Яркое летнее солнце вставало над ничего подозревающим поселком М.
Поселок, как поселок, как и тысячи таких же других. Школа, садик, здание администрации, по совместительству и суд, и загс, и почта, отделение представителей исполнительной власти, пара больших магазинов, множество ларьков, как говорится, развитая инфраструктура. Огромные ямы на дорогах, чернобыльские зоны в гаражах, черная колейная грязь. Бетонные дома, по четыре этажа, перемежающиеся деревенскими хатами. Разбитые палисадники с фасада и плантации картошки с тыльной стороны, где уже бродят курицы. Неизменные ржавые трактора, памятники былому величию, раскиданные хаотично по поселку. Характерный запах с фермы, иногда доносимый попутным ветром.
Луч света ударил в окно. На большой пружинной кровати началось пробуждение и из под вороха одеял и подушек на свет божий появилась она, растрепанная и заспанная. Подошла к зеркалу, заточенному в трильяж. Зеркало показало - вчерашний девичник не прошел бесследно. Впрочем времени на сожаления не было, потому как в комнату, хохоча, ворвались подружки и участницы вчерашнего праздника. За ними, степенно следовала мама, осторожно неся на руках огромное белое платье, с тюлем и бусинками. Маму за платьем почти не было видно. Сама родительница уже была почти готова к торжеству. Черное платье-футляр, папильотка на челке и смешно накрашенные губы. Которые она тут же поджала, явно показывая недовольство поздним подъемом. А еще холодец не застыл, тоже беда. И гармонист куда-то запропастился, не иначе запил. Мать разложила на кровати платье, расправила его и удалилась решать организационные вопросы.
Невесту уже тормошили подружки, шустро наводя марафет в четыре руки. На голове высилась башня из локонов, щедро украшенная шпильками и не менее щедро залитая лаком. Возле чугунной батареи притаились белые туфли-лодочки на невероятном каблуке, на стуле торжественно висела фата, в вазе дожидался своего часа миниатюрный букет, на который они все весьма хищно посматривали.
К дому начали съезжаться самые близкие гости, приглашенные участвовать в мероприятии выкупа. Они толпились возле подъезда, пуская клубы сигаретного дыма. Мужчины несколько скованно, было явно видно, что костюмы они носят не часто. Женщины триумфально и гордо, осознавая все свое великолепие, но зорко отслеживая перемещения своих мужей, дабы те не злоупотребили заранее.
На темно-синем седане прибыл, наконец-то жених. Его костюм с люрексом блестел на солнце. Челка была причесана и идеально лежала на лбу. Машина по случаю праздника была канонично украшена лентами, шарами, огромными кольцами и куклой.
Прорвавшись через кордон конкурсов, плакатов, частушек, бабушек, дедушек, бокалов шампанского, без одного ботинка и с уже почти пустым кошельком жених вцепился в каравай с одной стороны смотря в глаза своей суженой, которая в свою очередь впилась в каравай с другой стороны. Вполне предсказуемо оторвав от него кусок раза в два больше. Гости и родители со стороны невесты хлопали в ладоши и радовались, вот мол, кто хозяин-то в доме будет. Родственники со стороны жениха натянуто улыбались, посмотрим-посмотрим.
Невесту грузили в машину. Платье на трех подъюбниках некрасиво задралось, но мелькнули стройные ноги в белых чулках, сгладив ситуацию, заставив жениха несколько приободриться и тут же нырнуть в салон.
Томительное ожидание в зале, торжественная церемония на протертой ковровой дорожке, чуждая слуху классическая музыка, хорошо поставленный ненатуральный голос, желающий молодым счастья, слова согласия, звучащие нелепо, плачущие мамы, гордые папы, гости уже мысленно выпивающие и закусывающие. Трепещущие белые голуби выпущенные за деньги, чтобы улететь к себе в голубятню. Больно стукнувшая пятирублевая монетка, случайно затесавшаяся в мешочек с семенами. Сами семена застрявшие в сложной прическе. Снова задравшийся кринолин и еще не один раз пока шумная свадьба не объехала все достопримечательности поселка. Начинающие гудеть от высоких каблуков ноги. Намокший воротничок рубашки жениха постоянно прыгающего из машины и в машину.
Детский садик, с которым договорились для проведения банкета. Рукописные плакаты на стенах. Огромное количество еды, батареи бутылок. Протертый линолеум и старый магнитофон. Баянист в залихватском картузе и почему-то в хромовых сапогах встречал молодых сомнительной композицией “из-за острова на стрежень”. Дальний родственник выполняющий роль тамады не давал сидеть никому, насильно заставляя участвовать в конкурсах.
Пик празднества давно прошел, на полу смешивались с грязью блестки вылетевшие из хлопушек. Гости разбрелись кучками по интересам, лишь иногда вскидываясь, чтобы подсчитать длительность поцелуя, который возникал после чьего-то недоумённого вопроса “А чего так горько-то?”.
Подвыпивших гостей развозили, разводили по домам. Завтра второй день празднования, надо успеть отдохнуть.
Молодым, наконец-то, было позволено улизнуть в подготовленное гнездышко, где они с нескрываемым облегчением посдирали с себя неудобную одежду и обувь, разобрали сложную прическу, после чего на столике выросла внушительная горка из невидимок и шпилек. Стряхнули с тяжелого пледа лепестки роз. Совершили набег на холодильник, куда заботливая мама предусмотрительно положила часть еды с праздничного банкета. Невеста, теперь уже жена быстро соорудила закуску. Жених, теперь уже муж, налил по стопке водки. Они чокнулись, улыбнулись друг другу и наконец-то выдохнули.
Где-то под окнами гуляли еще оставшиеся в живых гости, пели удалые песни фальшивыми громкими голосами. На стуле висел светлый брючный костюм, наряд на второй день. Он, костюм, не очень ей нравился, но удобные ботинки, которые к нему прилагались очень радовали.
