На следующее утро Ганжа и Киселев были в Бальге.
- Красивое место...
- Угу, Только немного зловещее какое- то. Хоть я и не суеверный, но как- то мне не уютно. Каждый раз, когда бываю здесь, ловлю себя на этой мысли.
- А это чей дом?
-Как раз того местного краеведа, который пишет всю эту ерунду о тайнах Кенигсберга.
- А он что говорит о смертях? Кстати, он не был знаком с Медведем?
- На счет Медведя не спрашивал. Мы ведь только фото получили. Завтра поинтересуемся.
- А почему не сегодня?
- Сегодня бесполезно. Видишь дверь на замке. Он на железной дороге работает. Сейчас, значит, на смене, вернется ночью. Ну, что, собираем скубы и пошли?
- Пошли. Пока ветер от берега. Может повезет с видимостью.
- Вряд ли, Но хотя бы метр, уже считай повезло. Странно, что Медведь пошел без страхующего. Мы с тобой веревкой связаны, и то как- то не по себе...
- Жажда денег...
Они зашли в воду. Да, видимость оставляла желать лучшего. Но наличие песчаного дна под ногами вселяло надежду. Где- то на глубине 5 метров им удалось поднырнуть под облако мути. Конечно видимость улучшилась не на много, но хоть что- то можно было рассмотреть. Аквалангисты начали зигзагом прочесывать дно, время от времени сверяясь со своими компасами.
Спустя какое- то время в глубине показалось какое- то темное пятно. Они рванули к нему. Этим пятном оказался хвост самолета. Ганжа провел перчаткой по вертикальной поверхности и увидел свастику. Он дернул за веревку. К нему подплыл Кисилев. Похоже, что они шли в правильном направлении. Ганжа дал знак на погружение. Вокруг развалившегося корпуса валялись ящики: одни были разбиты, в них и вокруг них лежали какие- то бесформенные предметы, другие были целы. Кисилев подплыл к одному из них и попытался поднять. Но было бесполезно. Он попытался снять грязь с крышки и увидел на ее поверхности еле различимые руны СС. Тогда он дернул за веревку, соединяющую его с Ганжой, чтобы привлечь внимание напарника, тот направился к нему. Вдруг за спиной питерского полицейского со стороны хвоста появился еще один аквалангист, тот плыл в ребризере, поэтому его было трудно обнаружить раньше. Кисилев дал знак Ганже, но было поздно. Теряя сознание от боли в боку, тот медленно проваливался на дно. Противник отбросив арбалет бросился с ножом на Кисилева. Последнее, что помнил Ганжа- это шум мотора над головой.