До того как попасть в профессиональную журналистику, мне довелось два года проработать в электросетях электромонтером и по совместительству водителем. Водил я не абы что, а настоящую легенду отечественного автопрома — ЗИЛ-157. Последний автомобиль этой модели сошел с конвейера в 1978 году. Это год моего рождения. Тот экземпляр, на котором я работал, был старше меня на 10 лет.
У моей машины было имя. За узкую клиновидную морду его прозвали Колуном, причем прозвали задолго до того, как я родился. Колун был моим старшим товарищем. Его главным достоинством была высокая проходимость. Пожалуй, это самый проходимый автомобиль, какой когда-либо выпускался в нашей стране. Я ездил на нем по лесам и болотам, пробивал как ледокол дорогу в сугробах, преодолевал вброд реки и болота. Случалось выезжать на объект двумя бригадами, и я то и дело вытаскивал из разных непроходимых мест ГАЗ-66, на котором ездила другая бригада.
Были у Колуна и недостатки. Расход бензина у него был 50 литров на 100 километров. По трассе он развивал скорость не более 60 км/ч — это если с горы. По ровной дороге он ехал не более 50. И еще — у него не было гидроусилителя рулевого управления. И это при массе 8 тонн. На вечную память от Колуна у меня остались крепкие бицепсы.
Вы, наверное, уже поняли, что машина эта была для меня больше чем просто машина. С ней связано очень много разных историй — удивительных, поучительных, смешных и грустных. Этих историй хватило бы на небольшую повесть. Но я расскажу вам только одну. Я считаю эту историю апогеем своей карьеры водителя.
Высокая проходимость — это, конечно, для автомобиля достоинство. Но именно из-за этого достоинства я то и дело попадал в различные неприятные истории. Многие водители внедорожников, наверное, поймут меня. Когда под тобой обычная переднеприводная легковушка, ты ездишь аккуратно и туда, где дороги нет, соваться не станешь. А когда под тобой мощный и уверенный в себе вездеход, ты лезешь на рожон и постоянно бросаешь вызов бездорожью.
В тот день мы должны были ехать на строительство очередной высоковольтной линии. Бригада готовила инструменты и экипировку, а я поехал на бензоколонку. Накануне друг попросил меня отвезти ему мешок картошки в гараж. Мне было почти по пути, и я не стал специально отпрашиваться у начальства. Был уверен, что никто и не заметит моего отклонения от курса.
Гараж располагался на крутом склоне сопки. Была снежная сахалинская зима. До гаража в глубоком снегу была пробита узкая дорога. Справа — отвесный склон, слева — крутой обрыв. Я выгрузил пассажира с картошкой и стал сдавать назад. До трассы было метров 200. Я доехал до небольшой площадки, на которой, по всей видимости, разворачивались владельцы гаражей. Я тоже решил ею воспользоваться. Мне не хотелось долго ехать задом. Я начал тыкаться туда-сюда, взад-вперед и встал ровно поперек дороги. Дальше никак. Самое страшное, что назад я уже тоже не мог. Машина застряла. Мне бы взять лопату и расчистить снег, но лень родилась вперед меня. Причем лень — это была только половина моей беды, второй половиной была безрассудность. Я, недолго думая, а точнее — совсем не думая, поехал вперед. Вниз по склону.
Уже через несколько секунд я понял, что съехать со склона потихоньку не получится. Склон был очень крутым, и машина стремительно набирала скорость. У подножия склона стояла панельная пятиэтажка. Это была верная смерть, причем не только для меня, но, возможно, и для кого-то из обитателей этого дома. Не знаю, откуда у меня взялось столько силы, но я сумел без всякого гидроусилителя повернуть руль и направить махину правее. Я съехал со склона по диагонали и въехал, а вернее сказать — приземлился на покрытый глубоким снегом пустырь. Я был счастлив. Только что я избежал смерти. И, возможно, спас от смерти еще кого-то. Но мое приключение только начиналось.
Выйдя из машины, я утонул в снегу. Снега было выше пояса, до дороги было метров тридцать. Я размотал лебедку, зацепил крюк за дерево и попытался вытащить сам себя из снежной западни. Трос лопнул, а машина даже не шелохнулась. Я достал лопату и начал копать.
Я расчистил метр перед капотом, сел за руль и попробовал тронуться. Машина не шелохнулась, колеса крутились, а машина стояла на месте. Колун приземлился сверху и спрессовал снег под собой. Поскольку снег был мокрым, получился практически лед. Лопатой взять его было невозможно. Я понял, что без посторонней помощи я не выберусь. Я связался по рации с диспетчером, сказал, что застрял, и назвал адрес.
Я сидел и ждал. Это было очень мучительное ожидание. Я был настоящим несчастьем для начальника нашего автопарка. С Евгением Викторовичем мы были соседями, именно благодаря ему я и попал в электросети. У нас были прекрасные человеческие отношения, с его стороны даже отеческие. Но несколько раз я становился источником крупных неприятностей для него. Дважды я клал свой Колун на бок, несколько раз застревал в лесах так, что для моего вызволения приходилось привлекать тяжелую технику.
Евгений Викторович приехал через пять минут. Он вылез из своего УАЗика и закурил. Он смотрел на Колун, курил и молчал. Мне и так было не по себе, а от этого молчания стало еще хуже. Он докурил сигарету и начал вторую. Чем дольше он молчал, тем страшнее мне становилось. Обычно он очень громко ругался в таких случаях, не стесняя себя в выражениях. А тут — стоит и молчит. Я бы предпочел, чтобы он ударил меня. Я подошел к своему начальнику и начал умолять его простить меня. Я сказал, что готов понести любое наказание, взять на себя расходы по вызволению машины. Наконец Евгений Викторович заговорил:
— Ты знаешь, я не стану тебя наказывать вообще. Никогда. Ни за что. Я даже премию тебе выпишу, но только если ты ответишь мне на один вопрос. КАК? Я даже не спрашиваю тебя, почему ты поехал на заправку, а оказался здесь, и я не стану тебя пытать, зачем ты заехал на этот пустырь. Ответь мне только на один вопрос. Как ты туда заехал? Вот если бы мне предложили миллион долларов, чтобы я загнал машину туда, я не смог бы этого сделать. Ну разве что на вертолете туда ее опустить.
Я повернулся и посмотрел на Колун глазами Евгения Викторовича. Машина стоит по самые двери в снегу. Вокруг нет никаких автомобильных следов. Сзади — отвесный склон, на котором практически нет снега и, соответственно, тоже нет следов. Глядя на эту картину, можно подумать только одно — машина стоит на пустыре с осени. Но Евгений Викторович только сегодня утром выпустил меня на ней из автопарка. Остается вторая версия — вертолет, но это из разряда фантастики. Я даже не представляю, о чем думал Евгений Викторович, пока курил. Я попробовал объяснить ему, как я попал на этот пустырь, но понял, что лучше было придерживаться версии с вертолетом. Она звучала бы более правдоподобно.
Колун вытаскивали всем автопарком. Потребовался трактор «Беларусь», два полноприводных грузовика ГАЗ-66 и родной брат моего Колуна — лесовоз, сделанный на базе ЗИЛ-157. Порвали несколько тросов, сломали несколько лопат. Колун был спасен.
Месяц спустя я ушел в отпуск. Из отпуска я не вернулся, потому что стал журналистом. После меня на Колуне никто не ездил. Начальство отказалось от него из-за большого расхода бензина. Год он простоял в автопарке, а потом его сдали на металлолом.
А в моей памяти он остался навсегда. С тех пор я очень крепко думаю прежде чем ехать туда, где нет дороги. А если понимаю, что я застрял, сначала думаю и только потом предпринимаю какие-то действия.
Вы прочли рассказ из цикла "Бог любит Дениску"
Это сборник автобиографических произведений невеликого русского писателя. Прочесть другие рассказы из этого цикла можно, кликнув по хештегу #бог любит дениску