён в измене и выслан из Франции. Вслед за этим и Жан Виктор был отстранен от командования, как «ненадежный».
А дальше – рука судьбы. Начался Итальянский поход русской армии во главе с А. В. Суворовым, и Моро доверили командование французской армией в северной Италии.
Правда, ни таланты, ни стратегия Моро не спасла его войска от поражения в битве на реке Адда (15-17 апреля 1799 года) и отступления к Генуе. Да и в дальнейшем эта кампания складывалась для Моро крайне неудачно. Для начала его сместили с поста командующего и заменили генералом Жубером, при котором Моро остался в ранге заместителя. Когда в сражении при Нови Жубер нашел свою смерть, Моро принял командование. Но это снова не спасло армию от разгрома. Войска вынуждены были оставить Италию. Так Франция вновь проиграла Итальянские войны, на этот раз русскому военачальнику.
Надо сказать, Моро и Суворов хорошо знали и уважали друг друга. Александр Васильевич так отзывался о своем противнике:
«И здесь вижу я перст Провидения. Мало славы было бы разбить шарлатана. Лавры, которые похитим у Моро, будут лучше цвести и зеленеть...».
А позже писал так:
«Он меня, седаго старика, несколько понимает; но я его больше. Горжусь, что имел дело с славным человеком!...»
Моро в воспоминаниях писал о Суворове следующее:
«Суворов есть один из величайших генералов: никто лучше его не умел одушевлять войск, никто не соединял в себе в высшей степени качеств военачальника, что главные его подвиги в Италии: сражения при Нови и при Требии, особенно марш на Требию, который есть совершенство в военном искусстве»
Предпоследний год XVIII века стал переломным в судьбе Моро.
Недовольство Директорией росло, что неминуемо порождало заговоры.
Знаменитый интриган Э.-Ж. Сийес (аббат Сийес) готовил государственный переворот, для успеха которого нужно было привлечь популярного генерала, за которым пойдет армия. В поле зрения аббата попал Моро, как раз вернувшийся из Италии и временно оставшийся не у дел. Однако генерал к политике был, в общем-то, равнодушен. Его политические убеждения сводились к приверженности республиканским принципам, а все подковерные игры и грызня за власть были ему неинтересны. Поэтому изумленный предложением Сийеса Моро простодушно указал ему на бежавшего из Египта Бонапарта, заявив:
«Вот тот, кто вам нужен; он вам устроит переворот гораздо лучше меня».
Верный сказанному, Моро поддержал Наполеона в день переворота, с отрядом из 300 солдат блокировав в Люксембургском дворце двух членов правительства – Луи Гойе и Жана Франсуа Мулена, непричастных к заговору.
Моро полагал, что поступил, как должно, и не чувствовал подвоха. Но проницательный Бонапарт сразу сообразил, что Моро – его самый опасный соперник на пути к власти. А потому, дабы убрать генерала подальше от Парижа, назначил его командующим новой Рейнской армией и французскими войсками в Швейцарии. Весной Моро форсировал Рейн и одержал победы над австрийцами при Штокахе, у Хохштайна и Нерахайма.
16 мая Наполеон послал генералу депешу такого содержания:
«Я бы с удовольствием променял пурпурную мантию Первого консула на эполеты командира бригады под вашим командованием».
В сентябре Моро прибыл в Париж, где был принят Бонапартом с должными почестями и одарен двумя пистолетами, украшенными драгоценными камнями.
В ноябре Жан Виктор женился на прелестной юной креолке Александрине Гюлло, но уже через 10 дней снова отбыл в действующую армию.
3 декабря 1800 года французы под командованием генерала Моро одержали блестящую победу над австрийцами при Гогенлиндене, заманив в ловушку австрийские войска под командованием брата эрцгерцога австрийского Иоанна.
Эта победа весьма упрочила позиции Франции и стала не последней причиной заключения 9 февраля 1801 Люневильского мира года между Францией и Австрией, который закрепил оговоренные Кампо-Формийским договором территориальные аннексии в Италии, Бельгии и на Рейне. Из всех своих итальянских владений Австрия сохранила лишь Венецию. Она признала образование Батавской, Гельветической и Цизальпинской республик. Договор означал конец опостылевшей французам десятилетней войне в Европе.
Это был звёздный час генерала Моро. Он стал необычайно популярен на Родине, соотечественники ставили его победу при Гогенлиндене выше приписанной одному себе Наполеоном победы при Маренго. Естественно, этот триумф вызывал у Бонапарта зависть и раздражение.
Вернувшись во Францию триумфатором, Жан Виктор скоро оценил положение дел и открыто высказал свое неприятие стремления Наполеона к единоличной власти.
«Мы не годимся для заговоров» - публично заявил он однажды, в адрес Первого консула.
Моро демонстративно удалился от службы и общественной жизни, поселился с женой в замке Гробуа недалеко от Парижа, отказался от ордена Почетного Легиона, как только узнал о намерении Бонапарта стать императором.
В его доме недовольство Наполеоном выражалось открыто. Говорят даже, что его жена и теща пытались организовывать нечто вроде заговоров, во всяком случае, намеренно собирали вокруг себя недовольных.
Генерал Моро привык к открытой борьбе и заговоров не принимал, как таковых. Хотя привлечь к участию в них его, как человека, имеющего непререкаемый авторитет в армии, пытались многие. Например, Жорж Кадудаль, глава бретонских повстанцев, намеревавшийся убить Наполеона. Впрочем, убежденный республиканец Моро, a priopi не мог иметь дело с людьми, которые собирались вернуть власть Бурбонам. Более того, его крайне изумило сотрудничество с ними генерала Пишегрю, у которого, конечно, были вполне веские причины ненавидеть Бонапарта. Но для Моро личная ненависть не была оправданием измены убеждениям и принципам. С Пишегрю они сохраняли дружеские отношения, потому он вежливо написал генералу, что согласен действовать против Бонапарта, но никогда не будет служить Бурбонам.
Позже Моро даже написал Наполеону по поводу этого заговора:
«Я даже не понимаю, как горстка людей может надеяться сменить правительство и восстановить на троне семейство, которое не смогли вернуть усилия всей Европы и многолетняя гражданская война. Уверяю вас, генерал, что все предложения, которые мне были сделаны, я отклонил как совершенно безумные».
Бонапарт не поверил и приказал арестовать генерала Моро. Затем с помощью предательства был схвачен генерал Пишегрю, позже всех - Кадудаль.
Пишегрю жестоко пытали, однако он никого не выдал, а через 40 дней после ареста был найден в камере удавленным собственным галстуком. В самоубийство, естественно, никто не поверил.
Кадудаль все признал, взял всю вину на себя и был казнен по приговору суда летом 1804 года.
Генерала Моро также судили. Он блестяще защищался на процессе, присутствующие в зале дамы бросали к его ногам цветы, то и дело восклицая: «Моро невиновен! Свободу генералу Моро!».Всё это красочно описано в воспоминаниях мадам де Сталь.
Генерал был осуждён на 2 года тюрьмы, на что Наполеон посетовал:
«Они его решили наказать так, как будто он носовые платки ворует!».
И заменил тюремное заключение на высылку в США.
В письме жене Жан Виктор писал, что приговор стал для него верхом ужаса и бесчестия.
В конце 1804 года Моро прибыл в США, был превосходно принят президентом Джефферсоном, который предложил ему возглавить открывающиеся в Америке военные школы. Но генерал предпочёл поселиться в Филадельфии, где жил как частное лицо, занимаясь охотой и рыбалкой. Он отклонял все предложения заезжих политэмигрантов и агентов враждебных Наполеону держав о сотрудничестве.
С началом заграничного похода русской армии в 1813 году император Александр I по совету бывшего французского маршала Бернадота пригласил Моро принять участие в совместной борьбе с Наполеоном. Так совпало, что жена генерала заболела и уехала в Европу на лечение, его адъютант Ж.Б. Рапатель поступил на русскую службу, а в имении случился пожар, уничтоживший дом, библиотеку и рукописи Моро.
Когда генерал узнал, что в России осталось много пленных французских солдат, написал, что
«...готов идти во Францию с французскими войсками, но не скрою моего отвращения вступить в мое Отечество с чужестранной армией... <…> ... Если значительное число сих несчастных согласится под моим предводительством выйти на берега Франции, ручаюсь, что свергну Наполеона»
Русскими дипломатами был организован тайный отъезд генерала в Европу.
В средине августа 1813 Моро прибыл в штаб-квартиру императора Александра I, был любезно им принят, представлен королю Пруссии Фридриху-Вильгельму III и императору Австрии Францу I.
Александр Павлович намеревался сделать Моро главнокомандующим всеми силами коалиции, так как считал только его достойным противником Наполеона. Но генерал предпочел остаться начальником штаба при русском императоре. Первый завет, который он дал союзникам был такой:
«Не нападайте на те части армии, где сам Наполеон, нападайте только на маршалов».
На следующий день Александр I и генерал Моро отправились на театр военных действий, и всё оставшееся время Жан Виктор неотлучно оставался при русском императоре.
А затем было роковое сражение при Дрездене. Второй день. Артиллерийская перестрелка. Генерал Моро и император Александр I на передовой. Моро предложил императору отъехать подальше от опасного места. Как только они двинулись, Жан Виктор впереди, Александр – на полкорпуса сзади, шальное ядро ударило в Моро, оторвало ему правую ногу и, пробив насквозь лошадь, раздробило левую... Он был эвакуирован с поля боя на носилках, сооружённых из казачьих пик, покрытых шинелями, в Нетниц, где лейб-медик Виллие ампутировал Моро обе конечности выше колен. Затем генерал был перевезён в Лаун, где и скончался 2 сентября.
В своей предсмертной записке к жене, он писал:
«Этой шельме Бонапарту опять повезло. Он и здесь оказался счастливее меня»
Последнее послание Моро продиктовал для русского императора:
«Государь! Я схожу в могилу с теми же чувствами почтения, удивления и преданности, какие почувствовал к вашему величеству в первую минуту нашего свидания...»
Такова жизнь удивительного человека, одного из лучших французских военачальников, генерала Жана Виктора Моро.
Сослагательного наклонения в истории, как известно, нет. Но, кто знает, что стало бы с Европой, если бы в предпоследний год XVIIII века генерал не оказался излишне щепетильным и принял предложение аббата Сийеса…
Кто знает…