Когда я училась в четвёртом классе – меня укусила собака. А было это так. Мартовским солнечным воскресным днём мы с подружкой Раей решили
пойти в кино. Весна была ранняя, земля оттаяла, но лужи высохнуть ещё не успели; в них отражалось солнце; и мир, казалось, освещался солнечным светом не только с яркого безоблачного неба, но и снизу, от светящихся солнечных луж. Настроение было радостно-весёлое, тем более, что в кинотеатре нас ждала очень смешная комедия. Наконец-то все вырядились в весенние одеяния, сбросив надоевшую зимнюю одежду, и сразу же постройнели. Я заглянула к Рае, но она ещё только одевалась: не ждать же её в доме, когда на дворе такая весна! Я крикнула Рае, чтобы она быстрее одевалась и догоняла меня, а я потихонечку пойду. Напротив бараков, в одном из которых мы жили, находились сараи, где у каждого что-нибудь хранилось – овощи, консервированные на зиму ягоды и фрукты, или какая-нибудь старая рухлядь, которая в доме уже не нужна, но выбрасывать которую ещё жалко. Возле сараев было немного посуше, так как это была солнечная сторона, вот туда я и направилась не спеша, в ожидании Раи. Я о чём-то задумалась и даже не слышала, как она меня догнала. Рая неожиданно дёрнула меня за полу моего осеннего пальто как раз в тот момент, когда я переходила большую лужу. Я не оглядываясь шутя хлопнула рукой по её руке, засмеявшись: «Райка! Ну хватит уже дурачиться!»… и вдруг моя рука ощутила что-то влажно-слюнявое и волосатое. От такой неожиданной неадекватности ожидаемого и реального я была настолько шокирована и изумлена, что тело моё мгновенно пронзила мощная волна не то страха, не то ужаса, не то омерзения. Потеряв равновесие, я поскользнулась и шлёпнулась в лужу, которую как раз собиралась перешагнуть. Огромная овчарка нависла надо мной. Обозлённая, что её ударили по морде, она набросилась на меня, зубами разрывая моё новое осеннее пальто, и меня под ним. Она
возвышалась надо мной, распластанной на земле, она до крови грызла мою ногу и то, что выше ноги, и то, что ещё выше того, что выше ноги. Мне казалось, что собака медленно и педантично грызёт меня, а я не могла понять, почему это я лежу и ничего не делаю?.. Я впоследствии замечала за собой это любопытное свойство моей нервной системы: когда возникало сильное эмоциональное потрясение, мозг начинал работать с невероятной скоростью, а тело и всё окружающее, двигаясь со своей обычной скоростью казалось замедленным. Так, много лет спустя, когда мы с двухлетним сыном и мужем катались на колесе обозрения и были почти на самом верху, у люльки, в которой мы сидели, оборвалось одно из двух её креплений, а на втором появилась расширяющаяся трещина, и возникла реальная угроза нашего семейного падения с высоты – время тоже замедлилось, почти остановилось. И когда я, спустя ещё пару десятилетий, поскользнувшись зимой, упала в неглубокую яму и надо мной нависли колёса зависшего над этой же ямой, над моим телом, грузовика – время опять почти остановилось. Я смотрела на эти колёса и думала: «Забавно… я тут так странно разлеглась под этими колёсами – как будто на пляже под солнцем лежу и загораю. Нет, правда, и чего я тут разлеглась? Надо выбираться, а то меня раздавит, а мои ребятки ещё выучиться не успели, кто без меня о них позаботится?» И я медленно (как мне казалось) и неуклюже выкарабкалась из ямы, и время снова пошло своим обычным ходом. А шофёр выскочил из машины весь зелёный от ужаса и что-то кричал…но я махнула рукой и пошла спокойно по своим делам, даже не испугавшись, а лишь удивившись собственному спокойствию…
Но вернёмся к эпизоду с собакой. Собака медленно открывала пасть, наклоняла голову и медленно сводила скулы, зажав кусок моего тела, покачивая головой из стороны в сторону, затем она открывала пасть, отпуская меня, и тут же делала следующую попытку… Я выкарабкивалась из лужи, как мне казалось, очень-очень медленно, не понимая, почему я не могу двигаться быстрее? Но как потом рассказывали соседи-очевидцы – всё произошло довольно быстро, и от собаки я быстро отползла, а собака была привязана, к моему счастью, если так можно сказать. На шум сбежались все, кто был рядом, собаку оттащили, меня подняли. Боли я вначале даже не чувствовала, но меня трясло от какого-то панического омерзительного ужаса. Видимо, это был шок. Кровавые клочья грязной одежды на правом боку напугали и моего брата, прибежавшего на шум, а мамы дома не было. То ли Валерка сам был такой умный и знал, что надо делать, то ли ему об этом сказали обступившие нас люди. Но он схватил меня на руки и потащил в больницу. Почти всю дорогу он тащил меня на руках. В больнице мне обработали раны, залепили, перевязали, сделали
укол против столбняка. Потом к нам подошёл врач и сказал, что нужно обратиться в какой-то центр, чтобы собаку проверили на бешенство. А то придётся делать уколы против бешенства: сорок штук, да ещё в живот… Ужас! И мы с Валеркой пошли домой. Но «сюрпризы» на этом не кончились. Постепенно мне стало всё труднее и труднее открывать глаза: веки набухли, покрылись какими-то крупными буграми. То же самое стало происходить и со всем телом, даже дышать стало немного трудно, видимо от испуга по поводу нового неадеквата. Хорошо, что мы были ещё недалеко от больницы. Мы вернулись туда. Доктор сказал, что это у меня аллергическая реакция на противостолбнячную сыворотку. Дал мне выпить какую-то гадость из мензурки и сказал, что это пройдёт, но мне пока нельзя будет мочить кожу, нельзя даже умываться, пока всё не пройдёт. А оно ещё и чесаться начало, и очень сильно… Вот так сходили мы с Райкой в кино?! Прошло всё окончательно только дня через три. В центр, о котором говорил врач - мы с мамой сходили. Мне там сделали два или три укола в мягкое место. Собака оказалась не бешеная. Всё обошлось. Раны мои постепенно затянулись. Но собак я ещё долгое время старалась обходить стороной. Время шло, случай этот уходил всё дальше и дальше в прошлое, но в памяти остался ярким воспоминанием.