Летом во время выборов в московскую городскую Думу вспыхнули протесты. Москвичи протестовали против недопуска на выборы известных в городе и популярных оппозиционных кандидатов, в том числе избранных глав районов. Многих тогда шокировало такое открытое жульничество — кандидатов не допускали по смешным, нелепым и издевательским основаниям несмотря на очевидную поддержку москвичей.
Эта история вскрыла одну из главных схем управления российской политикой в путинское время — для того, чтобы удерживаться у власти Владимир Путин и его команда самыми разными способами сокращают количество участников политического процесса. В 2019 году эта тема зацепила общественное внимание, но началась она очень давно, 20 лет назад и последовательно исполнялась все эти годы.
Очень важно понимать то, о чём я расскажу в этом ролике. Тут и ответ на то, как было искусственно произведено мнение «никого кроме Путина нет», и ответ на то, почему на выборах нет таких кандидатов, за которых хотелось бы агитировать. Всё это не случайность. Нет, в России не вымерли внезапно адекватные, харизматичные и умные люди желающие идти в политику. Просто вся государственная машина работает на то, чтобы они не могли не то что выиграть сражение, но даже выйти на ринг. Давайте разбираться.
Российская политическая система к концу 20 века — живой, разнообразный и конкурентный мир. Сегодня невозможно себе такое представить: президент Ельцина и правительство перманентно конфликтуют с преимущественно оппозиционным парламентом и региональной «фрондой».
Избранные губернаторы конкурируют за ресурсы между собой и с федеральным центром и не то что не поддерживают президента — не желают вообще с ним никак ассоциироваться, настолько его фигура непопулярна.
1999 год
Выборы Государственной Думы 3 созыва, состоявшиеся 19 декабря 1999 года, за 12 дней до назначения Владимира Путина исполняющим обязанности Президента России, проводились по смешанной системе: 225 депутатов избирались по спискам, 225 — по одномандатным округам.
В выборах участвовало 26 политических партий, избирательных блоков и объединений. Что несколько меньше, в сравнении с парламентскими выборами 1995 года, участниками которых стали 43 объединения, в том числе — общественные организации, к выборам 1999 года уже не допущенные. Общее же число организаций, имеющих право на участие в выборах снизилось с 272 на выборах 1995 года — до 139 в 1999.
Тем не менее, участниками выборов все еще могли выступать не только общефедеральные политические партии, избирательные блоки и объединения, но и партии региональные.
Результаты выборов декабря 1999 года сложились в пользу президентской администрации: партия консолидированной бюрократии «Единство» (Медведь, прообраз “Единой России”), наспех созданная Борисом Березовским прямо под выборы, победила объединенную в блок «Отечество — вся Россия» оппозицию во главе с Юрием Лужковым и Евгением Примаковым. 73 места, с учетом одномандатников, у «Единства», 66 — у ОВР.
Последний в 90-е «большой бой в верхах» между сильными региональными главами и президентом закончился победой президента, но вовсе не уверенной и совсем не окончательной.
Более того, пропрезидентская партия не просто не получила контроль над большинством в парламенте, она, что опять же невозможно сегодня представить — даже не самая большая. Самая большая фракция в Госдуме по прежнему была у Коммунистической партии — 113 депутатов.
Всего на момент вступления Владимира Путина в должность сначала — исполняющего обязанности, затем — избранного президента, нижняя палата российского парламента была представлена 9 депутатскими фракциями, еще 17 депутатов не входили ни в одну из них, оставаясь независимыми. Несмотря на сокращение перечня допущенных к выборам категорий участников, первый парламент Владимира Путина все еще оставался формально оппозиционным исполнительной власти.
Первой задачей Путина, которую вполне открыто декларировала администрация президента, стало сокращение и укрупнение политических партий, допущенных к участию в выборах, контроль оставшихся, а следовательно — парламента и всего законодательного процесса.
Идеальная парламентская модель представлялась если уж не двухпартийной, то, по крайней мере, малопартийной.
Новизна метода путинской администрации по сравнению с предшествующей состояла в инструментах. Администрация Бориса Ельцина решала задачу снижения числа и укрупнения парламентских сил политтехнологическими средствами, путем создания новообразований и объединения в них всех лояльных себе политиков. Новая же администрация изначально сделала ставку на правовые изменения, на законодательное ограничения числа сил, допущенных к участию в выборах.
Первым изменением стал запрет региональных партий. Даже не запрет на участие их в федеральных выборах, а изменение самого понятия партия. С июля 2001 года все партии должны отвечать требованиям федеральной. То есть, например, раньше мы с вами могли создать региональную партию в Москве и выдвигать кандидатов на московских выборах. Теперь же мы вынуждены открывать отделения в большинстве регионов, или присоединяться к крупной партии.
Это, вместе с созданием федеральных округов, ограничивало автономию регионов, снижало общее число действующих объединений и сильно затрудняло регистрацию новых. Отныне уже само свидетельство о регистрации юридического лица требовало создать огромную организацию, с массой региональных отделений.
Здесь проявляется стратегия всех законодательных изменений на 20 лет вперед. Под каким бы флагом, в каком бы формате они ни проводились, какие бы куски законодательства не затрагивали, общим будет одно — максимально затруднить рост числа легальных структур, имеющих право на участие в выборах.
Новый политический менеджмент уже тогда осознал, что ключевой элемент контроля электоральной и партийной структуры — это не управление выборами как процедурой агитации, голосования и подсчета результатов, это даже не столько подчинение существующей парламентской оппозиции, но это именно «контроль на входе» — строительство барьеров, препятствующих вовлечению в политический механизм участников извне.
Почему именно эта стратегия, почему ограничения на входе? Кажется же, что несопоставимая пропорция ресурсов, как финансовых, так и медийных, аппарат фальсификаций и так дают власти неограниченные возможности.
Какая разница, сколько участников допущено, если на каждый их рубль администрация легко тратит 100, а результаты вообще рисует на свой вкус? Это заблуждение. Фальсификация выборов для систем вроде нашей — целая сложная и опасная работа. Если бы протоколы просто можно было бы переписать — мы не наблюдали бы такую предвыборную активность, такие ресурсы на агитацию и мобилизацию, которые мы видим на каждой кампании. Фальсификации имеют свои пределы — можно натянуть 10-15 процентов, но не 50%. Фальсификации видны, и чем более масштабны — тем более видны. Фальсификации ведут к протестам.
Чем больше участников — тем выше прозрачность, тем сложнее контролировать каждого из них, тем Уже пространство фальсификаций.
Контроль конкуренции «на дальних подступах», прямой недопуск, жесткий контроль над единичными легальными участниками — самый эффективный способ получения нужных результатов. Нет необходимости слишком сильно переписывать протоколы выборов, в которых участвует только Белоснежка и семь во всем зависимых от нее гномов. В таких выборах и обществу участвовать неинтересно и оно высокомерно забивает на выборы, говоря что не хочет выбирать между сортами известной субстанции. Власти именно это и нужно: никто даже не пытается вмешаться в процесс, ничего и не нужно фальсифицировать.
Следующим шагом в этом направлении стали принятые в 2002 году поправки к закону «О государственной регистрации юридических лиц», которые передали вопрос регистрации политических партий Министерству юстиции. Оно получило чрезвычайно широкие полномочия как по отказу в регистрации, так и по снятию с регистрации существующих партий. Эти действия мы можем наблюдать и по сей день.
2003 год
Уже к следующим парламентским выборам 2003 года была создана ситуация, в которой регистрация новой независимой партии стала процедурой нереалистичной.
С одной стороны, порог по минимальной численности и созданию региональных отделений не менее чем в ⅔ субъектов федерации — требовали вложения огромных усилий и средств в создание новой партии, с другой — Министерство юстиции было ничем не ограничено как в отказе регистрации, так и снятии с регистрации партий. То есть вы могли вложить очень много ресурсов, пройти 10 кругов ада, а потом получить необоснованный отказ который невозможно оспорить.
Результаты не заставили себя ждать — в парламентской кампании 4 созыва Государственной Думы 2003 года участие как партийными списками, так и выдвижением одномандатных кандидатов принимали уже лишь федеральные политические партии и их избирательные блоки, коих набралось 23, против 26 в 1999.
Незначительное, казалось бы, снижение числа участников скрывало под собой вполне конкретные перемены.
К окончанию срока полномочий 3 созыва Государственной Думы избирательные блоки Администрации Президента и объединенной региональной элиты превратились в политическую партию Единая Россия, которая была уже не разовой предвыборной игрушкой одной из властных групп, но буквальной реализацией давней идеи «партии объединенной бюрократии».
Формально центристская, Единая Россия не опиралась ни на какую внятно сформулированную идеологическую платформу. Она стала партийным и парламентским компонентом высказанного Владимиром Путиным курса на укрепление вертикали власти. В которой номенклатура на всех уровнях встроена не только в единую административную, правовую и фискальную, но и партийную иерархическую структуру.
Где обеспечение уверенного лидерства Единой России — это не бремя, возложенное на ресурсы одной конкретной административной группы, в конкуренции со всеми прочими, но ключевая метрика эффективности работы аппарата государственного управления на всех уровнях, с муниципального — до федерального.
В декабре 2003 года новая партия под председательством министра внутренних дел Грызлова, мэра Москвы Лужкова и популярного в массах министра МЧС Шойгу — получает 37,5% по списку и 103 мажоритарных округа, в сумме — 304 мандата.
Впервые в истории новой России формируется партия парламентского большинства. Задача администрации президента полностью выполнена просто усложнением допуска — никаких больше торгов и компромиссов. Исполнительная власть полностью контролирует законодательную. 67,5% — еще не конституционное, но такое большинство, которое позволяет принять любой федеральный закон в любой момент ни с кем не договариваясь.
Те же выборы отметились как формированием «четырехпартийной» думы: Единая Россия, КПРФ, ЛДПР и Родина (впоследствии — Справедливая Россия”), так и утратой парламентского статуса нашим «либеральным крылом» — Яблоко Григория Явлинского и СПС Бориса Немцова не смогли преодолеть 5% барьер. Всего Госдума 4 созыва включала в себя 5 фракций, наименьшей из которых стали 8 депутатов партии «Патриоты России», еще 23 депутата остались независимыми, не вошли ни в одну из фракций.
2004 год
2004 год отметился не только терактами в Беслане и отменой губернаторских выборов на их фоне. Главным новшеством стал новый порядок избрания Государственной Думы. В нем произошло два принципиальных изменения: выборы по одномандатным округам были отменены, российский парламент перешел со смешанного на списочный порядок формирования, а также были запрещены избирательные блоки. С 2004 года в выборах Государственной Думы могут принимать участие лишь списки федеральных политических партий. Вместе с тем, федеральный закон №95 2001 года «О политических партиях» к концу 2004 года был отредактирован уже 6 раз, и каждый раз список требований к партиям, допускаемым до выборов, расширялся.
2007 год
К выборам государственной Думы 5 созыва в 2007 году был сделан последний в длинной череде шагов по прекращению ротации и фиксации статуса-кво парламентской структуры — «проходной» барьер для партийных списков был повышен с 5% — до 7% голосов, что окончательно ликвидировало и без того ничтожные на тот момент возможности по вовлечению в парламент новых участников, в частности либеральные партии.
Кампания 2007 года, Государственная Дума 5 созыва — зенит российской «электоральной диктатуры» в период высоких экспортных цен на энергоносители, резкого роста российской экономики и реальных доходов граждан. Шикарную и очень точную характеристику тогдашней думе дал ее председатель, один из высших руководителей партии Единая Россия Борис Грызлов, который сказал: «Парламент — не место для дискуссий».
В результате комплекса последовательных законодательных изменений до участия в парламентской кампании 2007 года были допущены лишь 11 федеральных партий. Напомню, лишь 12 лет назад в выборах участвовали 272 структуры.
Единая Россия получила на выборах 64,3% голосов, что впервые позволило ей сформировать конституционное большинство в 315 депутатов. Всего же Государственная Дума 2007 года была составлена 4 фракциями: Единая Россия, КПРФ, ЛДПР и Справедливая Россия — конфигурация, сохраняемая и сегодня.
Пятый созыв российского парламента держит абсолютный рекорд по принятию президентских и правительственных законодательных инициатив. Да, даже по сравнению с «бешеным принтером» 6-го созыва. Именно пятый созыв воплощал идеальную стереотипную модель Государственной Думы как формального отдела Администрации Президента штампующего под видом парламента нужные документы. Именно в нем законотворчество окончательно превратилось в юридическую формальность.
Почему важно помнить эту историю
Почему важно помнить эту историю? Всё просто, потому что это их история успеха. Все 90-е годы парламент — огромная заноза для исполнительной власти. Бесконечный торг, договоренности, коалиции и их разрушение. Премьеров месяцами утверждают, бюджеты не принимают. На каждые выборы — новый партийный проект. Такие политтехнологии, сякие политтехнологии. Если победы, то не абсолютные, если поражения — то горькие. С нашей точки зрения — нормальная конкуренция, с точки зрения правящих бюрократов — сплошной разброд и шатание.
Новая администрация готовилась к большой войне — многолетнему подчинению парламента, новому раунду политтехнологической войны.
Но быстро выяснилось, что все это не очень нужно. Не надо пытаться воевать на участках, тем более — соблазнять и запугивать избранных депутатов. Лишь несколько законодательных изменений, сокращение числа партий, усиление над ними контроля, затруднение регистрации и упрощение ее отмены — уже в следующем созыве обеспечат абсолютное, а через один — конституционное большинство, в котором все прочие партии, кроме Единой России, сидят в зале для красоты.
Можно украсить результат за счет электоральных аномалий в отдельных регионах, но масштабные фальсификации не так уж и необходимы — реальной конкуренции нет на входе, а обществу, в результате, не интересно участвовать в таких выборах. И вам ничего не мешает править.
Нет никакой причины не продолжать успешный опыт. Не распространять «контроль на входе», как за счет снижения числа легальных структур, так и затруднения порядка регистрации на всех прочих выборах.
Федеральные власти, следом — уже региональные и местные, не просто способны отказать в регистрации или снять с регистрации любого кандидата на произвольных основаниях, но они же и контролируют саму процедуру выдвижения — единичные легальные партии. Через эту историю, через историю большого успеха, нужно воспринимать все законодательные новации последнего времени.
Все не очень хорошо. Харизматическая легитимность Владимира Путина очень сильно зависит от текущих рейтингов. Текущие рейтинги утратили допинг Крыма; последовательно, под влиянием падения доходов населения, рейтинги снижаются последние два года подряд; на фоне коронакризиса, крайне неубедительных мер по поддержке граждан и бизнеса — падают еще быстрее.
Что дальше
На носу «большой электоральный цикл». Это не только всенародное голосование, проводимое по закону о самом себе, но и региональные кампании этой осенью, парламентская — будущей осенью, а там уже и до 2024 рукой подать — пусть и с обнуленными сроками, но выборы надо как-то выиграть. Причем за эти годы российское общество стало совсем другим, пространство прямых фальсификаций под давлением наблюдателей и общественного внимания еще сильнее сузилось.
Не сломано — не починяй. Нет ни одной причины думать, что проверенный инструмент убедительных побед — ограничения на входе, сейчас вдруг не сработает. Запрет на участие в выборах судимым по еще 50 уголовным статьям, в том числе — за участие в митингах, снижение допустимого брака в подписях, усложнение процедуры сбора подписей — может быть не по форме, но по сути — очень хорошо ложится в привычную схему, что работала 20 лет подряд. Сложно проиграть пустому месту в бюллетене — звучит как разумная идея.
С другой стороны, тут есть светлая сторона. Такого рода изменения и в такой срок — от хорошей жизни не вводят. Политические менеджеры, очевидно, понимают весь драматизм ситуации, всю глубину падения реальной поддержки, которую не может удержать даже массированная пропаганда.
До какого-то времени реальную поддержку можно заменить электоральным жульничеством, но ресурс этого не бесконечен.
Чтобы не радовать кремлёвских электоральных менеджеров, пожалуйста, не отказывайтесь от участия в политике. Не говорите про то, что вам не нравится ни один кандидат, а потому вы не придёте — ведь именно в этом и есть цель политтехнологов сидящих в Кремле.
Приходите голосовать. Объединяйтесь, участвуйте в общественных организациях, в партиях. Мы вот со сторонниками вступили в Яблоко и пытаемся его реформировать, довольно успешно, ещё мы делаем общественное движение Городские Проекты, которое объединяет адекватных и активных людей интересующихся урбанистикой и иногда помогает им участвовать в выборах. Всё это нужно чтобы поддерживать у людей интерес к политике и создавать альтернативу бюрократическому аппарату пытающемуся контролировать всю политическую активность.
Понравился текст? Подпишитесь на мой канал, чтобы не пропустить новые статьи.