Николай с трудом принял новое своё состояние и Марина часто, просыпаясь по ночам, видела, как он сидит за столом перед зажжённой свечой, глядя будто куда-то вдаль. Он ничего не говорил, не рассказывал ни о войне, ни о том, как потерял руку. Глядя на него Марина всё пыталась узнать в нём того человека - деятельного, сильного, каким он был до войны и не узнавала. Больше года они привыкали друг к другу заново, а Николай привыкал к жизни без руки. Работа в кузнице стала невозможной, а такого работника, который мог бы заменить его несостоятельность, он не нашёл.
Нет, по-началу он искал себе подмогу и находил. Но проходило несколько дней и Марина выслушивала гневную тираду о том, что и этот очередной работник оказался олухом: молот держать правильно не может, металл греет недостаточно и портит работу там, где мог бы сделать хорошо. Где-то в глубине души Марина понимала, что Николай злится так от собственного бессилия и непричём тут нерадивые работники, но не смела это сказать. Дела в кузнице пошли плохо. Пришлось оставить прежнее занятие и более двух лет их семья перебивалась случайными заработками.
Всё поменялось в один день, когда подросший двенадцатилетний Гришка заявил:
- Батя, а пойдём вместе в кузницу. Я помогать тебе стану. Обучишь меня, я ж видел, как ты делаешь. Глядишь, смекну со временем что да как"
Николай посмотрел на сына серьёзно и так же серьёзно спросил:
- Выдюжишь?
- Выдюжу - был ответ.
Так они стали уходить в кузницу вдвоём. Нелегко было такому юнцу махать тяжеленным молотом, работать в жаре. Но сын не жаловался и Николай невольно удивлялся такому упорству. Постепенно он передавал ему все тонкости своего мастерства, а к пятнадцати Гришкиным годам и вовсе нежданно для себя отметил, что сын самостоятельно проделывает всё необходимое, пока он стоит рядом и лишь наблюдает за работой.
Сидя вечерами на завалинке у дома, Николай часто размышлял обо всём, о жизни. Был ли он счастлив? Трудно было сказать. Он вспоминал свою юность, как влюблён был в собственную жену и думал о том, как странно повернулась его жизнь. Ему казалось, что не важно это - любит ли его Маринка. Важно, что он любит, а оказалось непосильной задачей - любить одному. Сколько лет он ловил её взгляд, старался сделать всё, чтобы она была счастлива. Но не сумел. Нет, ни разу он не пожалел о том, что убил Алексея. Но вот о своей женитьбе он думал часто: о том, как могло бы повернуться всё, не вытащи он Марину в то утро со дна реки...
А теперь... Детей он любил, не разделяя их на своих и не своих, воспитывал их, стараясь уделять время каждому. И, пожалуй, только они и были его отдушиной последние годы. Ради них он трудился, возвращался домой, чтобы вновь почувствовать их ручонки на своей шее. Много передумал Николай, лёжа в окопах. и одна мысль неотступно преследовала его, отравляя сознание: он обманулся в своей любви.
Продолжение здесь
Первая глава здесь
Любовь Милютина