Прошлой год принес читателям несколько любопытных литературных новинок, вышедших из-под пера петербургских авторов. Действие в них разворачивается в разные времена и эпохи. Но всех их объединяет одно, для нас очень важное свойство: cюжеты их разыгрываются на невских берегах. Наш город вновь потверждает славу одного из самых продуктивных литературных мегаполисов не только России, но, пожалуй, и мира.
Стремительное перемещение в пространстве и времени – вот очевидная отличительная черта современного поколения наших земляков-прозаиков. С историей они на «ты», а по сему свободно позволяют себе увлекать читателей в прошлое, на ходу меняя привычные исторические ситуации, интерпретируя общеизвестные факты.
Стартующая к славе София Синицкая совершает подобную творческую мистификацию в книге «Мироныч, дырник и жеможаха. Рассказы о Родине». В повести «Гриша Недоквасов», открывающей сборник, кукольного мастера и актера Григория Недоквасова, оказавшегося свидетелем убийства С. М. Кирова в садике на Петроградской стороне (именно так!), ссылают в отдаленные места, а смерть секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) обставляют в трагическом свете, удобном для текущего политического момента. И понятно, что чем дальше следует фабула его судьбы, тем больше отдаляется главный герой от города Ленина. Дальнейшие приключения Григория полны причудливых видений и персонажей. Поражает в книге не столько занимательность, а порой и фантастичность историй, которые так похожи на сказки. О Родине.
Совсем иную версий отношений с прошлым предлагает писатель Фигль-Мигль в романе «Долой стыд». Популярный и полузагадочный автор продолжает литературные игры-обманки с читателями. Эта книга и есть один большой текстовой розыгрыш, от названия и до финала. Место действие романа – Петербург дней нынешних и Ленинград годов 1980-х, что уже само по себе создает некие ассоциации и возможные аллюзии на предмет сотрудничества (или противостояния, кому как нравится!) творцов андеграунда с соответствующими специальными органами, призванными блюсти безопасность советских (позднее российских) граждан. За неназванными и упомянутыми фамилиями и личностями стоят вполне конкретные люди из ленинградской подпольной богемы времен позднего застоя. Самое интересное – наблюдать за их поведением в нынешнюю эпоху. Поучительная получается в итоге картина.
В романе перемешаны новеллы об одном сквозном полушпионском-полукультурном сюжете и новеллы из жизни реальных исторических фигур - Плеве и Каткова. А излагается он от лица четверых весьма смутных персонажей, каждый из которых оказывается ни тем, кем назван. Город здесь как декорация, которая меняется, как в театре, в зависимости от того, в какое время погружает публику своими фантазиями автор.
С фантазиями, как оказывается, у петербургских авторов все в порядке. В чем убеждаешься, прочтя мрачное фэнтези Антона Чижа «Красный треугольник». Время действие – наши дни, а вот место…Оно напоминает о некогда знаменитом предприятии, чьи корпуса до сих пор высятся вдоль Обводного канала. Понятно, что нынче там образовались очевидные пустота и запустение. Это и позволили популярному автору детективов сыграть с читателем в некую игру наподобие компьютерной под девизом «выживи среди чудищ и вурдалаков». Для кого-то, быть может, подобная литературная забава привычна и естественна. А для кого-то покажется отражением мистической сущности «Петра творенья», явно влияющей на жителей северной столицы и их психику. Здесь возможны варианты.
Например, в дебютном сборнике рассказов Вирджинии Холидей «Персонажи» мы встречаем несколько десятков историй, произошедших на невских берегах. Мир минималистской прозы автора по фамилии «Праздник» (именно так она переводится с того же английского языка) суров и скоротечен. Ты буквально не успеваешь разогнаться вместе с ритмом новеллы, а глядь – она уже финиширует на следующей странице книги. Будто автор зафиксировала свои ощущения прозой на перегоне между двумя станциями метро. Или стоя на эскалаторе. В этом смысле рассказы Вирджинии есть продукт абсолютно петербургский с весьма явными признаками гоголевской традиции рефлексии по поводу того, что окружает ее персонажей. Их вы при минимальной наблюдательности сами можете встретить в любом из районов нашего славного мегаполиса: от Гражданки до Веселого поселка.
Эти так называемые «спальные районы» облюбовала в свой новой книге рассказов «Открывается внутрь» Ксения Букша, которая после футуристическо-саркастичной «Рамки» вернулась в родной город, «знакомый до слез». Точнее, в родной, судя по всему, район Автово, где и проживает большинство персон из представленных новелл. Неустроенность быта и социума на улицах и проспектах есть некая общая метафора неустроенности личных судеб тех, кто мотается по городу в вечных маршрутах, чьи входные двери как раз и открываются внутрь. Ехать неудобно, отказаться невозможно. В прежние времена о подобном способе существования в транспорте пелось в песне из популярной комедии – «нас в набитых трамваях болтает». Нынче болтает в «тэшках», из которых так трудно порою выбираться…
Тем не менее, есть в нашем городском пантеоне любимых авторов один, который вот уже третью книгу подряд описывает подобный способ передвижения по городу, немного досадуя на дискомфорт (особенно в зимнее время), но стоически не отказываясь от него. Его имя – Андрей Аствацатуров.
В новом романе «Не кормите и не трогайте пеликанов» он продолжает автобиографическое повествование о житье-бытье ленинградского филолога. Правда, на сей раз полет авторской фантазии унес героя романа сначала на туманный Альбион. Что привело к некой авантюрно-любовной интриге. Однако позже, как и положено, патриоту родного города, Андрей Алексеевич возвращается сам и возвращает своего героя в хорошо знакомое его поклонникам место – в многоэтажку на площади Мужества. А заодно и в коридоры одного весьма узнаваемого вуза. Все происходит в нынешние дни с кое-какими воспоминания о голодноватом прошлом 1990-х годов. Все узнаваемо и все похоже на реалии житья-бытья петербургских интеллигентов.
Однажды на мой вопрос о достоверности того что происходит в его книгах, Андрей Алексеевич с изящной хитростью филолога ответил, что в них есть какая-то доля правды, которая соответствует реальным событиям. Наверное, так мог бы ответить любой из нынешних петербурсгких авторов.
Сергей Ильченко
Профессор, доктор филологических наук, кандидат искусствоведения
https://jf.spbu.ru